Страница 17 из 19
— Но как же… — растерялся Журналист и обернулся в поисках поддержки — но не нашел.
— Да, да, — кивнул Доктор.
Только в своей комнате Детектив снял очки. Хоть конспирация надоела ему хуже горькой редьки, иначе нельзя. Стоит ИМ узнать, где он проводит свой уик-энд — вот тогда начнется.
Очень смущала групповая терапия. Это было четким условием Доктора, который наотрез отказался что-либо менять в угоду своему гостю. Потом эти трое — Лесоруб с его нелепой фобией, вечно хмыкающий сноб и задавака Ювелир, и Журналист… Что-то в нем крылось неискреннее. Детектив не любил Журналистов. От них — все неприятности, пусть даже юноша на самом деле вряд ли журналист, так же, как и Детектив — не детектив.
А о чем говорил и не договаривал Доктор про некую «цель», связанную с камерой? Зачем он что-то скрывает? Может, не стоило так слепо доверять Доктору?..
…Открыв небольшое круглое окошко, Лесоруб вдохнул свежего воздуха и раскинул руки. При этом он обнаружил, что достает пальцами до боковых стенок. Номер был не просто небольшой — он скорее напоминал каюту третьего класса на захудалом теплоходе. Для развития клаустрофобии в самый раз. Это Доктор здорово придумал — селить людей с возможными психическими отклонениями в такие миниатюрные комнатки.
С другой стороны, места здесь для большего и нет. Не открывая глаз, Лесоруб представил себе план клиники. Одноэтажное сооружение на сваях, за въездом сразу гараж, пройдя который попадаешь на ту самую веранду. Потом пройти по короткой галерее и свернуть в коридорчик. Две двери налево, две направо — селитесь, гости дорогие. А в конце коридора — стеклянная дверь в сад, который примыкает все к тому же гаражу. Круг замыкается.
Расслабившийся Лесоруб приоткрыл глаза, и на короткое мгновение круглое окошко напомнило очертаниями Мону Лизу. Лесоруб вздрогнул и громко помянул Доктора и все его прогрессивные методики незлобивым тихим словом…
…Ювелир тоже стоял перед открытым окошком, борясь с искушением выбросить часы Доктора в озеро. Сильно раздражало то, что он почти не мог отличить их от собственных. И ведь не ясно, чем же они хуже, кроме того что отвратительно дешевле. Доктор знал, что делал, когда заставил нацепить это убожество.
А убожество тем временем показывало, что до начала вечерней терапии остается минут сорок…
…В своем номере Журналист делал пометки в блокноте. Все складывалось неплохо. Было очевидно, что предложенные Доктором в качестве предварительной терапии атрибуты оказались для всех троих чрезвычайно неприятны. Лесоруб не мог смотреть на невинную тряпочку с улыбающейся ренессансной девой, Ювелира всего перекосило от обмена побрякушками со стрелочками, Детектив же безрезультатно делал вид, что его никак не тронула камера под потолком. Отсюда следует, для них вся эта ерунда много значит. Тем проще сделать так, чтобы они и дальше ни о чем не подозревали.
А для него Доктор приготовил пластырь. Хорошая шутка — с точки зрения самого Доктора. Но бывают и иные точки зрения…
…Доктор же лениво восседал в кресле на веранде, слушал медленную приятную музыку и курил сигару. Он был доволен жизнью и доволен собой.
Сзади скрипнул пол, и Доктор от неожиданности подавился сигарным дымом. Показывать пациентам, что он курит, было не в правилах Доктора, поэтому первым неосознанным действием он попытался спрятать сигару, но сразу осекся — зачем дергаться, если уже застукали? Он хотел обернуться, но над головой вдруг затрещало. «Что такое?» успел удивиться Доктор, еще не понимая, что падает носом вниз. Перед глазами заиграли круги, такие разноцветные и непредсказуемые, что в них вместился целый мир.
В коридоре уже кто-то прохаживался. Очень надеясь, что этот кто-то — не Журналист, Детектив осторожно выглянул.
— Все это очень подозрительно, — заявил Журналист, словно в продолжение прерванного разговора. — Уж вы-то должны меня понять.
— Вы о чем? — Детектив с кислой миной поправил темные очки.
