Страница 35 из 37
Машина майора еще стояла у крыльца. Очевидно, он приехал только что.
Через пять минут, которые не обошлись без некоторого шума при входе и в вестибюле, Борщенко постучал в дверь к майору и, получив разрешение, вошел.
Клюгхейтер был необычайно возбужден и нервно прохаживался по кабинету. Он посмотрел на Борщенко с неприязнью и холодно сказал:
- Я, как видно, ошибся в вас, Борщенко, и понял
это слишком поздно… Скажите, - Пархомов ваш протеже?..
- Да, майор. Это мой земляк, сослуживец и, если хотите, друг!
- А вы знаете, где он сейчас и что с ним?
- Где он, я знаю, а что с ним, - нет. И, признаюсь, это меня - и не только меня! - очень тревожит.
- Ну вот, я так и подозревал, что вы знали, куда он отправился. И быть может, не без вашего содействия?.. А знаете ли вы, что он натворил?..
- Нет, майор. Но могу предполагать.
- И это, стало быть, не без вашего ведома? - Майор покраснел от гнева. - Так вот! Он совершил какой-то взрыв на радиостанции и теперь никого туда не пускает, отстреливается… Вы представляете, чем все это кончится?!
- Конечно, майор.
- Что значит конечно?..
- Кончится его героической гибелью, майор!..
Клюгхейтер остановился против Борщенко и в упор посмотрел ему в глаза.
- И вы, Борщенко, видите героизм в том, что Пархомов своим геростратовским поступком вызовет такие карательные меры, какие будут стоить жизни сотням его невинных товарищей?! И ваших, разумеется, товарищей! Я вас не понимаю, Борщенко!..
- Это героизм потому, майор, что Пархомов жертвует своей жизнью ради жизни других! Именно ради вот этих самых своих товарищей, ради их освобождения!
- Что это значит, Борщенко?
- Это вы скоро поймете, майор. А не можете ли вы узнать, держится ли он еще? - Голос Борщенко дрогнул.
- Этим я и сам интересуюсь, но позвонить не могу: поврежден коммутатор.
- А может быть, вы позволите посодействовать вам в этом разговоре? Обеспечить работу коммутатора?..
- Вы сегодня говорите загадками, Борщенко. Но мне теперь не до загадок! Я вынужден арестовать вас. К сожалению!.. Думал еще раз выручить вас, но вижу, что допустил ошибку, не арестовав ранее.
Борщенко подошел к телефону и снял трубку.
- Алло!.. Коммутатор?.. Это Борщенко. Соедините меня с караульным помещением мыса. Спасибо…
Майор остановился пораженный. Затем подошел к Борщенко вплотную, ожидая, что будет дальше. А тот продолжал на чистом немецком языке:
- Это кто?.. Начальник караульной команды?.. Сейчас с вами будет говорить майор Клюгхейтер! Пожалуйста, майор!..
Ошеломленный Клюгхейтер машинально взял трубку и приложил ее к уху.
- Да, это я. Что?.. Все еще отстреливается?.. Пока не надо!.. Нет, не надо. Оставьте его в покое! Я потом дам указание…
Майор положил трубку на место и дважды нажал кнопку звонка.
Дверь открылась. Вошли два охранника с автоматами и, пройдя к Борщенко, остановились в ожидании распоряжений.
Клюгхейтер, продолжая недоуменно разглядывать Борщенко, сказал:
- Перед тем как вас, Борщенко, уведут, объясните, - что означает эта история с коммутатором?
- Господин майор, вы, же умный человек! Неужели вы не понимаете, что коммутатор находится сейчас в наших руках!
Клюгхейтер вздрогнул.
- В чьих это… наших?..
- В руках восставших узников вашего проклятого острова, господин майор!
- Час от часу не легче! Да знаете ли вы, безумные, что это будет означать поголовное истребление всех русских и других славян?! - Клюгхейтер, потрясенный этой новостью, бессильно опустился в кресло. - Чего же вы добились, Борщенко?.. Крови! Невинной крови своих товарищей, а в частности - и моей! Из-за вас и меня повесят рядом с вами!.. И элементарная честность не позволит мне возразить против этого.
- А мы не дадим, майор Клюгхейтер, вас повесить! Вы тот честный немец, в которого не верило мое сердце. И вы еще понадобитесь новой Германии, мирной Германии. Объявляю вас нашим пленником, майор Клюгхейтер! Где ваше оружие?..
