Страница 28 из 44
Почему он не может спасти Потыка сам? Зачем вводить в сюжет Илью и Добрыню? – ведь в былинах об исцелении Ильи и о Садко такие калики появлялись сами по себе. Ответ, вероятно, заключается в том, что в указанных двух былинах вмешательство сверхъестественных сил было обусловлено реальной угрозой людям (Морской Царь топит корабли, русская земля ждет прихода Ильи Муромца), здесь же угрозы такого масштаба нет. Следовательно, перед богатырями, отправившимися спасать Потыка, стоит задача найти того, кто сможет его расколдовать, поскольку сами богатыри магической силой не обладают (О противопоставлении богатырской силы и силы магической нам уже приходилось писать: [ Баркова А.Л. Мифология. С. 10-12]).
В архангельских былинах этой стройной мифологической структуры нет, и Потык своим спасением обязан некоему "крестовому брату" или "стар матер человеку", который перекидывает камень через себя (Григ. № 333; Григ. № 374).
Итак, в онежских былинах в роли героя-помощника Потыка оказываются Илья и Добрыня (Алеша), заслуга которых заключается в том, что они находят чудесного спасителя для своего друга. По силе они безусловно превосходят Потыка, что, как мы убедились, типично для героя-помощника. Их "своевременное" возвращение в Киев (согласно рукописным версиям) – также неотъемлемая черта этого функционального типа героя.
Завершая абрис версий сказания о Потыке, обратимся к одному чрезвычайно оригинальному варианту, где каноническая схема видоизменена (Григ. № 413). Сюжет этой былины чисто брачный: Потык добывает Марью себе в жены, однако не может провести с ней ночь, поскольку она обращает его то в сокола, то в волка, то в горностая. Жалея товарища, на ночь с Марьей остается Добрыня, который укрощает ее железными прутьями.
Нельзя не отметить очевидное сходство этого сюжета с соответствующим местом "Песни о Нибелунгах": укрощение Брунгильды Зигфридом после ее издевательств над Гунтером. Мифологичность этого сюжета очевидна: лишение девственности приравнивается к лишению магической силы, и совершить это способен не сам жених, а его заместитель. Подобно тому, как Зигфрид играет роль помощника в истории сватовства Гунтера, Добрыня оказывается магическим помощником Потыка.
Завершая абрис былин, где в роли героя-помощника фигурирует Добрыня, отметим, что, кажется, его "амплуа" в русском эпосе – быть спутником героев. Разумеется, он – главный герой трех популярных былин ("Бой Добрыни со Змеем", "Добрыня в отъезде", "Добрыня и Маринка") и двух малораспространенных ("Бой Добрыни с Дунаем", "Бой Добрыни с Ильей Муромцем"), однако не в меньшем количестве сказаний он выступает как персонаж второго ряда. Кроме разобранных, назовем "Дюка", "Ссору Ильи с Владимиром", где богатыря также посылают с дипломатическими поручениями. Сказительница Н.С. Богданова высказалась по этому поводу весьма экспрессивно: "Опять Добрыня, в кажду петлю Добрыня!" (Аст. № 110).
В былине об Алеше Поповиче и Тугарине фигурирует Еким, спутник Алеши – личность нечетко прописанная, так что обрисовать его образ довольно сложно. (Впрочем, это объясняется тем, что и былина в целом не принадлежит к числу популярных.) Устойчивый сюжетный ход, связанный с Екимом, – он ловит нож, который Тугарин кидает в Алешу, и спрашивает богатыря, кому из них поразить врага; на это Алеша отвечает запретом биться в палатах князя и далее действие переносится в поле (КД 20; Рыбн. № 27, 37-45; Онч. № 64, 81; Онч. № 85, 108-127; Тих. - Мил. № 29, 71-75; Гул. № 40). В одной записи герои меняются местами (Тих.- Мил. №28, 121-129), причем не только в этом эпизоде, но и в дальнейшем бою – Тугарина поражает Еким, призвав для этого тучу. Любопытно, что в этой записи Еким перед боем говорит Алеше: "Ежели через два часа не буду, беги на выручку" (Тих.- Мил. №28, 143), то есть фактически он ставит Алешу в положение героя-помощника.
