Меч истины

Лугий

Нет, Визарий – рисковый мужик! Я бы побоялся вот так забраться в логово этих воинственных гарпий . Ему всё хоть бы хны. Даже рубашку снял.

- Что ты творишь?

Ухмыляется:

- Пока они будут решать, чего им хочется больше – убить меня или изнасиловать – попробую разобраться, чем дышит это невозможное сообщество. Не волнуйся.

Хм, может мне пойти вместо него? Больше сотни воинственных девиц - и один я! Дел от силы на неделю, даже если каждую по очереди охмурять, но со следствием как быть? Нет, пусть Визарий идёт, отвлекаться не будет. Он из той породы мужчин, которым хватает одной и навсегда. Мой дружок свою Единственную не встретил и, кажется, уже не надеется. А жаль! Радости в его жизни стало бы больше. Сложностей, впрочем, тоже.

«Сравни стрелы», - сказал Визарий. А чего их сравнивать? Я уж и так вижу, что убила парня стрела из амазонского колчана. Другое дело, что колчан мог быть в чьих угодно руках. Но мой друг отослал меня не поэтому. Что-то его интересует ещё. Игреневые лошади?

Завтра сарматы хоронят Гаяра. Действо ожидается роскошное, съедутся все. Значит, будем искать игреневых. А пока надо обосноваться так, чтобы на макушку не лило. Хорошо Визарий устроился: крыша над головой и куча девок вокруг! А ты тут мокни, как плотва!

Накинул навощенный полог на корявые ветки вяза, что вырос у самого брода. Ниже по течению кусты погуще, но они аж звенят, а зачем мне шуба из комаров? Обе лошади щиплют травку – она тут свежая, не выжжена солнцем. Лошадям хорошо, мне – нет. Прохладно стало. А этот долговязый умник рубашку не взял. И ведь к девкам греться ни за что не пойдёт. Спрашивается, и какой интерес в таком цветнике ночевать? И почему там он, а не я?

От брода до поселения сарматов я добрался без особой спешки ещё прежде, чем солнце забралось в зенит. При том что и встал не с первыми лучами. Впрочем, солнце сегодня – одно название. А с утра так и вовсе тучи висели. Но Золотой Бог, которого почитают сарматы, всё же выбрался проводить внука.

Племя Мадия называет себя роксоланами. Говорят, когда-то они потрясали границы Империи вместе с царём Митридатом. Это было давно. Потом пришли гунны и рассеяли славных воителей. Но жалкие осколки былого сарматского союза племён до сих пор помнят славу предков. Впрочем, как и мой народ, давно ставший отражением гордых покорителей-римлян. Мы и говорим уже чаще на латыни, чем на родном языке. Свои же подвиги – только в преданиях, которыми до тошноты меня потчевал великий Корисий.

Говорят, прежде все сарматы были кочевниками. Эти времена тоже прошли. Нынешнее поселение Мадия больше напоминает осёдлую деревню, впрочем, несколько странную. Рядом с постоянными жилищами из сырой глины под соломенными крышами стоят шатры из войлока и кож. Летом люди предпочитают селиться в них. Это я могу понять – блох на земляном полу не счесть.

Эти блохи, должно быть, здорово досаждали бедной девице, которую сарматы поместили в зимнем доме. У дверей торчал парнишка её лет и с любопытством заглядывал внутрь. Хоть я не собирался заходить, это меня заинтересовало.

Девку привязали за руки к низкой потолочной балке. И парочка юных засранцев во всю лапала её, тихонько похохатывая. Амазонка корчилась, кусая губы, но молчала.

Затрещины я им отвесил крепкие. Хотелось дать посильнее. Что вы за мужики, если вам нужно связать женщину, чтобы к ней подойти? Я ни одной не брал силой. А их у меня было много. Кажется, щенки не на шутку испугались. По крайней мере, к двери отползали на задницах, не решаясь встать:

- Меч Истины, не сердись… мы не хотели ничего такого…

- Вина этой девушки не доказана! Кто позволил вам глумиться над ней? Хотите, чтобы здесь было три десятка воительниц с лунными стрелами?

