Страница 38 из 117
Вхождение в роль означает сдвиг точки сборки в совершенно определенное положение, и человеку важно понимать, к какому эгрегору оно относится. Муж, устраивающий жене сцену ревности в домашних условиях, служит семейному эгрегору и отчасти Гагтунгру; он отличается от актера, разыгрывающего сцену ревности на подмостках и служащего при этом эгрегору Театральных Мистерий, способному освещать и материализовывать архетипические сюжеты тонкой кармы, так что зритель ощущает себя в зале (а потом и в собственной жизни) не участником заурядной склоки тонких семерок, а фрагментом воплощения Великого Замысла, сотворившего проявленный мир.
Итак, любая устойчиво исполняемая роль всегда есть служение некоторому эгрегору — или нескольким сразу, и расстановку акцентов определяет сам человек, хотя, конечно, многие роли навязаны ему социумом достаточно жестко (например, это роли Ребенка, а затем Отца или Матери, Подчиненного, Покупателя, Пешехода или Водителя Транспортного Средства и т. п.). Наивный человек воспринимает роли как более или менее соответствующие его личности или "я", как он его понимает (роль "по душе" или "не по душе"), не понимая того, что с точки зрения высокого эгрегора "личности" не существует, а есть более или менее удачные проводники информационно-энергетического потока (как ни обидно это звучит), и качество человека как проводника в очень большой степени зависит от его совершенства в исполнении определенных существенных для его эгрегора ролей. Тонкость заключается в том, что в рамках одной и той же роли, даже жестко навязанной плотной кармой, можно размещать точку сборки очень по-разному, и соответственно служить как одним, так и другим эгрегорам, а также метаться от одного к другому и обратно, и здесь есть большое поле для различных самообманов и, разумеется поведение в двух типах ситуаций: выбора роли и поведения внутри роли.
Вообще тонкая семерка глубоко убеждена в том, что все роли, которые берет на себя человек — ее, т. е. должны исполняться одним из ее членов.
Поэтому нередко ситуации ролевого выбора фактически заключаются в том, что человек (будучи, как ему кажется, совершенно свободным) выбирает, кто именно из тонкой семерки сейчас получит главную инвольтацию, выйдет вперед и поведет ситуацию: дракон или свинья, черный или торопыжка, и т. п. Иногда выходят сразу несколько фигур (чаще всего вместе со змеем) и устраивают такой спектакль, что человека хочется немедленно поместить в кунсткамеру. Такое поведение чрезвычайно типично для психологических игр с динамической сменой ипостасей "я" по Э.Берну: Ребенка часто представляет свинья, торопыжка и змей, Родителя — дракон и черный, Взрослого — желтый и серый. Вот характерный пример поведения, которое может привести в отчаяние кого угодно из близких.
Сначала вперед выступает серый: человек принимает ипостась уставшего от жизни Взрослого и подробно (и безнадежно) перечисляет свои жизненные трудности, начисто высасывая энергию из окружающих, которые покрываются толстым слоем серого тумана. Наконец, не выдержав атаки серого, кто-то из членов семьи выпускает вперед своего черного, который дает энергичный антитезис серому, проецируя вину на самого человека. Тогда серый моментально исчезает из виду, человек принимает ипостась Ребенка (обиженного), а на сцене возникает крайне несчастная, истекающая кровью свинья, которая жалобно хнычет: "Никто из вас меня не понимает и никогда — с самого детства — не понимал!" Вынести это зрелище домочадцам трудно, они начинают утешать Ребенка и кормить свинью; она быстро восстанавливает силы и широко открывает пасть в ожидании дальнейшей пищи. Однако долго кормить свинью трудно, Ребенок начинает капризничать, и наконец кто-то из членов семьи предлагает свинье слегка сократиться. Человек немедленно превращается в Родителя, свинья исчезает, а на ее месте оказывается хорошо инвольтированный черный с кольтом в руке и расстреливает домочадцев в упор: "Я всегда знал, что с вами нельзя быть искренним!" Семья посрамлена, змей выходит вперед, раскланивается и собирает невидимые цветы и аплодисменты.
