Страница 15 из 17
Вследствие огромной важности той ситуации, напомню еще раз ее суть. С 18 июля по 13 августа 1944 года Жданов лично написал несколько вариантов проектов резолюции совещания историков, и генсек не принял ни один из них, оставив в конечном итоге это многомесячное совещание без завершения. Изучивший все архивные документы, оставшиеся от этого совещания, А.Л. Юрганов особо обращает внимание на карандашную правку Сталина на автографах Жданова по этому совещанию, и прежде всего – трактовке патриотизма.
В 1944 году Жданов, по старой памяти, отталкивался от позиции Сталина 1934 года по этому вопросу и не смог угадать интенций вождя. Если в 1934 году, подымая историческую роль русского народа, Сталин готовил страну к грядущей войне с мировым империализмом и потому ему был нужен тогда русский патриотизм, то во второй половине 1944 года Сталину стал нужен патриотизм не русский, а советский. Что же говорить про год 1947-й?! В 1945-м генсек по инерции еще скажет тост в честь русского народа, но на самом-то деле он уже начал перекладывать в идеологии руль с национальной почвы на классовую (русский народ в годы войны свое дело сделал, наступила пора объяснять всем, что Германию победил не русский солдат, как считал весь западный мир, а советский).
Поэтому осенью 1944 года на автографе Жданова, где речь шла о взглядах историков, Сталин напишет: «Сов. патриотизм окреп в годы Отечественной войны. Единство народов» и пояснит: «Попытки подменить квасным патриотизмом. Истинные и квасные патриоты в прошлом. Чернышевский – Пушкин. Аракчеев – царизм»[43].
О чем конкретно шла речь? 13 августа 1944 года Жданов в предлагаемом проекте резолюции совещания напишет: «Ведущая роль русского народа в борьбе за социализм, таким образом, не навязана другим народам, а признана ими добровольно в силу той помощи, которую оказывал и оказывает другим народам русский народ в деле развития их государственности и культуры, в деле ликвидации их прежней отсталости, в деле строительства социализма. Это не может не наполнять каждого русского чувством гордости». Но вождь эту позицию решительно отринет: весь абзац о «ведущей роли русского народа» Сталин предложил убрать.
И далее. Жданов пишет: «Советский патриот любит свою страну и любит свою нацию». Сталину этот намек на русскую нацию явно не понравился, он подчеркивает слова «свою нацию» и на левой стороне пишет: «Какую?»[44] Помет Жданова на этой странице нет, по-видимому, вождь эту свою правку ему не показывает. На этом в сентябре 1944 года сотрудничество генерального секретаря ЦК и его первого заместителя по провалившемуся совещанию историков заканчивается, и Андрей Александрович отбывает в Ленинград.
В 1947-м ситуация 1944 года повторилась, только еще жестче со стороны вождя. Работа над проектом Программы партии под непосредственным руководством Жданова шла несколько месяцев. К написанию текста были привлечены практически все хоть сколько-нибудь грамотные теоретики. Поступающие от разных коллективов предварительные проекты внимательно прочитывались Ждановым, Н. Вознесенским и А. Кузнецовым. Андрей Александрович докладывал Сталину, что работа идет, но что вождю не стоит просматривать предварительные тексты, ему будет доложен окончательный вариант. Но Жданов плохо знал своего непосредственного начальника. В РГАНИ хранятся тексты с уничижительными, а порой и просто издевательскими на них пометами вождя.
Окончательная, сводная, редакция была написана П.Н. Федосеевым, М.Б. Митиным и Л.А. Леонтьевым, отредактирована Д.Т. Шепиловым, и в августе 1947-го Жданов представил ее своему шефу. Сталин быстро, но внимательно прочитал и, после некоторого размышления, отверг[45]. Как в 1980-х годах скупо рассказывал мне об этом вице-президент АН СССР П.Н. Федосеев, Сталин на этом документе оставил очень краткую резолюцию: «В мой архив». XIX съезд партии состоялся, как известно, лишь в 1952 году, уже не только без умершего в августе 1948 года Жданова, но и без расстрелянных 1 октября 1950 года по «ленинградскому делу» Н. Вознесенского и А. Кузнецова.
