Страница 111 из 115
- Настоящим хозяином Бузинной палочки был Драко Малфой.
На мгновение в глазах Волан-де-Морта мелькнул слепой ужас – и исчез.
- Но если и так, – сказал он, – даже если ты прав, Поттер, что это меняет для нас с тобой? Палочки с пером феникса у тебя уже нет. Наш поединок решит чистое умение... А убив тебя, я смогу заняться Малфоем...
- Ты опоздал, – сказал Поттер. – Ты упустил свой шанс. Я тебя опередил. Много недель назад я победил Драко и отобрал у него волшебную палочку. – Он помахал палочкой из боярышника, и взгляды всех присутствовавших в Большом зале устремились на неё. – Так что теперь всё сводится к одному: знает ли Бузинная палочка у тебя в руках, что на её последнего хозяина наслали Разоружающее заклятие. Потому что если она это знает, то... я – настоящий хозяин Бузинной палочки.
Красно-золотое сияние внезапно разлилось по светлеющему потолку над их головами: это ослепительный краешек восходящего солнца проник в Большой зал через восточное окно. Свет ударил в глаза Поттеру; Драко видел, как он на миг зажмурился, и в ту же секунду раздался крик Волан-де-Морта:
- Авада Кедавра!
Поттер среагировал мгновенно:
- Экспеллиармус!
Хлопок был подобен пушечному выстрелу. Золотое пламя взвилось в самом центре круга, по которому они двигались, – это столкнулись их заклятия. Зелёная вспышка Волан-де-Морта слилась с красной вспышкой его соперника, и Бузинная палочка взмыла ввысь, чернея на фоне рассвета, кружась под зачарованным потолком, и пронеслась по воздуху к хозяину, которого не пожелала убивать, чтобы полностью подчиниться его власти. Поттер хваткой опытного ловца поймал её свободной рукой – и в ту же минуту Волан-де-Морт упал навзничь, раскинув руки, и узкие зрачки его красных глаз закатились. На полу лежали смертные останки Тома Реддла – слабое, сморщенное тело, безоружные белые руки, пустое, отсутствующее выражение на змеином лице. Волан-де-Морт погиб, убитый собственным обратившимся вспять заклятием, а Поттер стоял с двумя волшебными палочками в руке и глядел на опустевшую оболочку своего врага.
Какое-то мгновение вокруг ещё стояла тишина. Потом зал очнулся и взорвался шумом, криками, восклицаниями и стонами. Ослепительное солнце залило окна, все рванулись к Поттеру: всё семейство Уизли, Гермиона, Невилл, Хагрид, Кингсли, Макгонагалл, Флитвик, Стебль – они все разом что-то кричали ему; сотни людей теснились, желая прикоснуться к Мальчику, Который Выжил, благодаря которому всё наконец кончилось...
Драко медленно продвигался вперёд, всякий раз грубо, но весело ругаясь про себя, когда ему наступали на ногу; каким-то неведомым образом он оказался совсем недалеко от Гарри и негромко сказал в его сторону:
- Это твой фирменный стиль, Поттер, побеждать Разоружающим заклятием?
Гриффиндорец обернулся, ища Драко глазами; он узнал его по голосу, который и сейчас, как все семь лет, оставался ехидно-насмешливым, но теперь в нём ещё сквозила нескрываемая радость. Но тут на героя налетели новые поздравляющие, и он снова утонул в рукопожатиях, объятиях, благодарностях...
Драко наконец пробрался к родителям: они жались друг к другу, словно сомневаясь, позволено ли им тут находиться, но никто не обращал на них ни малейшего внимания. Сбросив с себя изорванный пиджак, Драко протиснулся к ним и, ни слова не говоря, крепко обнял обоих. Сквозь ликующий гомон учеников, преподавателей и всех остальных он услышал тяжёлый вздох отца, а следом и всхлипывание матери, и только сейчас осознал, как они оба ему дороги.
- Драко, родной... – с трудом выговорила Нарцисса, отстраняясь от сына и глядя на него заплаканными глазами; теперь она могла позволить себе слёзы.
- Беллатриса погибла, – зачем-то сказал Драко. – Тебе больно?
Нарцисса с виноватым видом покачала головой, а потом с грустью кивнула куда-то в сторону. Драко проследил за её взглядом.
В самом углу, где было темнее, чем во всём зале, на носилках лежало тело Тонкс. За руку она держала своего мёртвого мужа.