— О наших соседях, — Журналист был возбужден. — Вы сами хоть верите в их легенды?
— В их — что?
— В то самое! Наш успешный Ювелир страдает от вещизма. Три раза ха-ха. А Лесоруб? Да на него женщины сами должны вешаться. И эти двое еще хотят, чтобы мы им доверяли.
— По-моему, вы не от того лечитесь, — не очень вежливо сказал Детектив, но тут открылась еще одна дверь и к ним присоединился только что помянутый Лесоруб. Журналист, к удовольствию Детектива, переключился на новую жертву.
— Вы чувствуете, как легко и прекрасно здесь дышится? Почему, как думаете?
— Озеро, — коротко ответил Лесоруб.
— Не только. Уже несколько часов вокруг никакого бабья, — Журналист даже закрыл глаза. — Как спокойно! Просто чувствуешь себя человеком, когда не нужно пытаться постичь их логику. Вы ведь согласны с тем, что они в принципе непознаваемы?
— Уйди, — попросил Лесоруб.
Скрипнула последняя дверь, и в коридоре появился Ювелир. Чтобы оторваться от назойливого юноши, Лесоруб и Детектив быстро двинулись по галерее. И оказались правы — потеряв к ним всякий интерес, Журналист занял собой все пространство перед Ювелиром, что-то возбужденно шепча про «хороший вкус» и «они все равно этого не понимают», пытаясь схватить Ювелира за часы и завести разговор про «дешевые подделки». Ювелир руку отдергивал, быстро шагая вслед за остальными. Журналист не отставал.
Но когда они вошли на веранду, Журналист замолк, потому что зрелище перед их глазами предстало неожиданное.
Доктор возлежал в нелепой позе рядом с перевернутым креслом. Лесоруб стоял перед ним на коленях, щупая руку.
— Ну? — охрипшим голосом спросил Детектив.
— Есть пульс, — сказал Лесоруб. — Возьмите его за ноги, надо перенести на диван.
— Что с ним? — на повышенных тонах спросил Ювелир.
— Вот и мне хочется спросить то же самое, — Лесоруб просунул одну руку Доктору под грудь, второй приподняв ему голову. — Давайте вместе.
Доктора передислоцировали на диван. Журналист в оцепенении стоял в сторонке и не принимал в трансфере никакого участия.
— Мне кто-нибудь объяснит, что случилось? — уже спокойнее сказал Ювелир. Детектив пристально изучал руку Доктора, а точнее то, что осталось от часов.
— Это ведь ваше? — осведомился он. Ювелир икнул.
Часов на руке Доктора, можно сказать, и не было. На браслете хлипко держались остатки циферблата, стекла не было вообще, а единственная стрелочка изображала перпендикуляр.
— У него здоровенная шишка на половину лысины, — сообщил Лесоруб. — И ссадина. Чем это его так?
— Не этим? — показал Ювелир. Все уставились на камеру наблюдения, что раньше висела под крышей, а теперь лежала в сторонке явно в раздолбанном виде.
— С мясом вырвали, — заметил Детектив. — На соплях висела, или это сделал очень сильный человек.
Трое посмотрели на Лесоруба, который заботливо укрывал Доктора половинкой гобелена. Другая часть разорванной наискось копии мирового шедевра валялась у него под ногами.
— Одеяло теплое? — осведомился Детектив.
— Ой, — Лесоруб отпрянул. — Тут… лежало.
Повисло недоброе молчание. Наконец Детектив его нарушил.
— И какой дурак все это сделал?
Ювелир нервно хмыкнул.
— А вы думаете, что этот дурак сразу во всем признается?
— Не думаю, — Детектив снял очки и начал старательно на них дышать. — Это вообще не наша задача — выяснять и добиваться признания. Но скорую вызвать мы должны. Желательно с местного телефона.
Ювелир стоял ближе всех к трубке. Пока он звонил и объяснял в скупых выражениях ситуацию, Детектив окинул взглядом веранду.
— Если нападавший стоял за креслом, то он вошел сюда через гараж. И Доктор вполне мог его не видеть.
Журналист ринулся к двери в гараж и задергал ручку.
— Заперто, — сказал он. — Мы здесь в ловушке, и Доктор оказался первой жертвой. Кто-то все продумал, уж вы-то должны меня понять! — обратился он к Детективу.