- Вы начинаете бредить раньше времени, Борщенко! - резко сказал Клюгхейтер. - Это еще у вас впереди, в нашем страшном гестапо, будь оно проклято!..
Клюгхейтер повернулся к охранникам:
- Уведите его… - и остановился, окончательно сраженный: на него смотрели совершенно не знакомые ему люди.
ПОЛКОВНИК УГРОЖАЕТ
Майора Клюгхейтера на машине отправили в гавань. Но важные события этого вечера в его кабинете еще не окончились.
Убежав из своего управления, Реттгер бросился к майору, рассчитывая оттуда объявить остров на чрезвычайном положении и вызвать к себе эсэсовские части.
Введенный в заблуждение формой находившегося у входа караула и не успев удивиться его многочисленности, полковник, ни на кого не глядя, торопливо прошел через вестибюль и, не постучав, вломился в кабинет майора.
Там он прежде всего наткнулся на Борщенко, который инструктировал Силантьева.
- Бугров! Как ты сюда попал и где майор? - на ходу, устремляясь к телефону, спросил Реттгер, позабыв, что Бугров не сможет его понять.
- Аа-а-а-а! - обрадовался Борщенко. - Вы-то мне и нужны, господин полковник! Очень нужны!..
Не заметив в расстройстве чувств, что Бугров, с которым всего два часа тому назад приходилось объясняться через переводчика, сейчас свободно разговаривает на немецком языке, Реттгер торопливо сорвал с рычага телефонную трубку.
- Алло!.. Алло!.. Коммутатор?.. Говорит Реттгер! Что?! Дайте мне караульное помещение казарм! Что?! Я приказываю!.. Да ты что там, не понимаешь, с кем разговариваешь?!! Что?!! Ах, мерзавец!!! Я сейчас же прикажу тебя арестовать!!!
Борщенко быстро шепнул несколько слов Силантьеву, и тот с автоматом на изготовку ближе подошел к полковнику.
Реттгер, все более распаляясь, изрыгал в телефон угрозы расстрелять всех работников коммутатора и, слушая в ответ издевательские подковырки и откровенный смех, в ярости с лязгом бросул трубку обратно на рычаг и ухватился за другой, красный аппарат тревоги.
Но в трубку этого телефона он опять услышал тот же насмешливый голос…
Борщенко холодно сказал:
- Хватит, полковник. Сядьте!
Пораженный дерзостью Бугрова, Реттгер озадаченно вытаращил глаза и, остывая и настораживаясь, оглянулся по сторонам. В двух шагах от него, с автоматом на изготовку, стоял рослый Силантьев.
При виде незнакомого автоматчика в глазах у полковника забегали тревожные огоньки. Он перевел глаза на Борщенко.
- Что это значит, Бугров? И где майор?
- Майор Клюгхейтер взят в плен и сейчас находится под стражей! - спокойно сказал Борщенко.
- В какой плен?.. Кем?.. Что за бред! Где же нахожусь я?
- А вы, полковник, попросту говоря, находитесь сейчас в руках восставших узников вашего проклятого лагеря смерти.
- Кто же ты, Бугров? - все еще не веря своим ушам, спросил ошеломленный Реттгер.
- Я не Бугров, полковник! Я советский моряк. Борщенко, если это вас интересует, - невозмутимо продолжал Борщенко. Кроме того, еще и член комитета, руководящего восстанием.
Реттгер сжался, точно от удара и, озираясь по сторонам, вскочил с кресла, готовый к борьбе.
- Сидеть! - грозно крикнул Борщенко.
Реттгер молча сел, продолжая исподлобья осматриваться.
- Во избежание неожиданностей, поднимите руки, полковник! Придется вас обыскать.
Реттгер поднял руки. Силантьев содрал с круглого столика салфетку и быстро вывернул на нее все содержимое карманов полковника.
- Где же ваше оружие, полковник?
- Как видишь, я безоружный.
- Да, это странно,- удивился Борщенко. Он извлек из вещей, найденных у Реттгера, ключи от сейфа и стола.
- Тебе важное поручение, Силантьев! Покончим с полковником - отправишься с автоматчиками в его управление и все содержимое сейфа и письменного стола выгрузи и увяжи. Все до единой бумажки! И, вместе с картотекой, на машине доставь немедленно в штаб.