Певец меча

Я знал, что пока мы разговариваем, они не нападут. Я хотел застать их врасплох, чтобы уровнять шансы.

— Я слышал, что Аджани ценит мужество, независимо от того, кто его проявляет.

Южане не могли не согласиться. Люди легко покупаются на лесть.

Они нахмурились сильнее, вождь пробормотал что-то остальным и заставил свою лошадь сделать шаг вперед.

— Аджани честен. Аджани полон мужества. Ничто не доставляет Аджани такого наслаждения, как красивый бой.

— Даже если это бой между мужчиной и женщиной?

Он посмотрел на Дел.

— Аджани не сражается с женщинами.

— Нет… Он только крадет их, — я улыбнулся, старательно наступая Дел на ногу. — Это достойно Аджани.

— Сегодня у Аджани достоинства не больше, чем шесть лет назад, — бросила Дел, — и у вас тоже, — она сделала шаг вперед и посмотрела на Южан поверх клинка. — Не помните девчонку, которая убежала от вас почти шесть лет назад? Невинную Северную баску, которую Аджани взял себе, а потом упустил, потому что стал самонадеян, считая, что запугал ее?

Они ничего не ответили, разглядывая Дел. По их лицам я понял, что они начали вспоминать.

— Вы должны помнить, — ее голос дрожал от ярости. — Вы дрались из-за меня, все вы, когда остальные были уже мертвы, пока Аджани не остановил вас и не взял меня себе, — Дел повернулась, чтобы сплюнуть — на Юге это воспринималось как тяжелое оскорбление. — Я здесь из-за вас. Из-за вас ваш друг мертв. И не вините в его смерти и в вашей никого, кроме себя.

За пять лет девочка становится женщиной, она сильно меняется. Дел тоже изменилась, но не так, как это происходит со всеми, и вынудила ее к этому трагедия. Отчаяние заставило Дел бороться. И еще ярость и ненависть. И нестираемые воспоминания.

Теперь прошлое снова стояло у нее перед глазами, все чувства легко читались на ее лице. Их лица тоже изменились: они вспомнили.

Годы больше не отделяли от них день убийства.

— Где Аджани? — мягко спросила Дел. — Мне нужен только он. Вы для меня — козье дерьмо.

Их лица потемнели, глаза вспыхнули, Южные оскорбления сорвались с их губ. Но они ей ничего не ответили, что меня удивило, и Дел начала петь.

Нежная, мягкая песня, полная смысла. Я слышал ее раньше, во сне и наяву, и знал, что она означала. Песня смерти, песня жизни, обещание начала и конца одновременно для тех, кто стоял перед женщиной.

Дел пела, а они пошли вперед, чего она и дожидалась. Но они двигались медленно. Слишком медленно. Бореал ожила в руках Дел и было уже слишком поздно для мужчин с обычными мечами. Для мужчин с обычной ненавистью. Слишком поздно для мужчин, которые никогда не сталкивались с яватмой.

Слишком поздно даже для меня. Потому что Дел и ее меч зажгли всю долину и разрезали воздух, призывая яростную баньши-бурю из смертоносных Северных высот, где вечно правит зима.

…холод…

— Нет, Дел, — пытался объяснить я, — я не враг.

Но даже если она услышала меня, даже если она узнала меня, она этого не показала. Ее миром стала Бореал.

Моим миром стала боль. Боль и скованность, и огонь в костях, пробегавший через все мои суставы и каждый мускул и даже застывшую плоть. Воздух был раскален, а я дрожал, трясся, зубы стучали так, что прокусили нижнюю губу, но мне было все равно, хотя кровь заливала рот, стекала по подбородку, капала на шею… Она была такой горячей, эта кровь… такой горячей…

— Тигр…

Я дернулся, треснули кости, заскрипели зубы, по венам снова заструилась кровь.

— Тигр, пожалуйста… Все кончилось. Больше ничего не случится, я обещаю.

Знакомый голос. Знакомая рука у меня на лбу отбрасывает назад волосы, вытирает пот, разглаживает глубокие морщины. Вторая рука касается моей руки, потом обеих, массирует натянувшиеся сухожилия и замерзшую плоть. Успокаивает, гладит, убирая спазмы, согревая окоченевшие пальцы, сцепившиеся на рукояти меча Терона.

— Отпусти его, — попросила Дел. — Они мертвы. Он больше не нужен. Ты можешь отпустить меч.

Нет еще.

— Тигр… — она помолчала и попробовала снова. — Это моя вина. Я забыла… забыла обо всем, кроме того, что они сделали с моей родней, те бандиты. Я видела смерти, насилие, издевательства, — она запнулась, но продолжила. — Я думала о своих близких, о себе, о них… Я не подумала о тебе.

Как же жарко…

— Тигр, я клянусь, я не хотела причинить тебе вред… не хотела, ты же знаешь. Ты знаешь, что я никогда не использую Бореал против тебя… намеренно.

Я поднял горящие веки.

— А мне все равно, убьешь ты меня намеренно или случайно. Результат будет один.

Дел наклонилась и легко коснулась губами моего лба.

— Сулхайя, — сказала она, но не мне, а кому-то другому.

Волосы щекотали мне нос. Я дрожал с головы до ног, но наконец-то выпустил из рук меч.

— Что, в аиды, произошло?

Дел вздохнула, выпрямилась и убрала волосы за уши.

— Я вызвала к жизни меч. Полностью. Я ничего не оставила, дала Бореал полную свободу, возможность показать свою истинную силу, и она показала. Она убила их и чуть не убила тебя.

— А почему так жарко?

— Не жарко. Ты замерз… в этом тоже сила яватмы.

— Замораживать людей?

— Использовать всю силу, которой она может распоряжаться, — черты лица Дел заострились — она не разыгрывала переживание. — Я многое не могу тебе рассказать о моем кровном клинке, эти тайны святы. Святы все части ритуала и подготовки, они увеличивают силу меча. Бореал… особая. Ритуалы были серьезными и трудными… каждый раз я могла ошибиться, сделать что-то не так и умереть. Но я выдержала, и она не сломалась, а когда она напилась крови, Бореал стала целой. Она пробудилась… — голос Дел сорвался. — Она Северянка, моя яватма. Больше чем я, больше чем любой другой человек… Она — сам Север, Тигр… и она может использовать любую грань своей силы по моей просьбе.

— По твоей просьбе… — я не пытался двигаться, только разжал пальцы, которые были по-прежнему судорожно сжаты, словно я не выпускал оружие, — по твоей просьбе, баска…

— Да, конечно. Больше ни на чью просьбу она не отзовется.

— Но я знаю ее имя.

Дел кивнула.

— Это дает тебе власть над ней, но небольшую. Хотя никто, кроме тебя не может до нее дотронуться, даже ты не знаешь ЕЕ, — Дел нахмурилась, пытаясь подобрать слова. — Самое главное — знание. Знание определяет все, Тигр.