Страница 5 из 17
- Жив?
- Пульс бьётся, - ответил боцман, держа руку командира.
Оба моряка понимали, как трудно будет раненым, если придётся переносить их на берег. Ведь там - враг. Конечно, команда пойдёт на прорыв, чтобы пробиться к отряду Куникова. Ради жизни товарищей, ради жизни командира, советские моряки готовы отдать свою жизнь.
- Надо обернуть его сначала шинелью, а сверху плащом. И других тоже, - сказал радист.
И вдруг катер задрожал. Послышался шум мотора.
- Ожил корабль! - крикнул боцман и бросился вон из каюты. Он вскочил на мостик:
- Разворачивай, Сухов!
Рулевой повернул штурвал и вдруг стал медленно сползать на пол.
- Сухов, ты ранен?
Ответа не было.
Боцман приказал радисту и матросам снести рулевого и всех раненых в кают-компанию, всех перевязать.
Сухов очнулся, с трудом спросил:
- А кто у руля?
- Сам встану.
Вскоре катер вышел из зоны обстрела. Боцман оглянулся. Весь берег был в огневом зареве… …После третьей операции в геленджикском госпитале командир «морского охотника»
Иван Дубровин проспал подряд восемнадцать часов. Когда проснулся, увидел в палате контр-адмирала Холостякова и попытался подняться.
- Лежи, лежи и не шевелись, - остановил его контр-адмирал и сел на стул около кровати.
Он внимательно, чуть хмурясь, посмотрел на бледное, похудевшее лицо Дубровина и, покачав головой, спросил:
- Как самочувствие?
- Да я словно вновь на свет народился.
- Пожалуй, что и вновь, - согласился Холостяков. - Крови ты, брат, много потерял. Три медицинские сестры тебе свою пожертвовали.
- Спасибо им, - тихо произнёс Дубровин. - А как команда?
- Все живы. А тебя, старший лейтенант, от души поздравляю с орденом Боевого Красного Знамени.
- Служу Советскому Союзу! - взволнованно произнёс Дубровин. Он перевёл дыхание и сказал: - Команду надо наградить, товарищ контр-адмирал. Люди катер спасли.
Боцман, комендоры, рулевой, механик, мотористы заслуживают боевой награды.
- Об этом уже позаботились.
- А как десант на Мысхако?
Это больше всего волновало Дубровина. Лицо адмирала омрачилось. Но ответил он спокойно и уверенно:
- Всё в порядке: десант живёт. Уцепились крепко. Отвоевали Станичку, гору Колдун. Там сейчас несколько морских бригад. Оборону хорошую соорудили. Даже название придумали отвоёванному кусочку земли - «Малая земля». И песню душевную сочинили:
…Контр-адмирал не стал говорить командиру «морского охотника» о том, что ещё 12 февраля погиб майор Ку-ников. Не сказал он и о том, что погиб командир катера Крутень, друг Дубровина, что десант в Южную Озерейку сорвался. Пока не должен об этом знать Дубровин. Важно то, что десант куниковцев удался, что отряд по-прежнему называется куниковским, что на «Малой земле» воюют несколько бригад морской пехоты. И недалёк тот день, когда Новороссийск будет освобождён.
БЫЛЬ О МАТРОСЕ КАЙДЕ И ЕГО ТОВАРИЩАХ
В Новороссийске, на берегу Цемесской бухты, высится бронзовый памятник Неизвестному матросу. В руке у матроса автомат, на могучих плечах - плащ-палатка, на голове - бескозырка чуть набекрень.
Смотришь на Неизвестного матроса и невольно вспоминается 1943 год, десантники, черноморские моряки, отважные в бою, весёлые в часы досуга.
Слышал я, что прообразом его был бесстрашный матрос из. куниковского отряда Владимир Кайда. В годы войны я не был знаком с Кайдой, но слышал о нём немало. И вероятно, даже видел его февральской ночью 1943 года, когда высадился вместе со своими разведчиками на «Малую землю».
