Страница 37 из 60
- Колесникова, когда ты так говоришь, мне вообще хочется смотаться на Аляску.
- Найдут, Есенин! – Виола округлила глаза и проговорила страшным шёпотом: - И там найдут.
- Не нагнетай. – Еся поморщилась и отпила сразу половину стакана морса. – И так несладко.
- А что несладко-то? Такая-сякая, сбежала из дворца?
- Было дело. Что ты об этом знаешь?
- Да ничего особенного. Но Сергей твой мне звонил.
- Боже. Зачем?
- Узнать, нет ли тебя у нас с Жорой, очевидно.
- Откуда он узнал твой номер?
- Из твоего сотового.
- Блин.
- Ага. Белая ночь, почти рассвет, - она провела рукой перед собой, - звонок от Есенина. И мужской голос в трубке.
- Кошмар, как стыдно. – Еся прикрыла лицо руками.
- Угу. Я уже было решила, что это Сергей Александрович собственной персоной. Ан нет! Сергей, да не Александрович.
- Колесникова…
- Ну, что Колесникова? Я прусь от понимания, что моя подруга на четвёртом десятке, наконец, позволила себе все эти безумства.
- А мне вот как-то страшно.
- Что это войдёт в привычку?
- Что уже вошло. Что он ещё говорил?
- Да ничего особенного. Но был зол. Уж я в мужиках это за версту чую.
- Я уже в курсе, что он был зол.
- А что вы с Глебычем сотворили-то? Я так поняла, уехали вместе.
- Да. С деловой встречи. Ночью. Грубо говоря, сын его партнёра сбежал с его женой. Жена в ночнушке, сын – в одних штанах.
- Звездец!
- Почему в твоём голосе я слышу восхищение?
- Потому что оно в нём есть. Есенин, ты мой кумир!
Еся покачала головой и тяжело вздохнула. Со стороны за всем этим, наверное, было действительно очень интересно наблюдать, а вот вариться в случившемся – не очень.
- На самом деле здесь нет ничего весёлого. Сергей действительно очень зол, как сказал отец Глеба.
- Ну, ещё бы! А что думаешь делать дальше?
- Пока не знаю. Мне боязно встречаться с мужем. Хотя, конечно, придётся это сделать. Просто Кузнецов даже имени его слышать не желает, не говоря уже о моих с ним встречах.
- Разведёшься?
- Да. Это уже дело решённое, даже если с Глебом не срастётся.
- Не срастётся у неё! Да он, мне кажется, по тебе с ума сходит. По крайней мере, поступки очень даже об этом говорят.
- Ну, одно дело с ума сходить, и совсем другое – прожить и в горе, и в радости.
- Зато с ним явно не скучно. И в горе, и в радости.
- С этим не поспоришь.
- Ладно. Есенин, я тебе что хочу сказать. Мужики - они ведь тоже люди.
- Да ты что?!
- Не поверишь, но да. Так вот. Может, тебе с мужем просто по-человечески поговорить? Не зря же вы с ним столько лет вместе прожили. Думаю, что всё утрясётся сразу. И тебя колотить от одного его упоминания не будет, и Кузнецов успокоится, когда всё разрулится. Да и жизнь сразу наладится.
- Я не знаю, Виол. Правда, не знаю. Сейчас живу, как на вулкане. Глеб ещё и с отцом поругался. Окончательно. Тому перед Сергеем неудобно за то, что сын такое сотворил.
- Дела…
- Да. Знала бы ты, что со мной сейчас творится.
- Так, спокойно. Официант! Почки один раз царице!
- Колесникова, ты меня уморишь.
- Ну, ты хоть улыбнулась. Давай-ка мы наши настроения запьём чем-нибудь красненьким, а потом придумаем какой-нибудь гениальный план захвата планеты.