Человек многоликий

Романтичная Тома: Да, я — Романтичная Тома, для которой мечта, идеал — это все, а пошлые подробности меня не интересуют. Я буду стихи сочинять, сонеты, может быть — и посвящу их Гелиосу.

Практичная Тома: А свои мослы вместо нормального говяжьего тела ты тоже ему посвятишь? Боюсь, не польстится! Хотя будет жаль: такой отец для нашего будущего теленка был бы весьма желателен. Порода, экстерьер — все это наследуется.

Романтичная Тома: О, Боги! Не слушайте ее! Настоящие мужчины, особенно быки-производители, думают о высоком! Они даже мыслят стихами! Я, пожалуй, прямо сейчас начну сочинять оду Гелиосу — это для начала. А потом будет венок сонетов — да!

Практичная Тома: Ну хорошо, но как же быть с режимом дня, завтраком сочной травкой и ароматным клевером? Тихим часом, пережевывая жвачки, купанием в Тихоструйке? И подумай: гораздо лучше мечтать о Гелиосе и смотреть на звезды сытой, когда от твоего созерцания не отвлекает резь голодного желудка?

Романтичная Тома: О, рассудительная! Они у тебя как веревкой связаны, братья по рифме: желудок — рассудок. А у меня еще и душа есть, неукротимо стремящаяся к звездам и Гелиосу. (пауза) (нежно) Любимый, я мысли о тебе ни за что не променяю ни на какую свежую траву или (презрительно) душистый клевер.

Практичная Тома: (облизывается) Ах, клевер! Но ведь известно, что самая вкусная и питательная его разновидность растет именно здесь, на заливных лугах Тихоструйки, и нигде в мире нет такого! Как же можно от него отказываться?.. Ну давай попробуем договориться: поклоняйся своему Гелиосу на рассвете и на закате, а день и ночь отдай мне — а еще я подарю тебе время полуденной дремы, когда в тени ореха так хорошо пережевывать утреннюю жвачку. Тихо колышется зной, почти неслышно несет свои прозрачные воды Тихоструйка...

Романтичная Тома: (несколько уплывает) ... и Гелиос мерещится в лесу за ней... Ну, хорошо, день я могу тебе отдать, но ночи, извини, мои! Невозможно видеть ковш Медведицы и песочные часы Ориона, опирающиеся основанием на Тельца — вот он, мой Гелиос! — и не писать стихи, его прославляющие.

Практичная Тома: Будь по твоему, но обещай мне, что если рифма не будет приходить к тебе сразу, и тобой овладеет задумчивость, незаметно переходящая в сонливость, ты не станешь идти поперек этого желания, а покоришься...покоришься ему... обязательно...

Романтичная Тома: (впадает в гипнотическое состояние)

Конец

В заключение этой сценки корова Тома надевает на себя символ соборного «я» — табличку с надписью «Корова Тома» и короной над ней — и, обращаясь последовательно к Романтичной Томе и Практичной Томе, произносит интегрирующее заклинание:

— Я — корова Тома. Я — Романтичная Тома; Романтичная Тома — это я. Я — практичная Тома; Практичная Тома — это я.

Упражнение 20. Сочините письменно или отыграйте устно диалоги между своими конфликтующими субличностями — похожими на представленные ниже, а также несколькими парами по своему выбору. По окончании сценки обязательно произнесите интегрирующее заклинание от имени своего соборного «я».

1. Легкомысленное «я» и осторожное «я».

2. Надежное «я» и своенравное «я».

3. Романтик и Прагматик.

4. Обещатель и Исполнитель.

5. Невинное Дитя и Опытный Мастер.

В результате подобного рода частично управляемых взаимодействий между субличностями происходят интересные эффекты: выплывают неожиданные для человека подробности, проливающие свет на ранее непонятные особенности поведения субличностей, объявляются теневые субличности, добровольно называющие у микрофона свои имена, открываются схемы (сюжеты) взаимоотношений между субличностями и незаметно, но весьма существенно меняются сами субличности, и смягчаются их отношения друг с другом.

Но, может быть, самое главное заключается в том, что в психике в целом устанавливается новый, более здоровый климат, в котором часть существенных (внешних и внутренних) проблем человека исчезает раз и навсегда, причем без какого-то ни было усилия с его стороны.

