Страница 81 из 85
стоимость его деревянной вазы. Он старался занимать свои мысли мечтами, как она
держит их ребенка в своих руках.
Это была единственная жизнь, которую он желал. И для этого нужно было, чтобы
она пришла в себя, чтобы он мог воплотить это в реальность.
Поздно вечером, на четвертый день, незадолго до того, как он начал бы отсчет
начала пятого дня, рука Лилли дернулась в его ладони. Он пребывал в дреме на границе
между сознанием и сном, и резко встрепенулся, приходя в сознание, когда это произошло.
Потом он стал сомневаться, что это произошло на самом деле. Он присел на стуле и стал
ждать, когда она сделает это еще раз. На протяжении долгих напряженных мгновений, за
которые он старался охватить взглядом все ее тело, чтобы он не смог упустить ни единого
изменения, он ожидал каких-либо изменений.
И затем она сделала глубокий вдох.
— Лилли?
Она была неподвижна.
Господи Иисусе, Спорти. Очнись. Очнись, очнись.
Глава 21
Лилли казалось, что она прибывала в сознании некоторое время, потому что ни один
из звуков, что она слышала, не казался ей знакомым. Она знала, что находилась в
больнице. Она прекрасно понимала, что была подсоединена к аппаратам, чувствовала
легкое неудобство от фиксирующего пластыря на ее запястьях и жесткое проникновение
внутривенных катетеров, тянущее ощущение от лейкопластыря на ее груди, который
удерживал датчики кардиомонитора. Она могла слышать необычные звуки больницы, в
170
которой кипела работа, пикающие звуки мониторов в ее палате, разговоры за пределами
ее. Определенно точно, это была больница. Но она только не была уверена, почему.
Прежде, чем она открыла глаза, она знала, что Исаак — тот, кто держит ее за руку,
его жесткие, грубые ладони, ощущались тепло и нежно на ее коже. Исаак. Ее любовь. Он
был здесь; он был с ней. Она старалась понять, что это могло значить. Было что-то, что
она должна была знать, что ей было необходимо знать, что-то важное. Но это ускользало
от нее.
Комната начала медленно приобретать четкие очертания. Свет в палате был ярким и
резал ей глаза, но прежде, чем она могла закрыть их вновь, ладони Исаака сжались на ее
щеках.
— Лилли? Ах, Спорти. Ты со мной? Ты пришла в себя? — она слышала нотки
отчаяния в его голосе и попыталась ответить ему, но у нее не получишь выдавить из горла
ни звука. Она попыталась кивнуть, но ее шея не желала ей подчиняться. Вместо того,
чтобы попытаться еще сильнее распахнуть глаза и посмотреть на него, она крепко сжала
свои пальцы вокруг его.
— О, Господи. Лилли, слава Господи. Ох, младенец Иисус, — он придвинулся к ней
ближе и поцеловал лоб. Он улыбнулся ей; затем, как если бы его первый поцелуй не
удовлетворил его потребность, он начал осыпать дождем из поцелуев ее щеки, нос,
подбородок, губы и вновь ее тело. К тому времени, когда он закончил и посмотрел на нее
снова, она уже могла четко видеть. Он выглядел ужасно, под его прекрасными глазами
залегли темные круги. Она подняла руку, которую он не держал, и удивилась, увидев ее в
гипсе.
Когда она полностью пришла в сознание, вместе с ним вернулась нестерпимая боль.
Она поняла, что она чувствовала боль по всему телу. Она старалась понять, что
произошло. Автомобильная авария? Каким ее было последнее воспоминание? Исаак
ласково гладил ее лицо и затем взял что-то в руку возле ее плеча.
Голос раздался через динамик, который был расположен где-то в комнате, спросил:
— Вам что-то нужно?
Исаак прокричал:
— Она пришла в себя!
Голос ответил ему:
— Кто-нибудь сейчас подойдет.
Он поднес ее руку к своим губам, все повторяя:
— Ты будешь в порядке, Спорти. Ты будешь в полном порядке.
