Страница 10 из 21
– Ни шагу вперед! Вот вам рубеж, который вы не должны переходить, – правый берег реки Эльба.
– А что же там, за Эльбой?
– Это не наше дело.
– Как же так? Смотрите, сколько набросано на нашем берегу немецкого оружия, обмундирования, – можно полк снарядить. А что если они там собрались и рванут на нас, а мы не будем готовы?
– Мы всегда должны быть готовы ко всему. Стойте на своих постах и делайте все, что делали в прошлых боях. Но за Эльбу выходить строжайше запрещено.
И, на досуге, солдату представились на конечном отрезке войны на Эльбе три главные действующие силы, на которые следует по-новому посмотреть теперь, когда, не сегодня завтра, где-то отзовется голос последнего залпа войны.
Это – мы, Советская армия, пришедшая положить конец гитлеровскому господству.
Западные армии, солдат которых притаился где-то в сосновом молодняке, в туманной дымке на левом берегу Эльбы.
И сила, которая только выходит на широкую дорогу политической деятельности, – это немецкий народ, представитель той второй Германии, о которой мы мечтали в мятежной юности. Теперь, когда наши головы здорово посеребрили седины, он встал перед нами и присматривается, кто тут настоящий друг, а кто враг.
Наши солдаты не только вглядывались в заэльбинские дали, но и пристально присматривались к той, третьей силе, которая немецкий народ. Хоть это и детишки, старики, старухи, но это – немецкий народ, и к нему надо приглядываться. Мы не знаем дум солдат наших союзников, мы знаем думы и чаяния их руководителей за океаном. Они, эти думы и замашки, тревожны. Пока все, что мы о них знаем. А немецкий народ? Что мы о нем знаем? Сквозь ужасно противоречивые наблюдения пока с трудом просматриваются некая общность, близость между нами, но столько психологических и нравственных наслоений лежит на пути познания истины, что все наблюдения витают где-то в дымке сомнений и желаний, гнева, ненависти и чувства долга, чувства понимания чужого людского горя.
Еще немного, и руководство нашего государства предложит на Потсдамской конференции решения коренного вопроса о судьбе послевоенной Германии, о судьбе немецкого народа, о его законном праве самому решать свою собственную судьбу. А пока солдат думает, присматривается, как в преобразовании немецкого общества после войны поведет себя доминант исторического будущего Германии. Говорят, что дети разгадывают своим поведением самые запутанные вопросы отношений между людьми. И он, этот озорной мальчишка, выскочил из-за угла и потянулся к советскому солдату просто из любопытства, из возможности получить лакомство и просто посмотреть, что это за чудище, о котором так много говорили дома. Действительно ли он ест людей, приносит им страдания. И, присмотревшись поближе, мальчуган ничего такого не заметил. И, разумеется, шмыгнул снова за угол, и тогда-то стали выходить поодиночке старики, которые уже пожили на свете, и им все равно, где и как помирать. Первая встреча с немецким населением оставила многообещающие впечатления. С этим народом можно и нужно ладить. Судя по всему, наши дороги совпадают.
На левом берегу Эльбы неожиданно появился английский солдат. Спустя несколько дней на правом берегу, на прекрасной зеленой лужайке, в рамке молодых сосновых побегов состоялась первая встреча советско-английских подразделений. Все было. Парад был. Обед был. Игры были. Осмотр вооружения был. Взаимно солдаты показывали технику, с которой они вели бои. Английские военные посмотрели на блеск наших танков, пушек, автоматов, внешний вид и подтянутость наших воинов, заметили, что они этого не ожидали.
– А что же ожидали вы, наши союзники по войне?
– Нам говорили офицеры, что вы приползете на Эльбу на брюхе.
– И что же вы обнаружили? – спросил один наш офицер английского офицера.
– Мы заметили, что вы сила грозная, готовая к новым походам.
Но один английский солдат грустил. Не радовала его встреча с союзниками. Наши, конечно, заинтересовались.
