Симбиоз

- Сергей Васильевич, я поеду с вами, - сказал я.

- Нет, - он выдохнул плотную струю дыма, - ты останешься здесь.

- Я могу быть полезен там.

- Нет!

- Вы должны понимать, что убежище - это мышеловка, в которую впустят всех и никого не выпустят. Сейчас там передовой отряд, авангард. Туда будут брошены все силы.

- Я делаю то, что должен! А ты делай то, что должен сделать ты.

- Я никому ничего не должен.

- Тем более.

- Силы будут не равны, у вас мало шансов.

- Расскажи об этом, кому-нибудь другому, - он ухмыльнулся, бросила сигарету на землю. Наступил ботинком и проникновенно растер. - Ты тоже, давай, выходи из машины. Я сказал, ты останешься здесь!

- Нет, я поеду с тобой, - она вела себя как капризная девчонка.

- Я не буду, не буду, повторять, повторять, два раза, два раза. Выходи из машины, - он цедил сквозь зубы.

- Не выйду! Я поеду с тобой!

Он стремительно обошел машину и резко открыл пассажирскую дверь. Светка вцепилась руками в кресло мертвой хваткой.

- Ты знаешь, что если надо я вынесу тебя из машины вместе с креслом.

- Сергей Васильевич, - уже был рядом и протискивался бочком между ними. - Не надо. Она тоже делает, что должна. Не отбирайте у неё последнее.

Снежный буран извергал из себя его взгляд. Холодный и пронизывающий ветер дул мне в лицо. Глаза в глаза, высшая форма проявления агрессии у животных. Но люди, не животные.

- Пожалуйста, - тоненький, жалобный девичий голосок, слышался из-за моей спины.

Его молчание продлилось не долго. Только утих ветер, снег не бил в лицо, но продолжал кружиться рядом, его взгляд изменился. Да неужели? Значит, у тебя тоже есть разные чувства.

- Передай ей, чтобы не вздумала реветь и распускать нюни. Нянчиться с ней я не буду, возится с ней, будет некогда, - он сверлил меня своим взглядом и шумно выдыхал при каждом слове. - Если всё станет плохо, действовать будем по старому плану. Она его знает.

В его словах не было ни одного слова правды. Пожалуй, только на счет последнего он не соврал. Он отпустил дверь машины и пошёл обходить её, проверяя по пути загруженное в неё содержимое.

- Спасибо, - она отцепила свои руки от кресла.

- Папе - привет, - я захлопнул дверь и помахал рукой.

- Ты знаешь? Денис, балаболка, - немного сердито сказала она. Я кивнул головой.

- У тебя в голове тоже такая штука, как и у меня? - я сложил руки и опёрся на машину локтями. Наши взгляды встретились. Мы смотрели друг на друга.

- Нет. Я просто была первой, на ком папа проверил своё изобретение.

- А почему у меня в голове это?

- Контролировать.

- Ты сама согласилась, или?..

- Я жива. Спустя время, когда мы были на свободе, я спросила, не страшно ли было экспериментировать на мне. Он учёный, хороший учёный. Он ответил витиевато просто: "При неопределённости конечного результата эксперимента, учёный вправе провести его на себе или своих близких. В случае неудачи, он заплатит непомерно высокую цену, за свою самоуверенность".

- Сколько тебе лет?

- Двадцать три, - засмеялась она, - может быть больше или меньше, я не считала.

- По машинам! - громко крикнул СВ, и занял водительское место за рулем.

Мои руки непроизвольно потянулись к ней. Она чмокнула меня в щеку, быстро надела тёмные очки. Обвила своими руками руку СВ, положила голову ему на плечо и негромко произнесла:

- Спасибо, дядь Серёж.

- На здоровье, - он посмотрел на неё, а затем на меня.

- Сергей Васильевич, Света, удачи! - я помахал им рукой.

Они кивнули в ответ. Мотор взревел. За ним последовал рёв других моторов. Гвалт ревевших двигателей заполнил своими голосами всё вокруг, поглотив гомон людских голосов. Первая машина тронулась, следом вторая, третья, четвёртая. Они удалялись прочь в неизвестность будущего, оставляя за собой только пыль настоящего. Медленно она кружилась в лучах света, пробивающегося снаружи сквозь открытые ворота.

- Хуже нет, чем неопределённость, - раздался голос у самого уха позади меня.