И у нее не было причин не верить ему. Поэтому она просто прикрыла глаза.
~oOo~
Лилли проснулась с Исааком, практически лежащим на ней, его ладони крепко
прижимались к ее плечам, его грудь тяжело прижималась к ее.
— Проснись, детка. Все в порядке. Ш-ш-ш-ш. Не причини себе боль.
Сон быстро расселся, оставляя после себя только кусочки образов, когда она поняла,
где находилась. Она извивалась под весом Исаака, чувствуя нарастающее раздражение от
его слов, которые звучали снисходительно. Она чувствовала себя беспомощной и
достаточно слабой и без того, что Исаак обращался с ней как с ребенком.
— Я в порядке, — она попыталась избавиться от него, и он, наконец, отпустил ее и
опустился на стул рядом с ее кроватью.
— Сны стали хуже — сейчас намного хуже, Спорти.
Она только пожала плечами вновь. Он был прав — они стали намного хуже. Это
были все еще кошмары о смерти, но теперь в них всплывали моменты из ее памяти, и
смерть приобрела свои окончательные очертания в лице Хобсона. Но они обычно не
171
задерживались надолго в ее памяти, как только она просыпалась. Она научилась
справляться с ними так же, как научилась справляться со всем остальным в ее жизни.
К концу второго дня ее пребывания в полном сознании, Лилли, наконец, вспомнила
причины, которые привели ее сюда. Хобсон. Она позволила ему взять над собой вверх.
Вновь, она позволила ему причинить ей боль. Она облажалась.
Она знала, что он умер. Исаак убил его. Поэтому, так или иначе, ее цель была
достигнута. Но, как бы то ни было, она облажалась. Хобсону удалось, несмотря ни на что,
отобрать у нее все. Он хотел отобрать у нее намного больше, но он был не способен на то,
чего он так желал. Она помнила каждую секунду, пока Исаак не заключил ее в свои
объятия. И после этого четыре дня полного мрака.
Хобсон нанес ей много травм. Но Лилли поправлялась. После трех дней ее
пребывания в сознании — неделю спустя ее ранения — она почувствовала, как ее силы
стали возвращаться. Она уже могла проводить в сознании большее количество времени,
не чувствуя головокружения, даже когда она лежала в постели. Она не могла стоять
больше чем пару секунд, потому как мир вокруг нее сразу начинал погружаться в серую
дымку, но она знала, что скоро у нее все получится. Хотя ее все еще беспокоила лодыжка.
У нее была ужасна рана на ее шее, которая оказалась там по причине ее слабости.
Различные порезы и ушибы, что виднелись на ее коже, постепенно исчезали, хотя из ее
памяти они не исчезнут никогда. Ее левая рука была в гипсе, и это, вероятно, станет той
вещью, которая будет вызывать неудобство на протяжении долгого времени. Все это,
несмотря ни на что, заживет. Она ожидала, когда полностью выздоровеет.
Чего она не знала, так это того, как сохранить присутствие духа. Судьба отняла у нее
семью. Хобсон отнял нее все остальное, даже ее силы. Она не знала, что осталось у нее.
~oOo~
— Где ты, Спорти? — они сидели снаружи дерьмого небольшого больничного
«дворика». Лилли была в инвалидном кресле, которое было больше предосторожностью,
чтобы у нее вдруг не закружилась голова, и она не упала в обморок, но все же это
заставляло ее чувствовать себя инвалидом. Ладонь Исаака покоилась на ее колене, и он
легко сжал его, когда говорил.
Она пришла в себя и улыбнулась ему.
— Нигде. Просто отключилась.
— Твой мозг работает не настолько медленно, чтобы просто отключиться. Там что-
то происходит, Лилли. Я вижу это. И это происходит с того момента, как ты пришла в
себя. Поговори со мной, — он придвинул ее кресло так, что оно развернулось под углом, и
она оказалась лицом к нему. — Поговори со мной.