Было в ту ночь темно. Землю и море освещали только вспышки ракет. Связной майора Куникова разыскал меня и повёл в штаб. Навстречу нам шли три матроса. Все рослые, плечистые, но один показался мне просто великаном.
Связной спросил: «А у вас такие ребятушки есть?» " Нет, не было у меня таких ребят. Связной добавил с явной гордостью: «Богатырь, верно? Сто пять килограммов весит! Ребята его зовут Малюткой!» По-видимому, это и был Владимир Кайда.
После победы над фашистами я стал разыскивать участников боёв за Новороссийск.
Написал десятки писем куниковцам. Получил ответы, записи воспоминаний. Пришло письмо и от Владимира Кайды из Донецкой области. Мы условились встретиться в Новороссийске в сентябре на традиционном сборе куниковцев.
И вот настал день нашей встречи. Около краеведческого музея собрались бывшие малоземельцы. Вижу великана-матроса в бескозырке - он выше всех. Лицо у него добродушное, подбородок волевой, глаза голубые, весёлые. Весь его облик, вся его фигура удивительно похожи на статую Неизвестного матроса. Это и есть матрос Кайда.
О его боевых делах можно написать большую книгу. Но сейчас я расскажу только о нескольких днях жизни Владимира Кайды и его фронтовых товарищей на «Малой земле».
«Буря с вихрем»
Отряд старшего лейтенанта Василия Ботылёва расположился неподалёку от морского причала. Было приказано отдохнуть и ещё раз проверить боеготовность. Ночью матросам предстояло высадиться вслед за отрядом майора Куникова.
Матросы проверяли оружие, точили финские ножи, а кто лишнюю портянку надевал, чтобы нога не болталась в ботинке, когда ночью во время десанта будет прыгать в воду.
На пригорке под деревом сидели четыре моряка и, перекидываясь шутками, ровняли патроны в пулемётных лентах, проверяли гранаты.
Это расчёт станкового пулемёта «максим» - Владимир Кайда, Николай Уткин, Анатолий Лысов и Николай Копотилов, Всем по двадцать два года.
«Буря с вихрем» - так прозвали пулемётный расчёт. Надо сказать, что среди моряков выделиться трудно. Все ребята храбрые, находчивые, жизнерадостные. И всё же расчёт Владимира Кайды - самого рослого моряка в отряде-выделялся. Не только Кайда,а любой матрос из расчёта мог, если нужно, схватить «максим» в полном сборе и вихрем помчаться на огневую позицию. А вес «максима» немалый - более шестидесяти килограммов. Никто не мог быстрее и лучше их сменить огневую позицию, замаскироваться.
Кайда родом из Донбасса. До службы на флоте работал токарем на заводе. Уткин - москвич, заводской электрик. Лысов - колхозник из Кировской области. Копотилов - колхозник из Тамбовской. На войне они сроднились как братья, друг за друга стояли горой.
Все четверо любили шутку. Особенно побратимы любили подшучивать над великаном Кайдой.
Копотилов прозвал его Малюткой. Прозвище так и осталось за Володей. У остальных ребят тоже были прозвища. Уткина звали Утей, кряжистого Копотилова - Корягой.
Лысова хотели прозвать Кочерыжкой - после ранения указательный палец у него на правой руке напоминал кочерыжку. Но не закрепилась кличка за высоким и красивым парнем, звали его просто «Номер» - соответственно пулемётному званию.
Копотилов запрятал гранаты в вещевой мешок и заявил с довольным видом:
- Морской порядок! - Потом повернулся к Кайде и серьёзным тоном сказал: - Малютка, будь добр, сними ботинок. Я на нём под вёслами схожу в разведку на Мысхако.
- Тебе не доверю, - также серьёзно отозвался Кайда. - Номеру, пожалуй, доверю.
Он полегче, кочерыжкой рулить будет.
Лысов пожал плечами и усмехнулся:
- Сплаваем в другой раз. А вот перед десантом не мешало бы вздремнуть. Сними, Малютка, бушлат, мы втроём укроемся.
- Ещё чего захотели! Имущество ведь казённое. А ну как утопите, где старшина Ещё обмундирование такого размера достанет? Соображать надо.