«Точка отталкивания»-1

ПРОДОЛЖЕНИЕ, НАЧАЛО ВОСЬМИДЕСЯТЫХ

Да, именно тогда для поддержания правопорядка в пери­од проведения в Москве Олимпийских игр было принято решение об увеличении штатной численности столичной ми­лиции, а исполнители на местах, подобные Баринову, обеспе­чивали комплектование личного состава за счет лиц, скомпрометировавших себя и даже совершавших преступления.

Мне могут возразить: зачем все излишне драматизировать? Мол, были единичные случаи... К сожалению, нет. Через наши руки прошли десятки и сотни материалов служебных проверок, подтверждающих иное. Приведу только такой пример. В тот же период времени, с разницей в несколько месяцев, в центре Москвы, на станции метро «Пушкин­ская», офицеры милиции ограбили задержанных. Благо Пе­тровка, 38 рядом и преступников довольно быстро задержа­ли с поличным. И что вы думаете? Передали материалы в прокуратуру? Ничего подобного. Грабителей... заслушали на суде офицерской чести и объявили... общественное пори­цание. Тем самым личному составу отдела милиции по охра­не метрополитена продемонстрировали, как защищается честь мундира. И немудрено, что один из убийц Астафьева, старший сержант Лобов, за шесть лет работы в милиции «заработал» деньги на двухкомнатную кооперативную квар­тиру в столице.

Кому же нужна была эта порочная система подбора и удержания кадров? К тому же в период подготовки и про­ведения Олимпиады... Ответ прост: только тем, кому эта система позволяла докладывать руководителям страны о по­трясающих успехах советской милиции, а взамен, используя личные связи и родственные отношения, получать награды и почести. Разве мало примера Юрия Михайловича Чурбанова, который стал аж лауреатом Государственной премии после завершения Олимпийских игр? К сожалению, это были далеко не все пороки кадровой политики, проводив­шейся в те годы.

Да, Щелоков много сделал для органов внутренних дел. Прежде всего добился значительного увеличения штатной численности милиции.

Но появившиеся вакансии нужно было заполнять, запол­нять немедленно. Где в таких условиях взять людей?

На улицах, на вокзалах отлавливали демобилизованных солдат и предлагали пойти на работу в столичную милицию. Не правда ли, заманчивая перспектива для молодого, часто не имевшего гражданской специальности парня, направляю­щегося домой в Курск, Рязань, Полтаву? А что после этого? Жизнь в общежитии, неустроенный быт, служба, интерес к которой зачастую продиктован только перспективами на постоянное жительство в Москве, формализм в политико­воспитательной работе... Дальше— больше. Ведь возраст большинства новобранцев такой, когда нужно обзаводиться семьей, а жить-то негде, да и зарплата для жизни в столице маловата. Но зато хватает другого — фактически неограни­ченной власти во время несения службы.

Из показаний потерпевшего Рукинова:

— Сержант милиции с возгласом «Люблю клиентов с «дипломатами»!» пригласил меня зайти в комнату милиции. Пройти туда я не отказывался, но, несмотря на это, был втащен за рукав пиджака. Я заявил протест и потребовал вызвать дежурного офицера или врача, так как я находился в трезвом состоянии. На мое требование сержант не отреа­гировал и вызвал машину из вытрезвителя. Прибывший сопровождающий из вытрезвителя взять меня отказался, сказав, что не видит для этого оснований. Обругав сопрово­ждающего нецензурной бранью, сержант пообещал устроить мне «хорошую жизнь», заявил, что он передавил бы всех интеллигентов, «а я что захочу, то с тобой и сделаю». Кроме того, он говорил- «Передо мной здесь не то что ты — замминистра валялся...»

Итак, вчерашние солдаты становились на путь соверше­ния преступлений. При этом высвечивалась еще одна про­блема, связанная с подбором и комплектованием кадров, которую мы в упор не хотели видеть.