Но это, повторюсь, я забежал далеко вперед. Сейчас же предлагаю вернуться к подготовленному под руководством Жданова и Вознесенского тексту проекта Программы ВКП(б). А он, как теперь ясно видно, представляет большой интерес не только с исторической точки зрения, но и с позиций сегодняшнего, 2016 года.
«Ленинградцы» гениально предвосхитили тенденции строительства цивилизованного социального государства
Итак, в июле 1947 года Жданов представил Сталину проекты новой Программы и Устава ВКП(б) и свои соображения о том, что XIX съезд партии можно провести уже в 1947 году, максимум – в первой половине 1948 года.
Но что-то подсказывало Жданову, что его настойчивость с созывом партийного съезда не встречает понимания у генсека. И потому Андрей Александрович предложил сначала, в качестве подготовки к большому партийному форуму, провести летом 1947 года XIX Всесоюзную партийную конференцию и даже направил генсеку проект постановления ЦК ВКП(б) «О порядке представительства и порядке выборов на XIX Всесоюзную конференцию ВКП(б)».
Но главным был, конечно, текст проекта партийной Программы. Размах здесь был очень широкий, в ней был трассирован путь развития советского общества на 30 лет вперед, вплоть до 1980 года.
Программу подпирал еще один документ, выполненный ведущими работниками Госплана СССР во главе Н. Вознесенским. Это был «Генеральный план хозяйственного развития СССР» – до 1965 года.
Начать, по-видимому, надо все же с партийной Программы, поскольку, похоже, именно заложенные в ней идеи в конечном итоге так напугали Сталина, что спустя полтора года после смерти Жданова вождь в ходе созданного им и его подручными «ленинградского дела» пришел к выводу, что на перевоспитание оставшихся после Жданова членов его команды у него времени может не хватить, и решение было принято кардинальное: сторонников этих идей уничтожить физически.
К сожалению, и сегодня, когда у историков появилась возможность не торопясь поразмышлять над открывшимися для изучения архивными документами той поры, есть немало исследователей, которые не отдают себе отчет в том, насколько противоположными были в то время взгляды на траекторию развития советского общества у Жданова и Н. Вознесенского, с одной стороны, и Сталина – с другой. Весьма солидные историки и сегодня склонны считать, что созданный под непосредственным руководством Жданова, Кузнецова, Вознесенского и других проект Программы ВКП(б) и заложенные в нем идеи по демократизации советского общества были одновременно и идеями Сталина. Так, весьма уважаемый мною Алексей Волынец в опубликованном в Интернете очерке «Ленинградское дело» несколько раз подчеркивает, что текст проекта партийной Программы «ясно показывает, что высшие руководители СССР, Сталин и Жданов, хотя бы только в теории, но прекрасно осознавали необходимость эволюции по мере развития общества от партийной диктатуры к иным, более сложным, формам управления».
С таким утверждением невозможно согласиться уже в силу того, что не было в то время в СССР никаких, во множественном числе, высших руководителей. Был один руководитель, и он и был высшим. И единственным. И звали его – Сталин. И ни о какой якобы демократизации советского общества в то время в голове этого единственного руководителя и мыслей не возникало. В этой голове возникали совсем другие мысли: перестрелять «ленинградцев», убить Михоэлса, бросить в пыточные камеры членов Еврейского антифашистского комитета, арестовать целую когорту выдающихся врачей, открыть охоту на так называемых «космополитов» и т. д. Именно эти мысли были в то время в голове Сталина, а совсем не «осознание необходимости эволюции от партийной диктатуры к более сложным формам управления обществом».
43
Юрганов А.Л. Указ. соч. С. 420.
44
Там же. С. 457.
45
Полный текст этого документа см.: РГАНИ. Ф. № 3. Оп. 22. Ед. хр. № 107–108-а. Л. 105–152. Все дальнейшие инсерты из проекта Программы даются по этому источнику. Примеч. авт:. О конкретной работе над этим документом мне хоть и скупо, но все же поведали в 1984 г. во время работы в Президиуме АН СССР два его соавтора – П.Н. Федосеев и М.Б. Митин.