На сопоставительном материале мы убедились в том, что между героем и его помощником может быть скрытая вражда. Это мы видим и в этой былине. Так, Алеша, приехав на помощь Екиму, в темноте невольно вступает с ним в бой, едва не убив его (Тих. - Мил. №28). В прозаическом пересказе былины (Тих. - Мил. С. 282-283) на помощь спешит Еким – и, не разглядев, вступает в бой с Алешей. В версии Кирши Данилова Алеша, одолев Тугарина, переодевается в его одежду, так что Еким принимает его за врага и поражает, хотя и не насмерть (КД № 20, 121-146). Видимо, эта версия должна быть признана древнейшей, а две другие представляют собой ее искаженные варианты. И хотя переодевание во вражеское платье является отголоском архаического обычая, нас сейчас интересует только сам факт возможного поединка героя и его помощника.
Нам следует признать Екима предельно демифилогизированным вариантом помощника, на что есть прямое указание в одной из былин (Онч. № 85, 126-127). Алеша говорит спутнику:
"Да я сам пойду, да не тебя пошлю,
Да силы у тя дак есть ведь с два меня".
Эта загадочная реплика Алеши вызвала небольшую дискуссию. Вот что пишет об этом Ю.А. Новиков: "Ю.И. Смирнов и В.Г. Смолицкий сочли явным алогизмом "отказ Алеши Екиму идти в бой из-за того, что у Екима силы вдвое больше" [Добрыня Никитич и Алеша Попович / Изд. подгот. Ю.А. Смирнов и В.Г. Смолицкий. М., 1974. С. 401]. На наш взгляд, дело здесь не в порче текста: сказитель не допел (или не знал) формулу до конца. Всё становится ясно, если обратиться к записям "Ильи и Идолища"... (Кир., IV, 18)...: "Есть у тя силы с дву меня, А смелости-ухватки половинки нет" (Рыбн., № 118) [Новиков Ю.А. Указ. соч. С. 89.] ". Мы полагаем, что печорский сказитель сознательно не пропел строку о смелости, поскольку в трусости заподозрить Екима невозможно. Дело в другом: он сильнее Алеши, но не обладает его хитростью (фактически, магическими способностями), и потому не сможет справиться с Тугарином. В этом кроется несоответствие между героями: главный герой оказывается здесь более мифологизированным, чем его помощник.
Глава V
ГЕРОЙ В ЗАТОЧЕНИИ
Наш абрис реализаций образа "младшего героя" завершен. Однако существует достаточно распространенный тип сюжета, близкий к повествованию о сильном "младшем герое". Отправной точкой нам послужит самсоновский вариант былины об Илье и Калине.
Сюжет былины "Илья, Самсон и Калин-царь" чрезвычайно напоминает былину о Ермаке, с той лишь разницей, что вместо юного богатыря татар побивает главный герой русского эпоса, а на помощь ему спешит Самсон с дружиной (в обоих случаях богатырь-одиночка в помощи не очень-то и нуждается). В сибирской былине на месте Самсона оказывается Алеша, однако в целом сюжет хорошо сохранен (Сиб. № 68), в былине Кривополеновой Самсон не выделен среди стоящей на заставе дружины (Крив. С. 27). Рассмотрим записи самсоновского варианта детально.
В ряде текстов сюжет начинается с того, что Илья по навету бояр посажен в погреб (в вариантах Гильфердинга эта мотивация отсутствует), Апраксья или дочь Владимира кормит его три года, затем подступает Калин-царь и после уговоров Илья выходит из погреба (Гильф. № 57; Гильф. № 75; Сок.- Чич. № 77, 637-835; И.Ряб.- Андр. № 1; Карел. № 6, 340-470). Далее Илья Муромец едет к Самсону, прося помочь, и, пока Самсон собирает богатырей, Илья бьется. Затем следует мотив подкопов, пленения Ильи и избиения им вражеского войска телом татарина, потом Илья посылает стрелу на грудь спящему Самсону, тот приезжает во главе двенадцати богатырей и они вместе разбивают Калина (Рыбн. № 141; Гильф. № 304). В былине Кривополеновой (Озар. 27, Григ. № 111) и некоторых других (Онч. № 26, Марков № 81, № 94, Аст. № 44) к этому добавлен сюжетный ход "Как перевелись богатыри на Руси", Илья Муромец уцелевает; в одной из былин (Аст. № 33) гибнут все.