Страница 3 из 19
— Не волнуйся ни о чём, всё будет хорошо. Это, по крайней мере, проще, чем сражаться со стаей роднаров. Пойдём, я провожу тебя домой, уже поздно. А завтра утром всё тебе расскажу — уверен, ничего страшного не случится, и мы вместе посмеёмся над этой затеей.
Деревня погрузилась в сон. Только дежурные по периметру поддерживали защитные костры и всматривались в тёмные заросли, освещаемые скудным фиолетово-синим мерцающим светом травы. Пало осторожно вышел из хижины — сегодня она пустовала: Госса был на дежурстве — и огляделся. Никого. Тогда он проверил тряпичный наплечный мешок и убедился, что массивный плод укиса ещё излучает свой желтоватый пульсирующий свет. Его хватит ненадолго, всего лишь на несколько минут, и Пало планировал успеть.
Осторожно, чтобы не выдать своё присутствие случайным звуком, он миновал несколько хижин по направлению к периметру: ему была на руку практически полная тьма, накрывшая, словно покрывало, всю деревню с наступлением ночи. Чем ближе Пало подходил к храму, тем лучше он различал окружающее: свет костров с каждым шагом становился всё более ощутимым. Он подошёл к зданию сзади: так случайный взгляд караульного не мог заметить его присутствия. Оглядевшись, он подобрался поближе к небольшому окну на уровне груди и заглянул внутрь. Темно. Едва различимый свет, проникающий через окна со стороны защитных костров, отбрасывал на пол призрачную, почти незаметную тень плетёного узора. Пало достал из мешка запасной клинок Госса и начал осторожно распиливать тонкие прутья окна: один за одним. То и дело он останавливался и замирал, вслушиваясь — меньше всего на свете он хотел, чтобы его сейчас заметили.
Закончив с последней опорой, Пало аккуратно вынул окно и положил его на землю. Образовавшийся проём вполне позволял протиснуться человеку его габаритов, не без труда, конечно. Он убрал клинок и медленно пробрался внутрь, следя за количеством шума, производимым его действиями. Пока всё шло по плану. Оказавшись на месте, он вытащил плод укиса — он давал мало света, но для задуманного этого вполне хватит.
В храм пускали редко, поэтому точного представления об устройстве этих помещений у Пало не было, но по слухам Галог хранился на алтаре в глубине зала, у его левой стены, на первом этаже. Юноша, внимательно глядя себе под ноги и по сторонам, направился первым делом именно туда. Свет укиса уже начинал дрожать. «Нет, только не сейчас!» Он ускорил шаг и скоро увидел алтарь: небольшое возвышение, к которому вели три невысоких ступени. Пало подошёл ближе и поднёс к нему плод… Алтарь был пуст! Пало выругался про себя и начал лихорадочно думать. «Если они каждый день уносят его на хранение куда-то… Нет, вряд ли. Более вероятно, что на ночь старейшина берёт Галог с собой, на второй этаж». Выбора не оставалось. Свет укиса уже заметно потускнел. Нужно было торопиться.
Пало миновал зал и оказался возле крутой плетёной лестницы, ведущей наверх. Она располагалась диаметрально алтарю — это, по крайней мере, было хорошо известно. Осторожно ступая, юноша затая дыхание миновал дюжину ступеней и внимательно прислушался. Тишина. Он оказался в начале коридора, по бокам которого располагались двери — и за одной из них, как надеялся Пало, находилось то, за чем он пришёл. Он сделал несколько шагов и остановился. Какой-то едва различимый звук заставил его насторожиться… Через секунду он повторился. «Храп! Сегодня мне точно везёт.» Пало немного расслабился: единственный человек, который мог обнаружить его «на месте преступления», сейчас крепко спал, и тем самым очень облегчал ему поиск. Он определил дверь — вторая слева — и аккуратно её приоткрыл. Укис почти не давал света, и всё окружающее постепенно погружалось в кромешный мрак. Пало быстро миновал дверной проём и начал беглый осмотр комнаты. Возле спальной подстилки — нет, возле окна — нет. Он прошёл направо и увидел невысокий плетёный стол. Вот оно! Он подошёл вплотную и приоткрыл крышку сундука. В ту же секунду укис погас, погрузив всё в кромешную темноту. «Насчёт везения я погорячился». Он убрал бесполезный теперь плод в мешок, взял сундук в руки и, убедившись, что старейшина всё ещё крепко спит, наощупь вышел из комнаты.
