Страница 14 из 17
Вопрос о своем наследнике генсек в повестку дня поставил, но ответа не нашел.
Именно выдвижением этой задачи (для самого себя, разумеется) и неспособностью к ее решению я могу объяснить его готовность созвать в 1947 году съезд партии и принять на этом форуме жесткие цели и ориентиры развития Советского Союза на ближайшие десятки лет (десятки лет!).
Современные историки, исследующие послевоенный период, пишут, как правило, что вопрос о созыве партийного съезда поставил Жданов. Я думаю, что это ошибка. Автором этой идеи был сам генсек.
Говоря о созыве партсъезда в 1947 году, все опираются на один-единственный источник. Речь идет о мемуарах сына Жданова.
Юрий Андреевич прожил долгую жизнь – 87 лет – и за полтора года до смерти опубликовал свои мемуары[40], где описал эту ситуацию так.
В самом начале января 1947 года на квартире Сталина собрался узкий круг политбюро, на котором был поднят вопрос о партийном съезде. «Анализируя итоги прошедшей войны, – пишет Юрий Жданов, – в узком кругу членов политбюро Сталин неожиданно сказал: «Война показала, что в стране не было столько внутренних врагов, как нам докладывали и как мы считали. Многие пострадали напрасно. Народ должен был бы нас за это прогнать. Коленом под зад. Надо покаяться». Наступившую тишину нарушил отец:
– Мы, вопреки уставу, давно не собирали съезда партии. Надо это сделать и обсудить проблемы нашего развития, нашей истории.
Отца поддержал Н.А. Вознесенский. Остальные промолчали, Сталин махнул рукой:
– Партия… Что партия… Она превратилась в хор псаломщиков, отряд аллилуйщиков… Необходим предварительный глубокий анализ…
Вернувшись домой и рассказав о случившемся матери, отец вздохнул: «Не дадут…»
Нет оснований в целом подвергать сомнению этот мемуарный пассаж. Но нужно, конечно, учитывать, что, во-первых, Юрий Андреевич услышал все это от своей матери много лет спустя после смерти отца и никто, ни его мать, ни он сам никогда не подвергали этот рассказ Андрея Александровича политическому анализу. Да и вряд ли Зинаида Сергеевна Жданова, журналистка местной прессы, была в то время посвящена мужем во все тонкости политической кухни в верхних этажах власти: очень уж опасной тогда эта информация могла оказаться. А во-вторых, поведение самого Юрия Андреевича в те годы (а он был ни много ни мало заведующим отделом науки ЦК) показало, что в 1947–1948 годах он насовершал очень много таких политических ошибок в своих взаимоотношениях со Сталиным, которые показали, что он никогда и ничего не понимал в политике.
Что касается самой сути идеи о съезде, то у меня после многолетней работы над этой темой сложилось твердое мнение, что очень тесно в этот период работавший с генсеком Жданов мог озвучить мысль о необходимости скорейшего созыва партийного съезда только в одном случае – если эта мысль принадлежала лично генсеку. В одной из своих книг о Сталине я однажды написал: «Сам генсек был человеком очень скрытным и осторожным. Он всю жизнь предпочитал, чтобы его настоящие мысли угадывали и преподносили ему другие. А он бы выступал в роли редактора этих мыслей. Никого этой манерой обманывать, конечно, не удавалось. А те, кто обманывался на этот счет, долго не жили». Думаю, что примерно так было и в этот раз.
Короче, высказанную Ждановым идею о съезде Сталин энергично поддержал. Более того, не успело еще ближайшее окружение Сталина обдумать создавшуюся ситуацию, как 7 января 1947 года Сталин собирает политбюро ЦК в полном составе, где принимается решение: 21 февраля 1947 года созвать пленум ЦК ВКП(б). Определили и темы для обсуждения:
1. О программной Комиссии;
2. Обсуждение Устава ВКП(б);
3. О созыве XIX съезда ВКП(б).
В последний момент Сталин по одному ему известным соображениям предложил в повестку дня работы пленума включить еще и четвертый пункт: «Вопросы подъема сельского хозяйства (докладчик т. Андреев)[41].