От неожиданности я конечно вздрогнул. Обернулся. Рядом стоял Иван Иванович Иванов.

- Пойдём, пройдёмся, - он сделал широкий жест рукой и наклонил голову, как бы пропуская меня вперёд.

- Ведите, - ответил я, - я здесь гость.

Мы пробирались с ним назад сквозь людскую толпу. Все смотрели вслед машинам. Махали руками. Последний луч света исчез, когда створки ворот закрылись.

Мозг вывел меня из толпы и повел длинными безлюдными коридорами. Мне казалось, что мы запутались в этих закоулках и проходим по одним и тем же местам, всё так одинаково похоже, одно на другое.

- ...только представь себе, путешествия человека к другим планетам. Долгие межзвёздные, а может быть и межгалактические перелёты, - продолжал он, - человек способен пережить и выдержать во времени и пространстве многие испытания, которые могут ожидать его в пути. И даже не состариться за долгие годы путешествия.

Он остановился и повернулся ко мне.

- Нет, ты только представь себе, - он широко жестикулировал, показывая руками иные миры, - человек ступает на неизвестную, незнакомую планету. Ему не хватает воздуха, чтобы дышать, давление на планете совсем не подходящее, невыносимая жара или холод, радиация. Человеку понадобится только подумать, пожелать. Декодер расшифрует, а мозг отдаст необходимые команды новым клеткам его организма, и готово! Он способен дышать, той гремучей смесью, которая находится на этой планете. Его кости и скелет способны выдержать любое давление. Космическая радиация больше не страшна для него. Весь его организм перестраивается под неприемлемые условия жизни на чужой планете. А если он захочет, то сможет летать как птица. Расправить свои крылья и парить в небе.

Я тупо кивал ему в знак согласия. Странный этот Мозг. Говорит простые и понятные для меня слова, значение которых не вызывает ни какого сомнения, но меня неотступно преследует ощущение, что в этих простых словах скрыт совсем другой смысл. Иной. Во всём, что он говорит, мне чудится двойной смысл.

- Сколько открытий, сколько невиданных для человечества чудес сделали и подарили ему учёные. Да, в своей наивности они напоминают детей. Они стремятся познать непознанное, открыть неведомое и неизвестное доселе человечеству. Как дети малые упираются, спотыкаются, падают, но снова встают и дарят человечеству всё новые и новые знания. А знаешь, кого мне напоминают те, кто пользуются их открытиями?

Я мотал головой из стороны в сторону. Я уже давно потерял связующую нить его разговора, а он всё продолжал говорить, похоже, он совершенно не собирался останавливаться.

- Обезьяну с гранатой. Глядишь на неё, и вроде всё понятно. И обезьяна должна её куда-то бросить, и граната взорвётся в любом случае. Но каждый раз это оказывается большой сюрприз. Огромный! И вот в этот момент, я понимаю, писателей-фантастов. Это они, в своём воображении без запретов и ограничений дают благодатную почву, для всех них. Для учёных открывать, что они придумали, для "обезьян" делать то, что они напридумывали. А ведь, есть вещи, в которые человеку, лучше не вмешиваться! Ты ведь наверняка слышал гипотезу, что планета живая, - он смотрел на меня, ожидая ответа. Всё что я смог это только кивать в знак согласия. - Прекрасно, а теперь представь, что ГСК, это чип-декодер в мозгу планеты. Что захочет пожелать планета, как ты думаешь?

Он резко открыл дверь, рядом с которой мы оказались. Похоже, мои глаза напоминали большие блюдца, а мозг и сознание полностью отключились от того натиска, с которым он всё наговорил. Полная и безоговорочная прострация.

- Заходи, - он кивнул головой в сторону открытой двери, - святая святых. Моя обитель.

Я зашел и обалдел. Большое окно, почти во всю стену. Створки открыты, ветер колышет занавески. Свежий, как после дождя воздух. За окном зелёная трава, деревья. Голубое небо, облака. Зверушки бегают. Вдалеке виднеется речка или озеро. Солнце светит. И на полу прыгают солнечные зайчики. Не может этого быть. Мы под землёй. Но я подбежал и попытался высунуть голову наружу. Бздынь, голова стукнулась, обо что-то твёрдое. Зубы клацнули, так, что я прикусил язык. Схватился руками за рот пытаясь унять боль. Иван Иванович тихо смеялся, глядя на меня.