Страница 4 из 17
Десятки светящихся трасс - синих, красных, белых - потянулись к кораблям. По десантникам, бежавшим к берегу, в упор открыл огонь вражеский пулемёт. Несколько человек упали.
- Комендоры! Подавить! - в ярости крикнул Дубровин: он готов был сам броситься к орудию.
Комендор Терещенко уже стрелял по огневой точке. После четвёртого снаряда вражеский пулемёт замолк.
Когда все десантники выбрались на берег, Дубровин распорядился дать задний ход.
Катер стал разворачиваться. Два снаряда разорвались около кормы. Комендоры не прекращали стрельбу по огневым точкам врага.
К Дубровину подбежал механик.
- Один мотор вышел из строя, - доложил он.
- А второй?
- В порядке.
- Добро. Отходим.
Слева прошёл катер старшего лейтенанта Крутеня. Дубровин знал, что на этом катере находился Куников и его штаб. «Значит, Куников уже на берегу, вот хорошо!» - подумал Дубровин.
Корабль благополучно вышел из зоны обстрела. Командир спустился в моторное отделение.
- Повреждение серьёзное? - спросил он механика.
- Ремонт понадобится.
- А ещё один рейс выдержим?
- Безусловно.
Дубровин ощущал прилив необычайной энергии. Всё идёт отлично! До рассвета он сумеет перебросить ещё одну группу десантников.,
«Морской охотник» Дубровина ошвартовался у причала Кабардинки, поблизости от катера Крутеня.
- Как успехи? - крикнул Крутень Дубровину.
- Отличные. А у тебя?
- Тоже. Куникова и его штаб высадил.
На катера стали грузиться новые отряды десантников.
Предстояло перебросить ещё три боевые группы. В каждой насчитывалось по сто пятьдесят человек, командовали ими опытные морские офицеры. Все они должны были влиться в отряд Куникова. Катер Дубровина принял на борт десантников и направился к берегу Мысхако.
Издали было видно, что там, в Станичке - рыбачьем посёлке на окраине города, - идёт горячий бой. Взлетали разноцветные ракеты, рвались мины, снаряды. Все места высадки противник ожесточённо обстреливал и освещал прожекторами. «Надо взять чуть левее», - решил Дубровин и скомандовал:
- Лево руля… Ну, товарищ Сухов, сейчас многое будет зависеть от твоего мастерства.
Ослепительный луч прожектора осветил катер. Ловким манёвром рулевой вывел корабль из полосы света, а боцман Коноплёв открыл по прожектору огонь из крупнокалиберного пулемёта. Прожектор потух.
- Что и следовало доказать! - пробасил боцман и даже притопнул ногой.
Рулевой увидел «окно» в сплошной завесе от разрывов и направил туда катер.
Десантники, держась за пеньковые тросы, молча спускались в студёную воду с обоих бортов. Только раз кто-то крикнул:
- Ух ты, как жжёт!..
До Дубровина донеслись выстрелы из автоматов. Снова луч прожектора осветил катер. Комендоры открыли по прожектору огонь. Враг начал пушечный обстрел, снаряды рвались всё ближе и ближе.
Комендор Терещенко по вспышкам заметил вражескую пушку - она прямой наводкой вела огонь по катеру. Комендор стрелял по этой пушке до тех пор, пока не заставил её замолчать. Комендора ранило в ногу, но стрельбу он не прекращал. Но вот разорвался снаряд, и Терещенко отбросило к мостику. Сжав зубы, он пополз к своему орудию. С трудом поднялся, хотел выстрелить. Орудие молчало. Что случилось?
- Почему не стреляете, Терещенко? - крикнул Дубровин, видя, что комендор стоит, склонившись над пушкой.
Терещенко, не сказав командиру, что ранен, ответил:
- Осколок повредил орудие. Сейчас исправлю.
Он с трудом преодолевал слабость. Было бы орудие исправно, он бы доверил его матросу Зинину. Но сейчас необходимо устранить повреждение, а матрос Зинин не сможет этого сделать. «Только бы хватило сил», - думал Терещенко. И сил хватило - он исправил орудие.
Вражеский снаряд разорвался около кормы. Упал комендор кормовой пушки Морозов.
