Страница 5 из 22
– Не желаете ли и вы присесть, мистер Лоу? – спросил Гарри.
– Немного после. Мне хочется, чтобы банк возрос перед тем, как взять его, – сказал Лоу. – Я хочу показать нашим друзьям, как играть в бассет, и дать урок вот тем господам, – прибавил он, указывая глазами на банкомета и крупье{21}.
– Я рад, что вы так уверены, – заметил Арчер. – Когда я впервые держал карты и брал стакан с костями, то тоже был уверен в выигрыше, но теперь я уже не так хладнокровен.
– Успех в игре может сделаться предметом уверенности при некотором расчете, – прибавил Лоу. – Я сам когда-то играл плохо, но теперь научился. Хотите, Гарри, сыграть со мной на половину выигрыша или проигрыша?
– С удовольствием, – ответил тот. – Играйте за нас обоих и делайте какие угодно ставки.
При этих словах Чарли Каррингтон, сидевший за зеленым столом, поднялся со своего места, громко браня свое невезение. Лоу тотчас занял его место. Гарри стал подле, чтобы наблюдать за игрой. Равнодушие Джона изумляло его, он уже стал подумывать, что поступил опрометчиво, приняв предложение. Однако скоро переменил свое мнение. Хотя Лоу и казался беспечным и продолжал весело разговаривать, но счастье сопутствовало ему: он с успехом переходил от ставки в двадцать гиней к тридцати.
Когда и эта большая ставка была выиграна, Гарри не мог сдержать своего возбуждения, но Лоу остался совершенно спокойным. И хотя все начали тесниться вокруг него, хотя взоры всех обратились в его сторону, шотландец, казалось, менее чем кто-либо интересовался исходом игры, показывая этим, что обладает не только большим уменьем, но и необыкновенным хладнокровием.
– Не уйти ли уже? – шепнул ему Гарри.
– Не беспокойтесь! – возразил ему Лоу. – Я еще ничего не сделал. Очень жаль было бы не продолжать игры.
– Хорошо, делайте как хотите! – сказал Гарри. – Черт его знает! – прибавил молодой человек, обращаясь к Каррингтону. – Он играет так хладнокровно, словно ставит на карту несколько крон! Банкомет едва в состоянии раскладывать карты. Смотри, как дрожат у него руки!
– Он знает, на что обречен, – засмеялся Лоу.
– Клянусь небом, никому еще не приваливало такой удачи! – воскликнул Каррингтон.
– Не удача это, а уменье, – возразил Лоу. – Я говорил вам, что выиграю. Я всегда выигрываю. Шестьдесят et le va{22}! – прибавил он, обратившись к банкомету.
Эта ставка, которая, несмотря на крупную игру, происходившую здесь, применялась очень редко, вызвала всеобщее возбуждение между зрителями и игроками. Банкомет был весьма взволнован. Он выговаривал дрожащим голосом:
– Туз выигрывает, пятерка проигрывает, валет выигрывает, семерка проигрывает, десятка выигрывает…
– Ну, так мы выигрываем, то есть мистер Лоу выигрывает! – закричал Гарри, не будучи в силах сдержать себя.
– Нет еще, Гарри, – заметил Лоу спокойно. – Нужно еще раз сдать карты. – Но мы должны выиграть.
Так и случилось. После долгого тасованья карт и томительно медленной сдачи, бледный банкомет глухо выговорил:
– Десятка выиграла!
И откинулся со стоном на спинку стула.
При этих словах Лоу поднялся с места с легкой победной улыбкой на лице, чтобы принять поздравление своих новых друзей, которые оживленно теснились вокруг него. Гарри сердечно пожал ему руку и сказал:
– Мне не достает слов, чтобы поблагодарить вас от всей души. Вы сделали меня на шестьсот фунтов богаче, чем когда я вошел в эту комнату, и моя благодарность должна соответствовать одолжению. Располагайте мною, я ваш навсегда.
– Не говорите больше ни слова, Гарри. Я счастлив, что убедил вас и джентльменов, с которыми вы меня познакомили, в том, что вы можете доверять мне, – сказал Лоу.
– Я вложу все свое состояние во всякий план, который вы предложите, – заявил Гарри. – Думаю, что вы можете рассчитывать и на моих друзей.
– Мистер Лоу может рассчитывать на меня! – воскликнул Чарли Каррингтон.
– И на нас всех, – хором ответили прочие.
Игра прекратилась сама собой – банк был сорван. И выигрыш Джона не мог быть уплачен тотчас сполна. Гарри призвал мистера Уайта, содержателя кофейни, и тот поручился за долг.
Глава III. Ссора между Красавцем Уилсоном и Чарли Каррингтоном
– Не это ли Красавец Уилсон? – спросил Лоу, обратив внимание Гарри на пожилого господина, богато одетого и очень учтивого на вид, который только что вошел в комнату.
– Да, совершенно верно, это старый Энгус, – ответил Гарри. – Но, черт побери, как вы его узнали?
– Только благодаря вашему точному описанию, – отвечал Лоу с улыбкой. – Но будьте добры представить меня ему.
– С величайшим удовольствием, – сказал Гарри. – Пойдемте!