Умение без труда, как бы полусознательно отслеживать выходящие к Главному микрофону субличности и «ловить» тонкости их отношений друг с другом требует от человека особого, тонкого внимания к себе и приходит далеко не сразу — не без этого умения говорить о сколько-нибудь серьезной сознательной и эффективной работе над собой не приходится. До тех пор, пока человек легко произносит слова типа: «Я не знаю, что это я тогда так разошелся ... наверное, это был не я», — его работа над собой по сути еще не начиналась. Человек, реально вставший на путь самосознания и владения собой, распознает активность «не тех» субличностей не через существенное время после их выступления у Главного микрофона, а еще на подходе к нему. И, как ни странно, это умение означает не увеличение, а, наоборот, резкое уменьшение внутреннего напряжения человека и возможность сосредоточить свое внимание на действительно интересных вещах, а не на удивительно однообразных и до смертельной тоски знакомых играх своих домашних животных и постоянного населения зоопарка.

Глава 7 СОБОРНОЕ «Я»

«И он не знал на свете большей радости, чем называть ее по имени.»

И. Калинников

Традиционный научный способ изучения объекта заключается в том, что этот объект максимально деликатно и бережно умерщвляется, затем разбирается на части (а там, где не разбирается — распиливается на куски или раздирается на клочья), которым ученый-исследователь дает названия, после чего собирает обратно в красивое чучело (при желании — заводное), которое становится предметом его гордости и ценным экспонатом на научных конференциях, а в остальное время — украшением его жизни.

Однако человеческая психика представляет собой крайне неудобный объект для такого рода традиционного научного подхода. Во-первых, если ее убить, в руках не останется просто ничего, так что исследователь вынужден работать с живыми объектами, а это очень неудобно и часто неприятно. Во-вторых, все объекты очень индивидуальны, так что понятие «нормы» расплывается до невозможности, и в третьих, объект по мере его изучения быстро и кардинально меняется, так что сделанные на основе наблюдений выводы в принципе ненадежны — ибо не учитывают изменений в объекте, происходящих по ходу этих наблюдений и совершающихся в прямой связи с ними. А если к этому добавить еще и высокий уровень субъективности наблюдений, связанный с тем, что исследователь изучает самого себя, и несовершенство как языка описания, так и инструментов наблюдения, то становится понятным, как мало остается от «подлинной науки» в процессе самопознания и самосовершенствования, и как много здесь имеется возможностей для подтасовок, самообмана и самообольщения.

Все это ровно так и есть, и приступать к темам самопознания, дифференциации, а затем интеграции своего «я» следует далеко не всем — однако, с другой стороны, для некоторых людей даже первичное знакомство с собственными субличностями и правилами поведения у Главного микрофона дает очень много — и автор надеется, что читатель уже убедился в этом на собственном опыте.

Дальнейшие пути работы человека над собой разнообразны: автор указывает ниже лишь некоторые из них, в надежде на самостоятельное и деятельное творчество читателя, мужественно (или женственно) ступившего на стезю внутреннего самосовершенствования.

Фигура Наблюдателя. Осознание субличностей и исследование их — вовсе не простой процесс, даже если рассматриваемая в данный момент субличность кажется простой, как чихание — тем не менее, взятая пинцетом Осознанного Выбора человека и помещенная им под прожектор Прямого Внимания на стекло микроскопа Логического Анализа, субличность может сильно испугаться, съежиться и впасть в обморочное состояние или, наоборот, растопырить перья и хвост и уподобиться павлину — и в обоих случаях у человека создастся о ней сильно искаженное впечатление. Гораздо правильнее (хотя и труднее) наблюдать свои субличности «в поле», то есть в процессе реальной жизни. Для этого следует создать особую субличность Внутреннего Наблюдателя и сделав эту субличность маленькой и юркой, способной быстро прятаться за естественные укрытия, и снабдить ее не прожектором, а слабеньким фонариком, поручив наблюдать за остальными субличностями как бы в полглаза, слушать из вполуха, то есть воспринимать их периферическим, а не центральным сознанием, сохраняя последнее для естественного жизненного процесса. Поначалу некоторые субличности будут дичиться и маленького Наблюдателя (а другие, наоборот, приосаниваться), но если его присутствие окажется постоянным, а воздействие на ситуации минимальным, то постепенно все к нему привыкнут, и он сможет увидеть многие (но далеко не все) акценты и подробности театра своей внутренней жизни.