- Мерлин... – Драко опустился на колени рядом с двоюродной сестрой, не обращая внимания на боль в ноге, уткнулся лбом в холодную стену. Нарцисса почти неслышно присела рядом, и Драко повернулся к ней; в глазах его были боль и потрясение. – У них же недавно родился ребёнок... И Тед Тонкс убит... Мама, мы обязаны навестить Андромеду, как-то поддержать её.
- Разумеется, – сказал Люциус, присоединяясь к ним. – Теперь ты наконец сможешь общаться с сестрой, как раньше, в детстве... помнишь, ты рассказывала?
Он погладил плечо жены, и она бессильно кивнула, разжав ладонь, из которой на носилки Тонкс выскользнул маленький, будто мармеладный дельфин.
Драко замер; сердце снова бешено забилось, но теперь уже от тревоги.
- Откуда у вас этот амулет? – хрипло спросил он, вновь оглядываясь в поисках Астории. После сражения на мраморной лестнице он больше не видел её, так и не найдя в Большом зале. Если её амулет здесь, а её самой нет, то...
- Его дала нам Астория, чтобы мы могли защититься в случае чего, – ответил Люциус. – Перед самой битвой Лорда... Реддла и Поттера. И это она отвела нас сюда, чтобы никто нас не тронул...
- Она так благородна, – дрогнувшим голосом сказала Нарцисса. – Драко, именно такую девушку я хотела бы видеть рядом с тобой.
- Невесту, – поправил Люциус, усмехаясь, – так и быть.
- Она чудесна, – тихо добавила Нарцисса, а Драко встал и, улыбнувшись родителям, снова устремился вглубь зала, ища её, чувствуя её присутствие где-то рядом и оттого волнуясь ещё больше.
Солнце стояло прямо над Хогвартсом, и Большой зал был полон жизни и света. Без Гарри не могли обойтись ни восторги, ни горе, ни празднование, ни траур. Все хотели, чтобы их лидер и знамя, спаситель и вождь был сейчас с ними. Он должен был говорить с родственниками погибших, пожимать их руки, глядеть на их слёзы, принимать их благодарности, он должен был выслушивать поступавшие целое утро новости о том, что по всей стране люди, поражённые заклятием Империус, пришли в себя, что Пожиратели смерти бежали или были арестованы, что невинно осуждённых сию минуту отпустили из Азкабана и что Кингсли Бруствер назначен временно исполняющим обязанности министра магии...
Астория видела, как тело Волан-де-Морта вынесли из Большого зала и положили в другом помещении, подальше от останков Фреда, Тонкс, Люпина, Колина и ещё пятидесяти человек, погибших в борьбе с ним. Макгонагалл вернула на место столы факультетов, но сейчас все сидели как попало, за столами смешались преподаватели и ученики, призраки и фестралы, кентавры и эльфы-домовики. Грохх просовывал свою огромную физиономию в разбитое окно, и ему бросали еду в смеющийся рот.
Гарри куда-то исчез, а в самых дверях Астория столкнулась с Роном и Гермионой, которые шли на неестественном расстоянии друг от друга. Вдруг её осенило: Гарри с ними, просто невидим. Приветственно кивнув ребятам, она остановилась в дверях зала, ища взглядом только одного человека. Она знала, что он здесь, незримо ощущая его всё это время. Но этого было мало: ей необходимо было убедиться, что он цел и невредим, увидеть его сдержанную улыбку, его холодные стальные глаза, неизменно теплеющие, когда встречались с её глазами, полными нежности...
Астория пошла по проходу между столами, наблюдая за сидящими слева и справа друзьями: вот Джинни присела между родителями, положив голову на плечо матери; вон Блейз в окружении Бута, Голдстейна, сестёр Патил и, разумеется, Дафны, рассказывает что-то очень забавное, судя по тому, как громко хохочут все, кто рядом и кто может его расслышать. А вот и Невилл, второй герой сегодняшней ночи, пытается спокойно поесть, но ему плохо это удаётся: целый рой восторженных поклонников не спускает глаз ни с него, ни с меча Гриффиндора, будто невзначай оказавшегося рядом с его тарелкой.
Астория улыбнулась и посмотрела вперёд.
В этот миг сердце её замерло.
Он смотрел на неё так, будто видел впервые. В этих глазах смешалось всё: тревога и облегчение, отчаяние и безграничное счастье, страх потерять её и радость оттого, что она стоит перед ним, живая, настоящая...