Переходя к конкретному описанию искушений тонкой семерки в момент выбора человеком своей роли, автор подчеркивает, что эти моменты играют в жизни человека принципиальную роль — именно в результате мелких, более или менее правильных ежедневных выборов складывается его судьба, и повлиять на нее одним (сколь угодно мощным) ударом практически невозможно: плотные (видимые) обстоятельства все равно быстро принимают форму, предназначенную для воплощения сюжетов тонкой кармы, развязывать ажурное плетение которой можно только по одной ниточке.
Понятно, что у каждой из тонких фигур есть свои любимые роли, и они будут склонять человека каждый к своей, так что иной раз (особенно у людей неразвитых) можно наблюдать настоящие сражения, например, между драконом и свиньей за лидерство в определенной ситуации; однако не нужно думать, что в драках и междоусобицах тонкая семерка теряет силы: на самом деле они отнимаются у человека подобно тому, как суд существует на деньги клиентов, оспаривающих друг у друга права на наследство. Даже в ситуациях реальной борьбы, например, между черным и свиньей (аскетические устремления) энергию теряет сам человек, а суммарная инвольтация и сила тонкой семерки возрастают (например, увеличиваются в размерах дракон и черный). Но сама по себе конфликтная ситуация в тонкой семерке (чаще всего это лишь спектакль, искусно дирижируемый змеем, и слезы, клыки, искры, кровь и дым во взаимных отношениях — чистая бутафория) отвлекает человека от служения высокому эгрегору, поскольку любое серьезное прямое внимание, обращенное на тонкую семерку, и участие человека в ее жизни уже означает ее инвольтацию и служение Гагтунгру.
Однако чаще всего разногласия в тонкой семерке все же не возникают или они быстро улаживаются, и на каждую роль обычно претендует один из ее членов.
Дракон любит роли ответственные и всем видимые, например, руководителя любой ситуации. "Кто, как не я, имеет достаточный опыт и вес для того, чтобы взять на себя весь груз ответственности за себя и других, на кого еще люди могут надежно положиться, вверив свои сокровенные мечты и чаяния? Уж я-то не подведу, такой большой, красивый и справедливо уверенный в себе".
Цель дракона — сместить точку сборки человека так, чтобы полностью закрыть ему глаза на реальное положение вещей, создав ситуацию потока максимального всеобщего послушания, преклонения и восхищения. Разумеется, это дает, мягко говоря, некритичное видение себя в ситуации, что может привести через некоторое время к полному провалу. Но дракона это нисколько не смущает.
Он умеет получать энергию в позиции точки сборки, соответствующей унижению (тому самому, которое паче гордости): в этот момент активизируется его нижняя (закомплексованная) голова и с жадностью хватает энергию брани, упреков и тотального развенчания, бормоча при этом: "Да, я всегда это знала! Никуда не гожусь, ничего не могу, и никогда не смогу, и пусть весь мир про это узнает".
Публичный позор на весь свет — лучшая пища для этой головы, и дракон, пожрав энергию соответствующего гневно-презрительного внимания, может возрасти в величине чрезвычайно (дракон нищего, королевы в изгнании или советского интеллигента эпохи застоя).
Свинья предлагает человеку расслабиться и спокойно потребить все, что без натуги предлагает текущая ситуация. Ее аргументация в пользу Потребителя крайне проста: "Ты много работал и потому устал. Всех дел не переделаешь, а сегодня, как раз именно вот сейчас, подворачивается удобнейший случай, никому не повредив, немного релаксироваться и восстановить равновесие измученного тела и души с окружающей средой… смотри, какие здесь бабочки летают!" В обществе свинья любит взять на себя сочувствующе-помогающую роль свиньи-искусительницы, цель которой — инвольтация свиньи психологического пациента. Например, любимой подруге, которая никак не выйдет замуж, очень хорошо сказать примерно следующее: "Конечно, кому ты такая драная кошка нужна! Посмотри на себя в зеркало, совсем на работе извелась, возьми отпуск, приведи себя в порядок, поешь фруктов у какого-нибудь моря потеплее"…