Меч истины

Я в него попал. И в этом было что-то странное, потому что клинок не встретил сопротивления живой плоти. Он погружался во что-то тугое и вязкое, так что мне стоило труда его выдернуть. Неумолимый гнёт, сжимавший грудь, исчез в тот же миг, как я ударил. Я упал, перекатился и снова вскочил. Мне удалось повернуться к нему лицом, и в тот же миг холодный пот неразумного ужаса залил мне спину.

Нападавший был среднего роста, или даже ниже. Всё его тело покрывала плотная чёрная накидка, скрывавшая также лицо. Впрочем, у меня было ощущение, что ни за какие деньги я не хотел бы увидеть это лицо.

Страх накатывал всё сильнее, заставляя пальцы слабеть. Чтобы превозмочь его, я замахнулся и ударил сверху.

И снова удар канул в вязкую пустоту. Чёрная ткань подалась, под ней не было тела. И всё же он был здесь – неощутимый и ледяной, как сгусток тумана. И я принялся рубить этот туман, рвать его сверкающим клинком, который словно был выкован из огня. Клочья вспыхивали и гасли, опадая пеплом. И с каждым ударом страх становился всё меньше, пока совсем не исчез…

Потом я вновь ощутил руки на своих плечах. Руки были тёплые. Я лежал навзничь, и моя голова покоилась на коленях у Метоса. Тело обволакивала странная слабость, но это было не страшно, потому что Метос был тут.

- Я снова дрался?

- Ты спал. Но да, тебе пришлось сражаться.

- Что это было?

- Воплощённое зло. Существо, сотканное из страхов, страданий и ненависти. На ком-то слишком много этого наросло. И оно воплотилось, став копией того, кто его породил.

- Надеюсь, это был не я?

- Думаю, не ты. Он был гораздо ниже ростом. Кто-то послал свою ненависть по твоему следу. Я должен был догадаться раньше, что подтачивает твои силы. А епископ Прокл должен был подумать… то, что подумал. Ему дано видеть такие вещи, но он не может понять. Жаль.

Никогда прежде мы не разговаривали с таким абсолютным доверием. Что-то изменилось в самом голосе бессмертного, когда он говорил:

- Прости, это был очень рискованный способ. Человек, которого такая тварь душила столь долго, мог испугаться и оказаться слабее.

- И что тогда?

- Тварь нашла бы новое вместилище. А человек стал бы её рабом. Рабом ненависти и страха. Много зла на этой земле творит именно страх.

- И всё же ты прибег к этому рискованному способу. Ты чем-то одурманил меня?

Его ладони стиснули мои плечи, но это не вызвало боли.

- Тебе надо было увидеть это воочию, чтобы продолжать идти избранным путём.

Странно, мне совсем не хотелось спорить о добровольности этого избрания. В конце концов, он прав: я сам выбирал дорогу в этой жизни, и у меня было много возможностей свернуть. Даже в темнице.

Я поднял голову, чтобы увидеть его глаза.

- Кто послал это за мной?

- Я не знаю. Возможно, ты узнаешь сам. Не отчаивайся, что пока не можешь сражаться наяву. Всегда ли нужно махать мечом, чтобы восстанавливать поруганную истину?

Внезапно в его голосе зазвучали тревога и неуверенность, неожиданные в столь твёрдом и властном человеке:

- Я не могу провидеть твою судьбу. Но чувствую, что страшный поединок тебе ещё предстоит. И ты будешь один. Как всегда. И мне нечем тебе помочь. Я отдал всё, что было в моих силах.

Нечасто такие, как он, испытывают слабость. Я молча стиснул его плечо.

Мы молчали долго. Метос подкидывал ветви в огонь, они прогорали, но он не давал огню угаснуть, пока над деревьями не засерело небо. Лишь тогда он поднялся, потянувшись. Ночь закончилась, а я до сих пор очень мало понимал. Нельзя, чтобы всё завершилось вот так. Сам ведь себе не прощу потом!

- Этот демон – откуда он? Какому божеству служит?

Метос обернулся, словно ждал моего вопроса.

