Висимские рассказы

Юрий Согрин

Висимские рассказы

На покос

Мать с вечера предупредила:

– Ребята, завтра идём на покос. Так что спать ложитесь пораньше, чтоб утром не гундеть.

После гибели отца жили они втроём, мать и двое сыновей – Пашка и Сашка. Пашка был старшим и теперь считался чуть ли не главой семьи. Жили дружно, всячески стараясь помогать друг другу. Разрыв в возрасте у братьев был небольшой – всего два года, но возраст этот… В общем, старшему только-только исполнилось одиннадцать лет.

О покосе разговоры пошли ещё неделю назад. Подошло время, да и погода стояла хорошая. Из дальнего угла сеновала были извлечены косы и грабли. А вилами пользовались круглый год, так что они были всегда под рукой. Придирчиво осмотрев весь покосный инвентарь, мать сказала старшему сыну:

– Пашка, сходи-ка к соседям, они черёмуху недавно подпилили. Веток набери: зубья к граблям надо сделать вместо поломанных, да ручку у одной косы поменять.

Сказано – сделано. Целый вечер потом во дворе кипели столярные работы. Братья что-то пилили, строгали, колотили. Старший помогал младшему, а иногда и шугал его за неправильно сделанную работу. Наконец всё было подремонтировано и представлено для проверки матери. Она осталась довольной. Косы тут же обмотали тряпками – чтобы не порезаться во время дороги, и всю утварь, разделив её на три равных части, крепко перевязали тесёмками. Всё, можно было нести удобно и безопасно.

И вот наступил первый день покоса. В пять часов утра мать громко крикнула:

– Подъём, лежебоки. Пора собираться. А на сборы вам десять минут. Корову вот сейчас отправлю на пастбище, и пойдём. Так что поторапливайтесь.

Братья неохотно встали со своих кроватей. За окнами ничего не было видно – стоял густой туман. Но, несмотря на это, то тут, то там слышались голоса деревенских будильников – петухов. Им все эти туманы не были помехой. Природа требовала от них подачи голоса в строго определённое время, и они с этой задачей успешно справлялись. Тут же с одного конца улицы на другой прошёл ещё один «будильник» – деревенский пастух. Он шёл и громко хлопал своим хлыстом, поторапливая хозяек и как бы предупреждая их: проспишь, опоздаешь – придётся потом самой свою коровёнку до выпаса провожать.

В открытую входную дверь тянуло утренней прохладой. Немного погремев умывальником, братья быстро оделись в покосную одежду, приготовленную матерью ещё с вечера. Пашке досталась белая отцовская рубашка, повисшая на его щуплых плечах, словно на вешалке. Сашка, увидев такое несоответствие роста и размера, громко рассмеялся. Вошла мать.

– Ну, что тут у вас за веселье?

– Да вон, этот, смеётся надо мной, – буркнул старший брат, поправляя на себе рубаху.

– Ничего, мы сейчас всё исправим: рукава подвернём, а низ в брюки заправим. Вот, видишь, всё нормально. И даже на папку немного походить стал. Ну, давайте, давайте – молочка быстро попейте, и идти надо, пока на улице не жарко.

Во дворе прыгала на привязи и скулила всеобщая любимица лайка Дымка. Непонятно, как, но она уже чувствовала и даже точно знала, что предстоит выход в лес. Весь её вид показывал, что она готова к этому и теперь боится только одного – как бы её не забыли дома.

Взгромоздив на себя приготовленные с вечера котомки с утварью и продуктами, взяв связки с покосным инструментом, мать и сыновья вышли из ворот. Вешая незамысловатый замок, мать окликнула проходящую мимо соседку:

– Фиса, ты мою Зорьку запусти вечерком на задний двор. А то уйдёт куда-нибудь, ищи её потом полночи по полям.

– Хорошо, не беспокойся. А вы, что, на покос?

– Да, пора начинать…

– Далеко вам ходить. Попросила бы делянку где-нибудь ближе.

– Просила – отказали…

А идти предстояло, действительно, далеко. Сначала через весь посёлок, потом через две горы по лесу. Когда был жив отец, на покос ездили на лошади, иногда даже ночевали там, в специально построенной избушке-землянке. Но без отца всё усложнилось, и ходить приходилось взад-вперёд каждый день, а это шесть километров в одну сторону. И ночевать на покосе мать категорически отказалась – боялась шаливших в округе медведей.

Двинулись в путь. Сначала идти было легко. Дорога шла под гору, да и силы были пока не растрачены. Дымка дёргала поводок, намотанный на Сашкину руку.

– Да отпусти ты её, – не вытерпела мать.

– Ага, чтоб за курами по посёлку бегала? Ты вспомни, как она наших-то курей всех переловила, передавила и на крылечко сложила. Она же ведь охотничья! Вот выйдем на Шихан, тогда и отпущу. Пусть носится, сколько влезет.

Мать махнула рукой. Действительно, был такой случай с курами. Тогда у них из десятка лишь одна и осталась в живых, и то только потому, что на крышу со страху залетела. Там и дождалась прихода хозяев. Долго они тогда деликатесы из курятины ели. И смех, и грех. Ну, а с собаки что возьмёшь? У неё охотничий инстинкт сработал.

Прошли через поселковый парк, высаженный в начале 1960-х годов самими сельчанами в пойме речки Висимки. Сейчас уже и не верилось, что когда-то здесь был пруд. Время всё изменило, и вдоль речки теперь стояли заметно подросшие деревья.

– А вот эту аллею ваш отец посадил, – показала мать на кусты ивняка возле тротуара.

– Да мы знаем, ты уж не один раз нам об этом говорила.

– Ничего, ещё раз повторю, чтобы лучше запомнили.

Братья прекрасно понимали и не однажды заводили меж собой разговоры о том, что скучает мать без отца-то. Но виду старается не показывать. А все эти рассказы о местах, как-то связанных с его именем, были для неё, словно отдушина в жарко натопленной бане, через которую можно было глотнуть глоток свежего воздуха.

Вышли из парка. Едва хлопнула калитка, мать снова начала свои рассказы:

– А вот здесь, на месте этого трансформатора…

– …раньше был колодец, который засыпало при наводнении, – хором со смехом перебили её братья.

– Да ну вас, – обиделась мать и прибавила ходу.

Прошли между двумя школами, старой деревянной и новой кирпичной, и вышли на поселковую плотину. Братья тут же подошли к ограде и с восторгом смотрели на клокочущую, падающую вниз воду. Они частенько бегали сюда порыбачить, и однажды им удалось выловить здесь невиданного в этих местах по размерам окуня, который даже не вошёл в их трёхлитровый бидончик. Но долго стоять на плотине было некогда, впереди была ещё очень длинная дорога, которая вскоре после плотины пошла в гору.

Шихан. Красотой этой местной достопримечательности восхищалось не одно поколение сельчан и приезжих гостей. Действительно, вид с этой горы (которая вообще-то имеет своё законное название – Кокурникова) открывался изумительный. Особенно сейчас, ранним утром, когда где-то там, внизу, в тумане, словно в молоке, плыли большие и маленькие дома-корабли, и не видно было ни пруда, ни окраинных улиц. Зато днём в ясную погоду с горы весь посёлок был виден, как на ладони. А вокруг – леса, поля и другие горы. Если дать волю своему воображению, то можно было представить посёлок лежащим в огромной расписной чаше.

Всё это красиво, когда приходишь сюда один раз. Ещё лучше, если тебя на гору привозят на каком-нибудь транспорте. Можно тогда и повосхищаться, и отдохнуть душой. А если на эту гору приходится восходить каждый день в течение месяца, как думаете, какие ассоциации это вызывает? Однако есть такое слово – надо. И мать с сыновьями с завидным упорством топтали эту гору каждодневно, зная старую русскую поговорку: «Как потопаешь, так и полопаешь». Топтали и мечтали о том, что в один прекрасный день кто-нибудь срежет эту крутизну и сделает нормальную дорогу. Топтали и совсем не замечали крутого подъёма, привыкли как-то.

Поднялись на перевал. Здесь они всегда делали небольшой «перекур», чтобы дальше идти до самого покоса практически без остановок. Им нравилось отдыхать именно здесь. Разгорячённых тяжёлым подъёмом здесь их ласково обдувал ветерок. Весело щебетали птички. Да и предстающий перед глазами вид радовал душу: если обернуться назад – виден весь посёлок, а если смотреть вперёд – то до самого горизонта простиралась тайга, временами поднимающаяся или опускающаяся на очередных горах и ложбинах, окрашенная в тёмные тона зелёных красок, переходящих в синеву. Казалось, что перед тобой – огромное безбрежное море с застывшими волнами. И где-то там, за второй волной, находился их покос. Что интересно, с одной точки на покосе была хорошо видна самая вершина Шихана, а вот с Шихана ребята, как ни старались, найти свой покос никак не могли. Знали только примерно – где-то там…