Пленум в назначенное время был созван, отработал весь отведенный срок, а 26 февраля постановил создать в составе 25 человек комиссию по подготовке Программы и Устава ВКП(б). Председателем комиссии был назначен Жданов А.А., заместителем – Кузнецов А.А. В состав комиссии дополнительно ввели Маленкова (впервые после «дела авиаторов» фамилия Маленкова появилась в официальном партийном документе), Хрущева, а также Александрова, Федосеева, Иовчука, Куусинена. В состав комиссии Жданов включил и первого секретаря Ленинградского обкома и горкома ВКП(б) П.С. Попкова.
В этой связи следует отметить два момента. «Ленинградцы» в комиссии играли первую скрипку (Жданов, Кузнецов, Попков), но в ее составе отсутствовал кандидат в члены политбюро, заместитель председателя Совмина СССР, председатель Госплана СССР, академик АН СССР Н.А. Вознесенский.
Не лишне отметить, что вопрос об изменении Программы партии не был таким уж неожиданным. В марте 1939 года пленум ЦК ВКП(б) уже ставил вопрос об изменении Программы ВКП(б). Тогда тоже была создана соответствующая комиссия, в которую вошли Жданов, Вознесенский и др. Но ту комиссию возглавлял лично Сталин. В 1947 году генсек доверил эту работу Жданову. Как позже стало ясно – вождь не случайно не захотел возглавлять Комиссию по разработке Программы. Судя по всему, в феврале 1947 года Сталин еще не был готов к предметному разговору по Программе партии, но вопрос этот не отпускал из виду и вскоре же вернулся к нему.
Заседание политбюро, посвященное подготовке текста новой партийной Программы, состоялось 15 июля 1947 года. Вел заседание Сталин.
Если на январском заседании по Программе он практически хранил молчание, предоставив говорить Жданову, то в июле вождь выступил с большой речью. Комиссии, сказал он, в своей работе по подготовке текста Программы следует исходить из следующих соображений: Программа должна состоять из двух частей:
а) из общей части, где должны быть даны, во-первых, оценка победы Великой Октябрьской социалистической революции с точки зрения исторического развития человечества и, во-вторых, анализ нынешней международной обстановки. В-третьих, должны быть даны итоги достижений советского общества к настоящему времени по всем линиям;
б) вторая часть должна была носить практически-политический характер, где должны быть сформулированы основные задания партии с точки зрения развития Советского общества к коммунизму в разрезе 20–30 лет.
Никто не обратил внимания на одну ремарку вождя, которая тем не менее попала в протокол заседания. Комиссия, сказал Сталин, имеет право выдвинуть другую схему Программы, если она считает изложенную схему недостаточной или неправильной[42].
Последнее означало не только то, что Сталин дал Жданову карт-бланш при написании Программы, но и кое-что иное, что прояснилось много позже.
Вождь поторопил своего заместителя с выполнением задания: первый доклад Комиссии по разработке Программы ВКП(б) должен был быть представлен уже через две недели.
Внешне все это выглядело как почти безграничное доверие своему заместителю. Но только внешне. А Андрею Александровичу надо бы было вспомнить, что ведь совсем недавно, летом 1944 года, Сталин уже попытался доверить Жданову решить важнейшую идеологическую задачу, сорвал его с работы в только освобожденном от блокады Ленинграде и приказал возглавить совещание историков в Кремле. Надо было бы вспомнить, что ведь летом 1944 года Сталин не сошелся со Ждановым по острой программной теме – по «русскому вопросу» (см. с. 48–51). Сталин-то, конечно, не забыл о том, что летом 1944 года во время работы совещания историков он не принял ни одного варианта подготовленного лично Ждановым проекта резолюции по этому совещанию, и именно из-за того, что не согласился с оценкой своего «заместителя по работе в секретариате ЦК» роли русского народа в истории России и СССР. А вот Андрей Александрович, похоже, то ли забыл об этом инциденте, то ли не придал ему значения.
40
Жданов Ю.А. Взгляд в прошлое: воспоминания очевидца. Ростов-на-Дону. Феникс, 2004. С. 227.
41
РГАНИ. Фонд 3. Оп. 22. Ед. хр. 108. Л. 1. Решение политбюро ЦК ВКП(б) от 7 января 1947 г. № П56/34 100-кп.
42
См. выписку из протокола № 59 заседания политбюро от 15 июля 1947 г., п. 48, О проекте новой Программы ВКП(б). РГАНИ. Ф. 3. Оп. 22. Ед. хр. 108. Дело № 7-Д1–2. Л. 7.