Миновав лестницу, что стоило теперь немалых усилий, Пало сориентировался и маленькими шажками добрался до оконного проёма. Сняв с плеча мешок, он погрузил в него Галог и спустил, как на канате, на землю с другой стороны, затем вылез сам. Оказавшись на улице, он огляделся и на секунду облокотился на стену храма, обдумывая свои дальнейшие действия. С одной стороны, он хотел как можно быстрее покончить с этим и узнать, что же лежит в этом коробе. С другой — это было небезопасно, пытаться открыть его здесь. Он не знал, может ли старейшина вдруг проснуться среди ночи или какой-нибудь караульный — пройтись вокруг храма… Тогда, увлечённый, Пало может и не заметить приближение человека. Кроме того, со всех сторон храм окружали хижины: хотя его и скрывала ночь, юноша не мог гарантировать, что чей-нибудь острый глаз не заметит его за вскрытием короба Галога. Нужно было найти безопасное и освещённое место. Хижина была бы хорошим вариантом, будь у него свежесорванный плод укиса. Достаточно света было и здесь, но этот вариант Пало уже отмёл. Оставалось только одно: выйти за периметр и рассмотреть короб при свете травы. Жаль, что она начинала расти лишь дальше по равнине, метрах в пятидесяти от защитных костров.
Пало закинул на плечо потяжелевший мешок и направился в обход, налево: он пройдёт между двумя защитными кострами ближе к зарослям пивама. Уже скоро он прижимался спиной к стене одной из хижин в непосредственной близости от костра. Караульный прохаживался в двадцати метрах перед ним из стороны в сторону, всматриваясь в темноту впереди. Понаблюдав за ним несколько минут, Пало выгадал момент и бросился по диагонали налево: его целью были густые кусты пивама в человеческий рост — их заросли образовывали что-то вроде стены, которая ограждала деревню от опасностей дикой равнины и леса за ней. Говорили, что когда-то эту стену высадили специально, чтобы защититься от постоянных нападений хищников. Сейчас Пало был как на ладони и молился, чтобы караульный не обернулся раньше времени. Врезавшись в кусты и получив несколько неприятных царапин, он приник к сетке густых ветвей: мужчина резко обернулся, обнажил клинок и сделал несколько шагов в сторону Пало. «Только не подходи!»
Караульный подбежал к костру и схватил массивную палку, затем поднёс её к огню и поднял над собой. Теперь он держал в руках факел. «Что же ты задумал?» Он медленно направился к месту, где прятался юноша. «Принял меня за роднара? Нет, огня я не боюсь.» Пало осторожно протиснулся глубже в заросли, сжимая в руках порванный местами мешок. Уловив движение, мужчина ускорил шаг и через несколько секунд уже стоял в непосредственной близости от укрытия Пало. Он водил факелом из стороны в сторону, приблизив его к кустарнику — так, что юноша чувствовал на лице его жар. «Если я — роднар, значит, он ожидает, что я испугаюсь огня и сбегу, тогда он успокоится и вернётся к костру». Пало что было мочи бросился вглубь через густое переплетение тонких веток, расчищая себе путь. Мужчина отпрянул, но, осознав, что зверь удаляется, немного осмелел и продолжил свою игру с огнём.
Юноша, поцарапанный и в порванной одежде, сделал ещё одно усилие и буквально выкатился на равнину, покрытую светящейся травой: стена пивама кончилась так же резко, как и началась. Он быстро поднялся и огляделся. Пало находился на небольшой равнине с покрывалом из светящейся травы; чуть впереди начинался лес, слева и справа — одиночные кусты всё того же пивама и катульи, чьи мерцающие светло-розовым ягоды словно парили в воздухе.
Он проверил, цел ли Галог и сел на траву, расположив овальный сундук перед собой. Теперь, на уровне земли, света было достаточно. Пало занёс руку над крышкой и замер: гортанный рык разрезал тишину. Кровь моментально застыла в его венах; юноша похолодел с головы до пят. Рык повторился. Без сомнения, он шёл из леса, начинавшегося в тридцати шагах перед ним. Пало, не сводя глаз с зарослей, нащупал в мешке клинок и резко встал, держа оружие перед собой.