Второй снаряд разбил радиорубку. Радист выполз оттуда и бросился к мостику.
- Рубку разбило. Связь потеряна! - доложил он.
- Становитесь к кормовой пушке, - распорядился Дубровин.
Радист подбежал к пушке и стал наводить её на цель.
Парторг Давыдов высунулся из люка и крикнул Дубровину:
- Пробит борт! Вода поступает в моторное отделение!
- Большая пробоина?
- Порядочная.
- Попытайтесь заделать.
- Есть заделать!
Давыдов и командир отделения мотористов начали заделывать пробоину. Работали в помещении, насыщенном отработанными газами. Задыхались, падали, но снова поднимались и продолжали работу.
- Будем считать это партийным поручением, - тяжело дыша и кашляя, проговорил Давыдов. - Выполним его - корабль спасём… От нас зависит судьба людей.
Катер маневрировал около берега, поддерживая десантников огнём своих пушек и пулемётов.
От взрывов поднимались фонтаны. «Пора поворачивать», - подумал Дубровин и подозвал матроса:
- Узнайте, заделана ли…
Он не успел договорить, как около правого борта разорвался снаряд. Дубровин почувствовал острую боль в плече и боку. Он схватился за поручни мостика, подумав: «Не вовремя ранило». Его пальцы разжались, и он бы упал, но его подхватил боцман.
- Выводи корабль! - крикнул боцман рулевому, держа на руках командира.
- Рулевое управление не действует!
- Исправить!
Боцман отнёс командира в каюту, осторожно раздел, перебинтовал, Дубровин открыл глаза.
- Командуй, боцман, - прошептал он. - Спасай корабль…
Он хотел ещё что-то сказать, но снова потерял сознание.
Боцман подозвал матроса, поручил ему быть при командире, а сам побежал наверх.
- Что с командиром? - тревожно спросил комендор Терещенко.
- Жив, - глухо ответил боцман. - Но раны тяжёлые. Сознания лишился.
Он поднялся на мостик, сжал свои могучие кулаки и погрозил в сторону противника:
- Ужо мы тебе за всё отплатим…
На берегу разорвался снаряд, корабль осветило, и боцман заметил, что лицо рулевого сморщилось, словно от боли.
- Ты ранен? - крикнул боцман, - Нет? Вот и хорошо… Не унывай, не пропадём!
- Командира жаль. Не сумел я заслонить его…
Боцман ответил:
- Вот ты какой… Говори, как там рулевое управление?
- Я уже всё исправил.
«Может, команде на берег сойти? И раненых вынести?» - подумал боцман, но тут же отогнал эту мысль. Ведь на рассвете гитлеровцы сожгут покинутый корабль. Нет, настоящий моряк борется до конца за жизнь корабля.
- Разворачивай и выходи из зоны обстрела! - приказал боцман рулевому.
- Моторы работают с перебоями, в пробоины поступает вода, - сообщил рулевой. - Может, у берега курсировать, пока пластыри прикладывают?
- Выполняй моё приказание, Сухов.
- Есть!..
И вдруг заглох мотор. Боцман бросился к мотористам.
- В чём дело?
- Осколок… Попытаемся завести. Но вряд ли удастся, - сказал моторист и провёл рукой по лицу, растирая масло и кровь.
Боцман шагал по палубе, раздумывая, как быть. «Надо с парторгом посоветоваться», - решил он и открыл люк от помещения, где работали механик и командир отделения мотористов. Его обдало тяжёлым запахом отработанных газов.
Боцман крикнул:
- Давыдов! Выйди-ка на минутку!
Никто не откликнулся. «Уж не задохнулись ли они там?» -с тревогой подумал боцман и быстро вошёл в помещение.Борт был заделан, вода чуть просачивалась. А на полу без сознания лежали парторг и моторист. Боцман наклонился над ними, крикнул:
- Братки! Братки! Да что с вами, друзья? Сейчас вынесем вас отсюда!..
Боцман позвал матроса, и они вдвоём вынесли на палубу парторга и моториста.
Катер беспомощно качался на волнах. Взрывы вражеских мин и снарядов не утихали.
«Видно, придётся покинуть катер», - подумал боцман. Он спустился в каюту командира. За ним вошёл радист с электрическим фонариком. Он тревожно спросил: