Страница 43 из 85
расстройство — маниака льно-депресси вный психо з (МДП) — эндогенное психическое
расстройство,
проявляющееся
в
виде аффективных
состояний —
маниакальных (или гипоманиакальных) и депрессивных, а иногда и смешанных состояний,
при которых у больного наблюдаются быстрая смена симптомов мании и депрессии либо
симптомы депрессии и мании одновременно (например, тоска со взвинченностью,
беспокойством либо эйфория с заторможенностью — так называемая непродуктивная
мания — или другие). Возможны многообразные варианты «смешанных» состояний).
Исаак почувствовал острое желание поцеловать ее вновь, но подавил его.
— Господи Иисусе, Лилли. Это просто нереально.
Она печально рассмеялась.
— Ага, так и есть. И кстати, я единственный ребенок в семье, и мой отец умер,
когда мне было 23. Он был классным.
— Могу я спросить, сколько тебе лет? — ему было известно, что этот вопрос
ненавидело большинство женщин.
Она не колеблясь ни мгновения произнесла.
90
— 33. А тебе?
— Мне 39.
Она усмехнулась. Он любил ее улыбку, ее рот был розовым и прелестным, а ее глаза
словно озарены светом.
— Смотри, сколько мы узнали друг о друге. Ты сказал «был», когда ты упоминал
своего отца. Мы оба с тобой круглые сироты?
— Да, так и есть. Он умер двенадцать лет назад. Упал с байка на заледенелой дороге
и попал под грузовик. Он был президентом МК до меня. Его называли большой Айк, а я
был маленький Айк до того момента, пока он не умер. Именно поэтому я так ненавижу
это гребаное имя.
— Ты жил с ним?
— Нет, с того времени, как мне исполнилось восемнадцать. Тогда я стал жить в
клубе. Переехал обратно в дом после его смерти.
— А что насчет твоей сестры?
— Марты? Я даже не знаю. Она на четыре года старше меня. Она убежала из дома
темной ночью вскоре после того, как мама повесилась, и никто больше не слышал о ней
ничего с того времени. Но я понимаю, почему она убежала. Злость и ярость моего отца
после смерти матери перекинулась на нее. Поэтому она бросила меня.
— Он ее изб... — она не закончила предложение, но ей и не нужно было все и так
было понятно.
Исаак пожал плечами:
— Иногда. Это не так необычно для этих мест. Мужчина бьет — женщина молчит,
негласный закон. Все стало лучше, когда я повзрослел и стал крупнее его. Я
преимущественно останавливал это, когда стал проспектом, — он расправил плечи,
словно стряхнул незримый груз печали с них. — Как бы то ни было, это в прошлом. Ты
упомянула, что твоя мама плохо говорила по-английски?
Лилли печально улыбнулась.
— Похоже, что мое прошлое все еще в настоящем, не отпускает меня. Моя мама
была рождена и выросла в Италии. Папа был рожден здесь, но переехал когда был
молодым парнем. Они познакомились, когда его войска были дислоцированы в Европе —
он тоже служил в армии. В спецназе.
— Он был крутым парнем. Заметно, в кого ты пошла, — Исаак заставил ее
улыбнуться, и он был рад этому. Но в то же время она пробудила нем любопытство, —
Лилли, сколько языков ты знаешь?
Радостная улыбка, которую он вызвал мгновением раньше, исчезла, и она вновь
поглядела на него настороженно, затем вздохнула, словно опуская свои щиты, и решила
отдаться в руки судьбы. Она загибала пальцы, когда произносила языки, которые знала.
— Английский, итальянский, французский, испанский, арабский, фарси, иврит.
Он громко рассмеялся, и она стрельнула него взглядом, словно он повел себя грубо и
ненормально.
— Прости. Я просто... просто меня не так просто напугать, но ты только что это
сделала. Ты настолько чертовски умная?
— Чертовски умная, но это не относится к делу. Меня воспитывали таким образом,
чтобы я одинаково хорошо владела двумя языками. Впоследствии мне давались легче
остальные иностранные языки, — она ослепительно улыбнулась. — Нет причин меня
бояться. По крайней мере, не из-за этого.
Исаак подумал, что теперь ему было необходимо показать ей, что он умел делать. Он
взял ее за руку.
— Пойдем со мной. Надень ботинки. Я хочу тебе показать кое-что.
Когда она обулась, он повел ее к самой большой постройке и открыл дверь. Она
буквально запищала, когда он делал это
91
— Ага! Ты ее закрываешь, а сам мне говорил, что это плохой тон — закрывать
двери Сигнал Бенд.
Смеясь, он проговорил:
— Полегче, Спорти. Эту я закрываю. Дом не закрываю, — он открыл дверь, и
сильный аромат стружек разнесся благодаря легкому и утреннему ветерку. Это был его
любимый запах. Второй на данный момент, первый все еще оставался запах его любимой
женщины, которая в данный момент стояла перед ним. Он дал ей пройти первой, а она
лишь стояла посредине дверного проема и задыхалась от восторга.
— Исаак, что это? — она поняла, что он провёл большую часть своей жизни,
создавая кое-что. Пилы и рубанки, а также огромный токарный станок для работы по
дереву, стамески и слесарные пилы, рашпили по дереву, морилка для древесины, краски и
кисти и сама древесина находились в комнате. Огромный рабочий стол важно
располагался в центре комнаты. Все это было расставлено с особой тщательностью.
Исааку казалась, что эта огромная комната была красивой, он полагал, что он даже мог бы
жить здесь.
— Это моя мастерская. Мебель и все штучки, которые находятся в доме, что так
тебе понравились... Я сделал их.
Она повернулась к нему с выражением изумления на лице, выглядя еще более
ошарашенной, чем раньше. Она подошла к ряду полок, где были сложены вещи, которые
он намеревался продать на художественных выставках и ярмарках, которые проходили по
всему штату. Она взяла в руки вазу, украшения на которой были выполнены ажурной
резьбой, которая была выполнена из прекраснейшего орехового дерева, которое он нашел
под Канзас-Сити. Резные работы были самыми лучшими его художественными работами.
— Ты сделал это? — он кивнул, чувствуя себя внезапно застенчиво. Она аккуратно
поставила вазу на полку и провела легко кончиками пальцев по целой полке вещей. Потом
она направилась к его полке, где находилось огромное количество резных деталей, и
развернулась к нему лицом. Она держала в руках небольшую, но искусно вырезанную
птицу колибри, что сидела на листах лилии. Сама птичка была не больше, чем ее ладонь.
Ее глаза увлажнились.
— Господи Иисусе, Исаак. Это... это восхитительно. Я поражена до глубины души.
Колибри не была для него чем-то особенным. Он оценивал ее не больше, чем в
двадцать баксов, ну, крайний потолок на ремесленной ярмарке — пятнадцать. Он мог с
легкостью вырезать парочку таких же после обеда. На его полках находилось примерно
штук пятнадцать подобных поделок. Но Лилли взяла именно эту, словно та была
единственной вещью в комнате… Исаак подошел к девушке.
— Тебе она нравится? Хочешь ее взять себе?
— Что? Ох, прости... Я не имела в виду это, — она залилась румянцем. — Просто
no
Она двинулась вперед, чтобы поставить фигурку на полку, но он перехватил ее
запястье.
— No
— Бабушка. По-итальянски.
— Бери.
— Нет, Исаак. Тебе следует продать ее. Она такая красивая.
— Возьми ее. Если она тебе нравится, обязательно оставь ее. Для меня это не так уж
и важно. Смотри, тут множество таких же колибри на полке, как ты взяла.
— Но эта самая красивая… — она улыбнулась ему широкой улыбкой, ее глаза
блестели от слез. — Спасибо тебе большое.