Это соображение их способно остановить. Такое без слов понятно. А глумиться никто не разрешал… так и не запрещали же! Для Мадия всё давно ясно, как только Визарий его убедил подождать? К моему другу всюду относятся с почтением. Сподоблюсь ли я когда-нибудь? Нет, вряд ли, для этого надо быть совершенным героем. Не люблю героев. А я кто? Сам не знаю… Но издеваться над беззащитной девкой никому не дам!

Похороны начались, когда солнце взошло в зенит. В степи к северу от кочевья уже высился десяток курганов. Среди них насыпали ещё один, пока невысокий. В центре установили деревянный сруб. Воины положили в него тело головой на север. А потом в курган понесли дары. Седоусый Мадий не лил слёз, но мне сказали, что Гаяр был любимым из пяти его сыновей. Вождь положил в могилу зеркало - часть какого-то магического обряда.

Юные молодцы на низкорослых лошадках скакали вокруг кургана, испуская воинственные клики. Тем временем к могиле подвели дивного тонконогого жеребца – того самого, на котором ездил убитый Гаяр. Таких коней сарматы выращивают лишь для своих вождей. Жеребец нервно перебирал ногами, его тревожил запах смерти. Вождь погладил ему морду, а потом коротко ударил чеканом. Конь повалился прямо в приготовленный для него отсек. Потом могилу закрыли, а на насыпи установили деревянное сооружение и подожгли его. В этот миг я увидел игреневого жеребца.

На нём сидел белокурый статный воин, выделявшийся среди невысоких смуглых сарматов, как денарий в горсти медяков. Он не принадлежал к их племени – на что угодно спорю! Степняки иначе устроены – легче в кости. Рядом с усатым красавцем верхом на рыжей кобылке гарцевала девица ему подстать: высокая, с длинными белыми волосами, распущенными по плечам. Несколько тяжеловатые черты делали её лицо холодным и неприветливым. Или, может, всё дело в гримасе, что кривила тонкие губы.

- Кто эти люди? – спросил я у сармата, понимавшего греческий.

- Готы, наши соседи, - ответил мне парень. – Хильда, дочь вождя Вульфилы. Она была невестой Гаяра. А воин – её брат Теодорих.

Вот так чудеса из-под кровати!

- Мадий хотел породниться с готами? И все были согласны?

Разговорчивый толмач откликается охотно:

- Были споры. Но вместе легче противостоять врагам. А Хильда любила Гаяра.

Никогда бы не подумал! Или девица слишком горда, чтобы удариться в слёзы. Слыхал я о готах, крепкий народ. Их вождь Аларих взял Рим. Правда, говорят, проникнуть за стены помогла измена.

В любом случае, Визарию надо об этом знать: о наречённой убитого и её брате на игреневом коне.

Аяна

Я сведала его гнев. Больше не хочу!

Назавтра Мирина отпустила Визария. А мне велела ехать следом.

- Если поймёшь, что замышляет против нас – убей!

- А Зарина? – осмелилась я спросить.

Великая Мать отворотилась.

- Если сможешь, спаси её, - промолвила, наконец. – Я не верю, что это сделает чужак. И не хочу.

Одинокий всадник в степи виден далеко. Я ехала на расстоянии полета стрелы. Он тоже видел меня. Визарий выпросил у Мирины Луну. Не знаю, почему она позволила.

Чужак не спешил. Добрался до брода и там исчез из виду. Дорога шла под уклон, я всё ждала, когда он появится за рекой. Но его не было, тогда я решилась подъехать.

Не знаю, почему он задумал остановиться - до темноты далеко. Ночлег обустроен, кучка хвороста в очаге, но Визария не видать. Луна приветствовала меня тихим ржанием. Я погладила храп, призывая к молчанию. А сама оглядела стоянку. Под коренастым вязом большой свёрток жёсткой ткани. У долговязого чужака при себе ничего. Стало быть, тюк оставил его товарищ. Теперь я уверена: они условились встретиться тут. В тюке рубашка небелёного полотна – не гораздо сработана. Я лучше тку.