Страница 44 из 60
- Глеб, ты можешь меня послушать?
- Потом. Задирай шмотьё и стой так.
Ткань юбки оказалась на талии, Еся снова с силой ухватилась за спинку дивана. Она ненавидела себя в данную минуту. Они действительно превратили её в шлюху. Оба. Каждый из них теперь видел в ней только шлюху. И каждый пользовался ею. Только Глебу она готова была простить всё. Даже то, что он собирался с ней сейчас сотворить. Потому что она была виновата перед ним, она его обманула. Хотела защитить, думала, что сможет…
Глеб пальцами провёл между её ног, скользнув по клитору. Еся знала, что там влажно, поморщилась, когда почувствовала саднящую боль от того, что с ней сделал Сергей.
- Ты же вся в его сперме, Еся. Он тебя трахал?
- Я не хотела.
- Мда? Сильно не хотела?
- Вообще не хотела.
- Заметно. А теперь просто замолчи, пока я не свихнулся окончательно.
Глеб разорвал трусики, причинив ей боль, когда потянул ткань в сторону. Еся охнула, облизнула губы, все солёные от безостановочно катящихся по лицу слёз. Он растёр влагу у неё между ног, нежно поласкал клитор, нажал на поясницу, заставляя прогнуться сильнее, но когда пальцы Глеба оказались на туго сжатом колечке мышц, Есения втянула в себя воздух через крепко сжатые зубы.
- Расслабься. Я больно не сделаю.
- Глеб, я так не хочу, пожалуйста!
- А как хочешь? С мужем?
- Нет. Я не хотела, я же сказала.
- Поэтому так самоотверженно у него отсасывала?
- С чего ты взял?
- Я всё видел. Секс возле окна – это так романтично. Дождь, много влаги. Очень-очень много влаги.
Глеб вставил в неё палец, и Еся тонко вскрикнула. Она хотела просить прощения, всё объяснить, рассказать, почему всё так случилось… Но вместо этого лишь крепче схватилась за спинку дивана, когда Глеб начал трахать её. Туда, куда ещё ни разу не входил.
- Тебе с ним ведь всегда нравилось.
- Нет.
- Ты всегда стремилась лечь ещё и под него.
- Нет!
- Да, Еся, да. Сколько мы вместе? Всего ничего. А ты за это время дважды с ним трахнулась. Или не дважды?
- Нет, Глеб, пожалуйста…
Он расстегнул джинсы, приставил член к узкому входу и попытался вставить, и Есении оставалось только убрать руку с дивана и начать ласкать себя, чтобы хоть как-то облегчить боль.
- Руку убери. – Он оказался в ней целиком, убирая её пальцы от клитора и отбрасывая её ладонь обратно на спинку дивана. – А теперь держись крепче.
Второй раз за день ею пользовались, как вещью, а у неё не было сил ни на что. Глеб брал её намеренно жёстко и быстро, причиняя боль. Наказывая. Подчиняя. Специально выбрал этот способ, потому что когда вбивался в неё, она лишь чувствовала себя самкой какого-то зверя. Ничего человеческого. Животное ощущение, что её трахают, чтобы показать место, которое она занимает. И Еся вынужденно подчинялась, сдерживая стоны боли, которые едва не срывались с её губ. Глеб двигался быстро, но намеренно растягивал время, чтобы она ощутила всё. Её пальцы впивались в спинку дивана, костяшки побелели, и вскоре Есения уже не могла чувствовать их – они онемели от того, как крепко она вцеплялась в обивку, будто та была спасательным кругом.
Наконец, Глеб молча кончил в неё и быстро вышел, будто всё это время только и делал, что мечтал её дотрахать. Она так и стояла, опустошённая, униженная, ощущая боль каждой клеточкой своего тела, пока не послышалось его короткое:
- А теперь уходи.
Еся слышала надсадное дыхание Глеба, то, как он застёгивает «молнию» на джинсах, и не ощущала ничего. Пустота. Везде пустота. Сил не было даже на то, чтобы оправить платье, она так и продолжала стоять, чувствуя ненависть и отвращение к самой себе.
- Куда? – хрипло выдохнула полушёпотом.
- К мужу, конечно.
- Глеб, пожалуйста…
- Еся, убирайся. Я не собираюсь тебя больше видеть.
- Да я не виновата! Я не виновата!
Она развернулась, почти упав на диван. Отёрла слёзы и снова почувствовала мерзкое ощущение, разлившееся в груди. Изо рта Есении вырвалось рыдание.
- Наверное, я виноват. Раньше не понял, чего ты на самом деле хочешь. Уходи.
- Я хочу только тебя.
- Еся, б*ядь, убирайся к чёрту!
Он подлетел к ней, схватил за руку, понуждая испуганно вскрикнуть, и поволок к входной двери. А Есе осталось лишь с силой впиться пальцами в его руку. Она знала, что не справится с ним, что он вышвырнет её, как собачонку, что она ничего не сможет объяснить, докричаться. Вообще ничего. Но Еся судорожно вцеплялась в его руки, царапая их до крови, причиняя боль, какую и он причинял ей.
Оказавшись у выхода из квартиры, Глеб повернул ключ в замке, выволок и выкинул в коридор Есю, и с силой захлопнул дверь, так, что задрожали стены. Она даже не успела взглянуть на него в последний раз. Да и нужно ли это было? Ему – точно нет.
- Господи, за что? – прошептала она, опускаясь коленями прямо на бетонный пол. – За что?
Рыданий не было. Слёз – тоже. Была лишь огромная дыра там, где раньше находилось сердце. Есению Стрельцову уничтожили, убили, растоптали. Выбросили как мусор. Она медленно поднялась и побрела куда-то, глядя перед собой невидящими глазами. Туда, под дождь… Куда угодно, лишь бы не было так больно. Так смертельно больно, что хочется взвыть.
Оказавшись на улице, Еся сделала несколько шагов по тротуару, не разбирая дороги. Она не знала, куда идёт. И не хотела знать. Ей было необходимо двигаться, чтобы понять, что она всё ещё жива. Движение вперёд, в никуда – единственное, что у неё осталось, чтобы чувствовать себя выжившей.