Страница 2 из 18
Часть первая
Цесаревна
Глава первая
Под сенью великого отца
18 декабря по старому (29 декабря по новому) стилю 1709 г. у русского царя Петра I Алексеевича и его метрессы Екатерины Скавронской родилась дочь. Младенец появился на свет в подмосковном селе Коломенском, ориентировочно утром или около полудня. Роды скорее всего прошли благополучно, и именно поэтому государь, довольный окончанием всех треволнений, с легким сердцем отлучился во дворец Меншикова на встречу с английским посланником Чарльзом Уитвортом. Рассказывая о ней в депеше от 22 декабря (2 января), британский дипломат не скрывал своего удивления чрезмерной разговорчивостью монарха, беседовавшего с ним в течение нескольких часов сначала о Полтавской победе, затем об англо-русских отношениях. А вот о рождении дочери счастливый отец даже не обмолвился. И немудрено. Ведь девочка была внебрачным ребенком. Оттого и родители, и их ближайшее окружение данный факт постарались не афишировать.
Однако три дня спустя, 21 декабря (1 января), информация просочилась наружу. Во время торжественного проведения по московским улицам шведов, плененных в битвах при Лесной и Полтаве, а также без боя сдавшихся у Переволочны, царь, до того веселившийся от души, внезапно переменился в лице и, развернув коня, помчался обратно к городским воротам. Как позже выяснили любопытствующие, ему сообщили о серьезном ухудшении самочувствия фаворитки, медленно оправлявшейся от родов. К счастью, опасность быстро миновала, и мать выздоровела. Тем не менее публика о прибавлении в царском семействе узнала, что, впрочем, никак не повлияло на позицию Петра, который по понятным причинам по-прежнему стремился избегать общественного внимания к собственной приватной жизни[1].
В итоге мы располагаем весьма скудными сведениями о нашей героине за период, предшествовавший венчанию родителей в 1712 г. Среди прочего неизвестна и дата ее крещения в честь праведной Елизаветы. Только день тезоименитства – 5/16 сентября. В редких письмах любимой фаворитке Петр называл малышку «четверной лапушкой». Первый раз – 1 (12) мая 1710 г., когда со флотом пробивался сквозь шхеры Финского залива к Выборгу. Похоже, за два месяца пребывания в Москве царь, помогая Екатерине в ухаживаниях за младенцем, сильно привязался к младшей дочери и, покинув столицу, часто и с ностальгией вспоминал о крохе. «Поцалуй от меня маленьких, а потом отдай поклон четверной лапушке, сестре и дочери», – отписал государь возлюбленной 31 августа (11 сентября) 1710 г. с Харивалдая. Сестра – это царевна Наталья Алексеевна, дочь – двухлетняя Анна Петровна, родившаяся 27 февраля (9 марта) 1708 г., увы, в отсутствие отца, мотавшегося по западным окраинам страны в преддверии шведского вторжения. Старшую дочь Петр увидел лишь по приезде в Коломенское под утро 12 (23) декабря 1709 г., то есть всего за неделю до рождения Елизаветы. Девочка наверняка уже сама топала ножками, умела говорить и отвыкала от грудного молока. Так что понянчиться с ней, малюткой, погулить, поносить и покачать на руках царю не довелось. А вот «четверной лапушке» повезло, и не оттого ли в процитированном письме именно она получает первый поклон, «дочка» же Анна – всего-то третий.
Впрочем, то было относительным «счастьем». Ведь глава династии изо дня в день разъезжал по стране, воевал или планировал военные кампании, анализировал кипы отчетов, рапортов и проектов, общался с бесчисленным множеством людей в разных концах родной державы и за границей. В кругу семьи появлялся довольно редко. Так что и Елизавета, и Анна росли, почти не чувствуя отцовской опеки. Воспитывали их, учили ходить, говорить, познавать окружающий мир женщины – мать, царица Екатерина Алексеевна, и тетка, родная сестра батюшки, царевна Наталья Алексеевна. И, похоже, любознательная, передовых взглядов дочь царя Алексея Михайловича первой заметила склонность младшей принцессы поступать не как все, подчас вопреки общепринятым нормам. Если старшенькая Анна Петровна, овладев русской грамотой, немецкий язык «изрядно» зубрила исключительно в прикладных целях – для общения с приезжими из Германии и Прибалтики, то ее сестра, взявшая в руки немецкую азбуку тоже в возрасте трех лет, примерно весной-летом 1713 г., продемонстрировала оригинальность. Сделала его домашним, обращаясь ко всем – и к родным, и к гостям, и к слугам – на германском диалекте. «Царевна Елизобет Петровна больше гаварит по-немецки, нежели по-русски», – то ли пожаловалась, то ли похвасталась Наталья Алексеевна в одном из писем «невестушке царице».
