Страница 4 из 5
Стал готовиться Никита:
Закупил пеньки три пуда
И смолы бочонков восемь
Для доспеха - так верней.
И просмоленной веревкой
Обмотался, сделав панцирь,
Руки притрусил песочком,
Чтоб не выскользнул злодей.
Когда князь это увидел,
У него упало сердце:
Что за недоразуменье!
"Эй, найдите ему щит,
Шлем, броню и меч буланый", -
Закричал, но парень твердо
Молвил: "Голыми руками
Мне сподручней победить,
А доспехи по размеру
Все равно ведь не отыщем".
Так Никита безоружный
И пошел на ратный пир.
Провожатой была Жучка.
Прибыли к пещере ночью -
Плавала луна в тумане,
Словно в сыворотке сыр.
Богатырь полез на кручу,
Над норой, как царь, уселся
И позвал: "Вставай, вражина,
"Выходи на смертный бой!"
Змей, себя не утруждая,
Полыхнул огнем из пасти -
Все обуглилось у входа,
Запекся песок слюдой,
Закипел родник в ложбине -
И опять уснул беспечно,
Думая, что гость незваный
В кучку пепла обращен.
Но опять кричит Никита:
"Вылезай, урод трусливый,
Или ты меня боишься?
Так я не вооружен!"
Чудище вконец проснулось,
Высунулось из пещеры -
Никого. И осторожно
Двинулось еще вперед.
Не успело оглянуться -
Кожемяка прыг на спину
И связал узлом скорняжным
Две башки его из трех.
Тяжело дышать змеищу,
Хочет сбить врага быстрее:
По спиняке хвост лупасит,
Щелкает зубами пасть,
По земле кататься начал,
Чтобы раздавить Никиту,
Ну а тот вцепился в шею,
Как заразная напасть,
Как болотная пиявка,
И сидит неуязвимый,
Рассудив, что безопасней
Ему места не найти:
Змей себя палить не будет,
Не укусит - не достанет.
Наконец устал Горыныч
И взмолился: "Отпусти!
Развяжи меня, Никита! -
Он, конечно, догадался,
Кто таков его обидчик, -
А не то как разозлюсь,
Полечу сейчас на Киев,
Не смогу - пойду ногами,
Буду рушить все на свете,
Уничтожу вашу Русь".
Богатырь ему: "Навеки
Уберешься восвояси.
Чтобы только на картинках
Личность видели твою.
Чтоб забыли люди горе,
От которого страдали,
Чтобы дети удивлялись,
Подбирая чешую".
Змей на это рассмеялся:
"Остроумно, но нечестно!
С русичами я сроднился,
И к тому ж у нас ничья!
Давай так: поделим землю
На две части вот отсюда.
Слева, на востоке - ваша,
А на западе - моя".
Призадумался Никита:
"Как делить, что невозможно,
Что принадлежит народу,
А не мне или тебе.
Как у этих людоедов,
У захватчиков все просто!
Ладно, способы любые
Хороши с ними в борьбе".
И ответил: "Я согласен!
Кончим дело полюбовно,
Только надобно границу
Четко, жирно начертать.
Я пошлю гонца с запиской,
Чтоб соху сюда прислали,
Запрягу тебя, как лошадь,
Ну а сам буду пахать".
Вот на этом и срядились.
Жучка отнесла посланье,
И по порученью князя
Киевские кузнецы
Начали ковать орало.
А пока они ковали,
В думе все переругались:
Князь, бояре и жрецы.
Воеводы глотку драли,
Мол, добить врага - и все тут!
А старейшины ворчали:
"Кем он себя возомнил,
Этот вор с большой дороги?
Два вора, вернее, - смерду
Полномочий не вверяли,
Чтоб он Русь с врагом делил"!
А жрецы бубнили: "Надо,
Надо верить в предсказанье,
Если Змею быть убитым
Кожемякой суждено,
Доля все сама управит,
А мешать нельзя - опасно,
Прогневим богиню Мокошь -
Будет засуха и мор".
Князь, промолвив: "Будь что будет",
Объявил совет закрытым.
Ну а что на самом деле
Он придумал - утаил.
Кузнецы соху сковали,
И изрядную махину
С дюжиной волов слюнявых
Кожемяка получил...
И записочку от князя.
В ней было всего три слова.
Прочитав, кивнул Никита,
После грамотку спалил.
А чешуйчатая несыть
Стала есть волов, как вишни,
Вмиг погонщики в испуге
Разбежались что есть сил.
А смеялись поначалу,
Чудище в узлах увидев,
Хлопали свои коленки
И Никиту по спине,
Дескать, молодец, красава,
И на ушко всё пытали:
"Князь ведь обещал, что хочешь...
Будешь свататься к княжне?"
Головой качал Никита
И краснел свекольным цветом,
Улыбался, отрекался,
Мол, где я, а где она.
Каждый, кто потом встречался,
Лез к нему с этим вопросом,
Ведь традиция жениться
У героев всех была.
Уезжая, поклонилась
Свет княжна: не обессудьте,
И сказал: "До встречи, крошка", -
Голосом осипшим Змей.
Из просмоленных веревок
Кнут Никита сплел тяжелый -
Чтобы было ощутимо,
Навязал на нем камней.
Взял четыре он коряжки -
Сделал для ярма занозы.
Подобрал две деревяшки,
Гибкий вяз согнул дугой,
Перешил воловью упряжь
Под Горыныча размеры,
В раму головы просунув,
Закрепил ярмо пенькой.
"Но!", - вскричал Никита лихо
И кнутом хватил по шкуре,
Гром раздался, и с деревьев
Вся обсыпалась листва,
Звери в ужасе присели.
Змей рванул, налег Никита,
И на юг, как сговорились,
Потянулась борозда
Глубиной с овраг хороший,
Шириной с Сетомль-речушку,
И отвал размером с избу
От реки рос до реки.
Иногда искали броду,
Иногда не нужно было,
Кое-где к ним выходили
И просили мужики
Обойти деревню сбоку,
Или бор мешал высокий -
В общем, линия кривая
Получалась, хоть убей.
Да к тому же Змей Горыныч
Норовил скосить к востоку,
Хотел больше земли русской
Отхватить себе, злодей.
Богатырь, заметив это,
Заставлял его вертаться,
Но упрямо хитрый аспид
Забирал всегда левей.
Тут же с жалобами в Киев,
Мол, Горыныч с Кожемякой
Покромсали Русь изрядно,
Ринулись кому не лень.
Князю уши прожужжали,
Он кивал, но без эмоций.
Даже на вопрос княгини
Резко крикнул: "Помолчи!",
Когда та его спросила:
"Что ты будешь делать, если
Кожемяка за свой подвиг
Дочь потребует в награду
Иль от Киева ключи?"
Поостыв, он ей признался,
Что, послав письмо Никите,
А написано там было:
"Змея надо порешить",
Вызвал старую ведунью
И велел по завершении
Тайно - зельем или порчей -
Кожемяку погубить.
Сколько дней, недель минуло,
Долго ль, коротко ль пахали -
Неизвестно, только сказка