- Это не имеет отношения к богам. Такое люди создают сами. То, чем занимался Меч Истины, – разве оно дело рук богов? Вот и это того же порядка. Мир меняется, скоро боги совсем уйдут. Но вот эти кошмарные создания всегда будут подле вас. Люди были отражением нас, со всеми нашими прелестями и недостатками. Эти – ваше отражение. И печально, что не всем дано их видеть. Как распознать, что толкает ко злу и внушает страх: твои желания или чуждая воля? Чтобы почуять их, надо самому быть очень далёким от этого. И не преисполниться презрением ко всему человеческому, увидев. Кажется, с Проклом это случилось.

- Поэтому ты решил меня научить?

- Думается, тебе нужнее, чем прочим. И не только для сохранения собственной жизни.

Я усмехнулся:

- Не слишком ли много божественных даров для обычного смертного? Бремя Меча, а теперь – вот это.

- Обычный смертный, знающий долг и совесть – не так уж этого мало. Иисус был таким, между прочим. И стал богом.

Я подумал и сказал, что не хочу быть богом. Бог атлантов покарал их несообразно грехам, а на меня навесил довольно тяжкую обязанность.

Метос снова сел напротив, теперь уже было достаточно светло, чтобы я мог различать выражение его лица. Он выглядел, как человек, который решился на не самое приятное дело, и намерен довести его до конца.

- Не было земли за Геракловыми Столпами, Визарий. И не было божественной кары за гордыню. Думается, что гордыни тоже не было. Это выдумывают те, кому принадлежит власть: бессмертные или смертные. Легче управлять, когда управляемый не доверяет собственной силе.

Речи олимпийского мятежника во всей красе. Мейрхиону бы послушать! Или Проклу - тоже хорошо. Но я уже давно не знал над собой иной власти, кроме…

- Моего бога тоже не было? Это ты хочешь сказать?

- Вовсе нет. Он был. И народ его был. Давно, я тогда ещё не родился, а мне сейчас чуть меньше пяти тысяч лет.

- Совсем юноша. Так что же было на самом деле?

- Был мир на Ближнем Востоке, в той земле, которую называют Палестиной. Это естественное дело – богу жить со своим народом. Необычно лишь то, что бог был один. Невозможно с точки зрения выживания.

- Разве у бессмертных могут быть трудности с выживанием?

Он пожал плечами:

- Как у всего живого. Ведь что мы такое, если вдуматься? Просто популяция живых существ. Ящерица отращивает оторванный хвост, и это никому не кажется сверхъестественным. Боги – особый вид ящериц, если хочешь!

- Не хочу. Мысль о том, что тобой повелевает всемогущая ящерица – бр-р!

Мои слова его насмешили, как будто он не ведал, как забавно его собственное сравнение. Разумные ящерицы – ужасно!

- А Первые и не были очень разумны. Как и древние расы смертных. Неразумные, и в силу этого не ведающие предела собственной силы. Такой силы, которая и не снилась нынешнему поколению бессмертных. Тех я не застал.

Поколение наших отцов уже придерживалось определенного варварского порядка. Это было весёлое время, многие его не пережили. Это ведь вам не под силу нас убить, сами боги очень даже способны. И посреди этого родились мы – поколение детей, которым не суждено было выжить в условиях беспрестанной титаномахии. А мы очень хотели жить, как это ни странно. И мы прекратили резню, применив самые совершенные средства резни. И настала цивилизация. Цивилизация – это, знаешь ли, порядок под угрозой резни. И всё, что от этого порядка отклоняется, может пенять на себя. Очень разумно!

Он непроизвольно потёр руку в том месте, где палец плотно охватывало железное кольцо. Но Метос был не из тех, кто способен потакать своим слабостям. Он продолжал:

- В общем, такой порядок держался до тех пор, пока люди не начали сами становиться богами. А теперь нарождается новая цивилизация. Ананка Бессмертных: мир упрощается, обходясь без божественной силы. Люди стали разумны, им не нужны дары с небес. Вот боги и пошли на голову смертным валить все блага, надеясь отвратить неминуемое. Последний День, как говорят германцы. Для бессмертных, не для людей. Вы ещё поживёте. Когда-то Зевс очень хотел знать этот секрет. Словно можно было что-то изменить. Эволюция, однако!

Он говорил то, чего я не понимаю. Зато понимаю Лугия: его тоже сердит моя манера рассуждать с самим собой.