Разгадав их намерение, мистер Уилсон направился им навстречу, и тогда сделалась очень заметной его хромота. Бесспорно, старый джентльмен заслуживал прозвища, которое получил в молодости. Его одежда была очень нарядной и вряд ли подходила к возрасту. Он был одет в цветной бархатный кафтан, шитый золотом и выкроенный по последнему образцу, жилет из богатого шелка с золотыми цветами, длинные сплоенные рукавчики были сделаны из тончайших брюссельских кружев. Шелковые, светло-серого цвета панталоны, перевязанные выше колен, покрывали худые, но все еще стройные ноги, а прекрасно напудренный парик спускался на круглые плечи. Вследствие своей хромоты Уилсон нуждался в опоре и ходил с палкой, заменявшей ему костыль. Уже далекий от своего расцвета и осмеиваемый теперешними щеголями, как состарившийся франт, Энгус Уилсон очень хорошо сохранился, и судя по внешности, выглядел по крайней мере на несколько лет моложе. Давным давно, еще в бытность пажом у Карла II, в расцвете юности, он был, без сомнения, красив, но теперь немногое сохранилось от его прежней привлекательности. У него был орлиный нос, черные, густые брови и поразительно живые, проницательные глаза. Кроме того, его зубы, которыми он любил щеголять, все еще были белы и ровны. Он был тщательно выбрит. Время наложило на Уилсона свою руку, согнув его плечи; но даже теперь, уменьшившись на несколько дюймов, он был не ниже среднего роста. Когда Гарри представил ему Джона, старый Энгус выразил большое удовольствие по поводу знакомства. После первых любезностей, которыми обменялись новые знакомые, он обратился к Лористону с большой важностью:
– Я буду очень рад видеть вас у себя Беркли-сквер, мистер Лоу. Его милость герцог Аргайльский и маркиз Твидл в своих письмах сообщают о вашем намерении провести несколько месяцев в городе, и мне нет нужды говорить, что я постараюсь, насколько могу, чтобы вы приятно провели это время. Они оба говорят о вашем плане национального банка, о котором я, конечно, слышал, и одобряю его, порицая шотландский парламент за отказ. Они также упоминают вскользь о каком-то другом проекте, который вы держите втайне, но мы поговорим об этом при более удобном случае. Что-нибудь можно будет сделать с министрами Ее Величества. Мне будет лестно принять в этом хоть маленькое участие – все, что у меня есть, я готов употребить для вашего дела.
Лоу стал выражать свою живейшую признательность, но мистер Уилсон прервал его:
– Довольно, мой дорогой! Благодарите после того, как я окажу вам услугу. А вы уже блестяще ознаменовали свой приезд в город – сорвали банк? Позвольте дать вам совет: остановитесь после первого успеха. Бассет – разорительная игра, как могут засвидетельствовать некоторые из присутствующих здесь джентльменов. Это – несколько измененная старая Королевская Дубовая Лотерея{23}, которая заманила в свои сети весьма многих неопытных юнцов во времена короля Карла II. Что касается меня, я давно дал клятву не играть и теперь никогда не касаюсь ни карт, ни костей.
– Это потому, что вы потеряли способность наслаждаться игрой. Это не основание, чтобы удерживать от игры нас, полных молодых сил, – заметил дерзко Чарли Каррингтон. – Страсть к игре, подобно всем другим страстям, кроме жадности, умирает с летами. Через тридцать или сорок лет мистер Лоу оставит бассет и игральные кости, или они оставят мистера Лоу. Тогда он сумеет, может быть, в утешение за это лишение взять себе молодую жену.
21
Крупье (от croupe – лучшая часть в каком-нибудь предприятии) – тот, кто имеет долю в выигрыше или проигрыше игрока. В более узком смысле это имя присваивается тому, кто побуждает делать ставки, держит карты и громко называет вышедшие из колоды, наконец решает споры между играющими. Иногда крупье – лицо, которое ведет игру за счет банкомета. Некоторые находят, что это название было дано в насмешку: croupiee постоянно находился за игроком «pres la croupe» – за спиной. В игорных домах крупье – особая должность. Он постоянно помогает банкомету и берет на себя всю техническую часть игры. Он громко взывает в начале игры: «Messieurs, faites votre jeu» («Делайте ваши ставки, господа») и роковым голосом объявляет, в конце, результат. Во время игры крупье чувствует себя центром общего напряженного внимания. Громко и важно, словно священнодействуя, он произносить свои возгласы. Занятие крупье очень прибыльно, так как он получает в свою пользу процент с выигравшего.
22
Va banque («Идти, играть банк» фр.) – выражение, употребляемое в игре в бассет, фараон и им подобных. Это – ставка, увеличенная произносимым перед этим числом, например, «Sept et lе va» – ставка, увеличенная в 7 раз. Иногда «ва-банк» означает ставку на весь банк.
23
В Англии в прежнее время само правительство устраивало лотереи – первую в 1569 г. – для поддержки гаваней. Издавна существовала королевская Дубовая (Oak) лотерея, она была сохранена даже после того, как в 1696 г. Вильгельм III указом запретил лотереи. Это общее запрещение было снято в XVIII в. Основание лотереи то же, что и во многих азартных играх (фарон, бассет и др.), как правильно замечает Уилсон в романе. Правительство было бессильно бороться с ней. Лотерея или лото ведет свое происхождение из Генуи, где, когда приходилось пополнять Высший Совет, должны были избираться 5 имен из 90. Это давало повод держать пари относительно кандидатов. Впоследствии отсюда образовалась игра в лото, которая нашла широкое распространение.