Есть у нас социальное расслоение, есть, никуда от этого не денешься. Кто-то живет лучше, кто-то хуже и не всегда потому, что одни — коррумпированные чиновники, а дру­гие — честные рабочие и служащие Уровень жизни в столи­це достаточно высокий; министерств, ведомств, различных научных и учебных заведений предостаточно. Живут и одева­ются «совслужащие» неплохо. Каково же видеть их, преус­певающих, возвращающихся домой (пусть даже и в подпи­тии), молодому парню, который и в прошлой-то своей, не­столичной жизни мало хорошего видел, а в нынешней пер­спективы на будущее видит весьма туманно? Нет, совсем не случайным был приведенный выше диалог потерпевшего Рукинова с задержавшим его на станции метро «Площадь Ногина» милиционером...

СЛЕДСТВИЕ

Принимавший участие в избиении Астафьева милиционер Лоза родился и вырос в небольшом селе на Днепропетров­щине. Окончил среднюю школу, но большими способностя­ми не блистал Не лишенный честолюбия, мечтал о поступ­лении на учебу в юридический институт. Немного прорабо­тал в колхозе и был призван на действительную военную службу. После демобилизации домой возвращался через Мо­скву. На Курском вокзале с ним заговорили «вербовщики» столичной милиции, и так он оказался в 5-м отделении.

Позже на допросах Лоза рассказывал:

— Во время работы с Лобовым я понял, что у них сложилась система по ограблению задержанных, которых условно называли «карасями», а отобранные деньги — «фа­нерой». Среди милиционеров бытовала фраза: «Поймать в сети карася и отобрать фанеру». Лобов стал обучать меня приемам обирания задержанных. Позже предложил попро­бовать самому...

Лоза попробовал, как и многие другие. Не подчинялись ему — бил. Служба ему нравилась... И не так даже служба, как форменная одежда — она у него всегда была «с иголоч­ки». Особенно любил носить до блеска начищенные сапоги и заправленные в них, плотно облегавшие ноги брюки. За­держанных бил только излюбленными ударами: один — в живот, другой — ребром ладони по шее. Когда потерпев­ший падал, гордо отходил в сторону и за остальным наблю­дал со снисходительной ухмылкой. Кого же копировал этот несостоявшийся юрист? Неужели мы верим в то, что палачи тридцать седьмого года исчезли бесследно? Они были среди нас тогда, сеть кандидаты в них и сегодня.

Все проходило безнаказанно и даже тогда, когда исход избиения был трагическим. Одного из задержанных на стан­ции метро «Пролетарская» отделали так, что испугались сами. На место выехал заместитель Баринова. Избитого доставили в 68-ю горбольницу и оставили без оказания медицинской помощи до утра. За это время у него развился перитонит. Запоздалая операция не помогла...

Да, это именно та, печально известная москвичам, 68-я городская больница, так называемая «спецтравма». Свозили в нее круглосуточно травмированных лиц в нетрезвом со­стоянии. Где и как человек получил травму, значения не имело. Сортировала пострадавших постоянно находившая­ся в больнице милицейская дежурная часть.

Известного советского ученого, доктора юридических наук, профессора В. ограбили недалеко от станции метро «Ждановская». Шел он домой после официального приема, где выпил бокал шампанского. Обмыв дома окровавленное лицо, со следами повреждений он пришел в отделение мили­ции, обеспечивающее охрану общественного порядка в рай­оне станции.

Ограбленного тут же посадили в патрульную машину и стали возить по району с целью поиска преступников. Безрезультатно! Вернулись обратно, но теперь уже в опор­ный пункт милиции, и началась обработка.

— Очень быстро,— пояснял впоследствии В.,— я понял, что от меня добиваются одного — отказаться от заявления об ограблении. Я все-таки юрист, и такое предложение возмутило меня... Своего возмущения я не скрывал. Часа через два мне доброжелательно разъяснили, что нужно произвести судебно-медицинское освидетельствование. По­следнее было естественным, и я согласился. Если бы я знал, какой кошмар впереди!..

В. привезли в 68-ю больницу. Он ждал, когда его осмотрит специалист, но ему заломили руки и стали вытряхивать содержимое карманов. Партбилет швырнули на стол, как ненужную бумажку. В. пытался хоть этим усовестить обы­скивающих. В ответ услышал такое, что и пересказывать подобное стыдно.