Затем пришел черед французского языка, который юная особа одолела годам к одиннадцати-двенадцати. И вновь случилось непредвиденное. Петр Великий нанял соответствующего учителя, думая о выгодном замужестве для дочерей в идеале на молодом Людовике XV, хозяине Версальского дворца. С ним русский царь познакомился и проникся симпатией летом 1717 г., во время официального визита в Париж. Однако процесс обучения потенциальных невест главному европейскому языку имел неожиданный побочный эффект: Елизавета Петровна пристрастилась к чтению французских книг. Причем вовсе не романов о любви или какой-либо экзотике…
Историки о первых пятнадцати годах жизни третьей русской императрицы пишут немного. Со ссылкой на мемуары иноземцев царскую дочь признают первой красавицей как минимум русского двора, успешно освоившей два европейских языка и «прекрасные манеры», нужные для удачного династического бракосочетания. Вспоминают перипетии сватовства в 1722–1724 гг. за «наихристианнейшего» государя, вежливо отклоненного регентами Франции – Филиппом Орлеанским и Людовиком Бурбонским. Со слов Ж. Кампредона, французского посла, и Ф.-В. Берхгольца, голштинского камер-юнкера, описывают церемонию «вступления в совершеннолетие» цесаревны, устроенную монархом в Москве 28 января (8 февраля) 1722 г. И, естественно, подчеркивают легкомысленный, ветреный нрав принцессы, предпочитавшей развлечения и увеселения занятиям более серьезным. Основанием тому послужили депеши дипломатов, дневник Берхгольца и «поденный журнал» А.Д. Меншикова, методично зафиксировавшие участие августейшей девицы во всех праздниках, торжествах и иных придворных забавах, как публичных, так и камерных[2].
Между тем существует еще прелюбопытный каталог французской литературы, принадлежавшей цесаревне Елизавете Петровне. Обнародован список в 1895 г., в седьмом томе «Материалов для истории императорской Академии наук» (С. 332–339). Проанализирован и атрибутирован Н.А. Копаневым, и в современном, переработанном виде напечатан дважды – в 1982 и 1990 гг. Но, в чем каждому легко убедиться, в биографиях, посвященных «веселой царице», и научных, и научно-популярных, о нем избегают распространяться. И немудрено. Перечень книг противоречит хрестоматийному описанию характера дщери Петровой, этакой изнеженной и капризной барыни на троне. Заглавия свидетельствуют о прямо противоположном: хозяин коллекции очень интересовался историей, и не просто историей, а политической историей, главным образом европейских государств. В каталоге, составленном в 1745 г. В.К. Тредиаковским, значится 583 тома. Собралась уникальная библиотека, разумеется не в одночасье, формировалась на протяжении многих лет. А первые фолианты положили ей основание, несомненно, в последние годы царствования Петра Великого.
Так что, пока цесаревна Анна Петровна втайне грезила о венчании с Луи-Филиппом, герцогом Шартрским, сыном регента герцога Орлеанского (выдвинутым французской стороной в качестве компенсации за отказ от брака с королем), и робко расспрашивала гувернантку, мадам Лонуа, о внешности и достоинствах принца из рода Бурбонов, другая цесаревна, Елизавета Петровна, из франкоязычных хроник и повествований черпала знания о европейских политических нравах разных эпох, сравнивая прочитанное с тем, что примечала вокруг, при дворе родного отца – российского императора. Естественно, увлечение историей нисколько не мешало юной принцессе и блистать на ассамблеях, и на охоту отлучаться, и кружить головы первым поклонникам, среди которых первенствовал дорогой гость русского двора – герцог Голштейн-Готторпский Карл-Фридрих, претендент на шведскую корону, приехавший в Россию летом 1721 г.
1
Сб. РИО. СПб., 1886. Т. 50. С. 289–292; Юль Ю. Записки // Лавры Полтавы. М., 2001. С. 104–109.
2
Письма и бумаги императора Петра Великого. М., 1956. Т. 10. С. 120, 317; Гистория Свейской войны (Поденная записка Петра Великого). М., 2004. Вып. 1. С. 277–306, 320–325, 330–332; Юль Ю. Записки // Лавры Полтавы. М., 2001. С. 140, 141; Сб. РИО. СПб., 1885. Т. 49. С. 38, 44, 120, 122, 185; 1886. Т. 50. С. 288; 1887. Т. 58. С. 115; Берхгольц Ф.-В. Дневник камер-юнкера // Неистовый реформатор. М., 2000. С. 312; Болотина Н. Ю. Эпистолярное наследие женщин царской семьи (первая треть XVIII века) // Российский архив. М., 2011. Вып. 20. С. 18, 21.