– Не ищите никаких секретов. Мне осточертела эта война. Я жду минуты, когда буду около своих детей в кругу моей семьи, занятый моим любимым делом. Как решат на нашем верху? Война может стать историческим прошлым и никогда больше не потревожит мирной жизни моих детей и мою старость, когда она придет.
– А разве возможно другое решение? – спросил наш товарищ.
– Возможно. Стоит сделать завтра один неправильный шаг, и силы войны вновь вырвутся наружу и захлестнут народы новыми потоками крови.
Тот солдат был из самого разрушенного города Англии – Бирмингема. Наш товарищ встревожился от этого диалога с англичанином, но был рад, что ему противна война. Он не хочет ее вновь.
О возможных поворотах послевоенного развития думали не только политики, государственные деятели. Думали все, кому тяжело досталась Вторая мировая война: солдаты всех армий, население всех стран Европы, господствующие классы старой Европы и мира. Они лихорадочно искали новые решения для продолжения войны, но уже против Советского Союза. Почему же появилась вдруг охота пустить в ход пушки и танки против своих союзников? Капитализм в результате войны зашатался и охвачен страхом гибели. Так ведь было и после Первой мировой войны. Тогда капитализм в Европе зашатался, и на помощь ему поспешила империалистическая пожарная команда – американский империализм с планами Дауэсса, Юнга и многих других.
Снова заговорили американские империалисты по поводу спасения Европы. Почему? Разве не освобождена Европа от фашизма, от настоящего национального унижения и утраты национальной самостоятельности? Да, конечно. Но все привело в движение силы, будить которые было не в планах империалистов. На арену начинавшегося послевоенного развития поднялись народы европейских стран и заявили о своем праве на управление своей собственной судьбой.
Под действием победоносной войны, где Советский Союз сыграл решающую роль, под воздействием международной внешней политики Советского Союза вырастало здание новых послевоенных отношений между народами, принципиально отличное от той политики, которую проводили и предполагают проводить империалистические страны.
Люди, даже далекие от политики, сердцем понимали, что к миру нет иного пути, кроме как при взаимопонимании между народами, доверии, сотрудничестве, мирном разрешении возникающих споров. Люди понимали, что этот путь к миру захламлен разного рода предрассудками, своими корыстными интересами. Но это не огорчало людей. Народы из собственного опыта вынесли из войны, что вирус этой страшной заразы гнездится в природе империализма, и единственное средство от этой болезни лежит в сплочении всех народов против империализма. Солдаты антигитлеровской коалиции, народы Европы, в том числе и немецкий народ, лихорадочно искали пути к миру. Правящие классы шарахались в сторону от одной только мысли о мире на такой почве. Они видели в этом чуть ли не победу социализма, и, разумеется, свою собственную гибель. И чем зримее вырисовывались очертания сотрудничества между народами вообще, и между советским и немецким народами, тем острее разгоралась страсть к противостоянию этому естественному явлению, как наиболее радикальному выходу из Второй мировой войны.
В конце июля выход был найден. Союзники при общем согласии решили на Потсдамской конференции все коренные вопросы послевоенного устройства Германии. Но, как это бывало раньше и случается еще и теперь, декларации-то подписали, а выполнять их не пожелали. Уже когда подписывали декларации, они думали, как бы их не выполнять, что для этого сделать. Но потсдамские решения еще более объединили Советский Союз и немецкие демократические силы. Их эти решения устраивали, и они начали их реализацию в Советской оккупационной зоне.
Сразу после войны взаимоотношения между Советской армией и немецким народом в Восточной Германии пошли по единственно правильному пути. Они начали сотрудничать в осуществлении выгодных и нам, и немцам, и народам Европы решений Потсдамской конференции. Рождалась нерушимая и вечная дружба между нашими народами. Правильное поведение нашей Советской армии только ускоряло этот процесс. Росло доверие, взаимопонимание, сотрудничество, совершенствовалось единство взглядов между нашими коммунистическими партиями во взглядах на перспективы послевоенного развития Европы и мира.