Дикая принцесса

Как выяснилось, про бал Мариника не шутила. Она уехала на следующий же день, а еще через два – прислала приглашения. Получив их, Дайана удовлетворенно кивнула и предложила помочь Тари с подготовкой, кажется, вполне искренне. Когда Тари спустилась к обеду спокойная и без следа слез, Гергос понял, что на этот раз его вмешательство не потребуется.

В последнее время с Тари было сложно.

Выпрошенная с таким упорством рыбалка прошла в хмуром молчании, а в завершении Тари раздраженно бросила удочку на землю и заявила, что ей скучно. После чего до обеда сидела у себя в комнате, а потом вместе с Энту ушла тискать котят. Котята подействовали, и вечером она снова стала милой и послушной, шутила, несколько раз обыграла Энту в каранту и даже сумела добиться улыбки от Дайаны.

Гергос почти все время проводил в кабинете, разбирался со счетами, отвечал на письма и сам не понимал, откуда знает о каждом шаге своей воспитанницы. Ведь, кажется, специально старался не следить за ней. Но ухо само ловило обрывки разговоров.

А разговоров было много. Трех девочек из приюта забрала на кухню Налана, одну пристроили к экономке, еще пару – к горничным. Дайана кривила губы и обвиняла его в излишних тратах, в том, что несколько месяцев назад увез с собой лучших слуг, и ей пришлось нанимать новых, а теперь еще и детей набрал – зачем? Внятно объяснить, зачем он это сделал, Гергос не мог. Тари попросила. Но ответить так означало обречь ее на новые мучения. Поэтому он придумал какую-то глупую отговорку про то, что в Тобрагоне все видные аристократы занимаются воспитанием сельских детишек. Мода такая на благотворительность.

А потом настало время ехать в имение Паваллу. До него было всего десять миль, ближайшие соседи, весьма состоятельные, но лишь благодаря покровительству Гергосов. Мариника, в сюртуке цвета индиго, похожем на военный мундир, и длинной строгой юбке с жесткими складками, встретила их у подножия главной лестницы. В руке бокал с игристым вином, на запястье висит небольшой веер, на лице сияет улыбка – и ведь не отличишь от настоящей!

Людей было немного, всего человек тридцать-сорок. Многих Гергос узнал – с некоторым для себя удивлением. Об ушедшей молодости он не жалел, но встреча с приятелями детства вновь, через двадцать лет, разбередила душу. В их манерах чувствовалась некая скованность, словно смущение. Не то оправдываясь, не то, наоборот, желая похвастать, они представляли Гергосу своих жен, детей, рассказывали о должностях и доходах. Рассказать в ответ было нечего, и потому Гергос быстро представлял Тари и переходил к следующей группе.

Музыканты тихо и ненавязчиво наигрывали в углу какую-то легкую мелодию. Танцы еще не начались, до ужина оставалось несколько часов, Мариника была слишком занята, встречая гостей. Гергос привалился к стене и попробовал уснуть с открытыми глазами. Но глаза сами собой то и дело находили Тари.

Она произвела впечатление. Теперь не только Энту, но и несколько других юношей, старше, солиднее, вертелись вокруг, предлагая лимонад, удобное место на диванчике или выпрашивая танец. Тари держалась хорошо, не прятала взгляд, не заикалась. Даже улыбалась и кокетничала немного, но Гергос и с противоположного конца зала видел, как ей страшно.

Когда свободных мест на диванах практически не осталось и хозяйка вернулась в большую залу, музыка стихла. Мариника вышла вперед, улыбнулась – казалось, что каждому отдельно, в особенности – и представила главную достопримечательность вечера:

– Мой дорогой друг, гейр Версен.

Под жиденькие аплодисменты гейр поднялся и подошел к Маринике, поцеловал ей руку и повернулся к публике:

– Спасибо, спасибо... Мы пленники шального бриза, нет смысла на судьбу роптать. Ее затейливым капризам нам должно только потакать, – Версен улыбнулся притихшей публике. – Пусть неожиданно и гибко плетет она тугую нить. Кому-то выпало погибнуть, – он приложил руку к груди, потом взглянул прямо на Тари, – другому выпало сгубить.

Он поклонился. Снова аплодисменты. Гергос проводил поэта скептическим взглядом. Ну вот и что это? Неужели в зале было мало симпатичных мордашек?

Следом вышел молодой человек, который, как заметил раньше Гергос, уделял Тари особое внимание.

– Дану Совис, – улыбнулась Мариника.

– Кому-то выпало погибнуть, другому выпало сгубить, – задумчиво начал он и замолчал, улыбнулся Тари, словно ища вдохновения, потом решился и заговорил быстро, бойко: – Не пересдать по новой карты. Сошлись пути, сомкнулись гарды – вино разлито, нужно пить.

Аплодисменты, затем пауза – никто не решался выйти вперед и продолжить стихотворное соревнование. Наконец встал седой мужчина. Мариника опустилась в глубоком соблазнительном реверансе и взглянула на него с большой теплотой, так что даже у Гергоса чуть екнуло сердце.

– Дорогой господин эль Фераль.

– Мариника, – улыбнулся он.

И свои стихи он читал, глядя только на нее:

– Мой жребий брошен, и затем я выпью, в свой бокал не глядя. Нет у богов страшней проклятья, чем для тебя вдруг стать никем.

Дальше дело пошло бодрее, свои экспромты прочитали несколько молодых людей, адресовали они их своим дамам сердца, но все же двое – вслед за Версеном и Совисом – обращались к Тари. Должно быть, Мариника успела объяснить, в чью честь все устроено. Когда в соседней гостиной накрыли карточные столы, Гергос ушел туда. Подальше от соблазна выставить себя полным идиотом. На языке вертелись рифмы, и настроение было под стать.

Может быть, так единственно правильно? Вероятно, иначе не стало бы, когда сердце горит жгучим пламенем, но нет права на вздохи и жалобы... Какая пошлая мерзость!

 Мариника проводила его чуть насмешливой улыбкой – показалось или нет?

Через несколько весьма удачных партий в большой зале заиграла музыка, зазвучали восторженные голоса, смех. Вот церемониймейстер объявил первый танец... Интересно, кому он достанется? Наверное, Энту, у него больше всего шансов. Все-таки кузен.

Через полчаса в дверях гостиной показалась Мариника, окинула игроков внимательным взглядом, ответила на пару комплиментов и ушла. Тари не показывалась. Гергос продолжал играть. Музыка не смолкала. Веселый акрафен сменился более чувственным спасьо, затем таланс, париль... Полностью сосредоточиться на картах не получалось. Закончив очередную партию, Гергос встал и направился в большую залу.

Танцевали всего пять или шесть пар, в основном молодежь. Заметив недовольную мину на лице Дайаны, Гергос пригляделся получше. Тари стояла в паре с Энту. Опять? Или он ее весь вечер от себя не отпускал? Внутри зрело колючее раздражение. Если бы не смерть Элиссандра Коварэна, Тари могла бы быть женой Энту. Они бы поженились еще до того, как Гергос стал главой рода. Он вернулся бы в Анкъер и встретил ее тут, жену собственного племянника. А почему нет? Они вполне подходили друг другу по возрасту.

Прекрасная партия для обоих, почему же Коварэн отказался от этого брака? Конечно, Варелли Прусто обладал внушительным состоянием, но отдавать ему принцессу крови? Возмутительный мезальянс. Но если бы не это странное решение, Тари бы стала женой Энту... Гергос скрипнул зубами. Благодарить теперь ублюдка, что ли?