Ничья

Сальваторе проводит рукой по ее груди, талии, бедрам, лаская разгоряченную кожу, потом немного приподнимается, чтобы снять свои джинсы, и снова целует ее, вжимая в жесткий пол. Елена ведет пальцами по его спине, ощущая, как перекатываются его мышцы, и замирает на его бедрах, потом поднимает голову и смотрит на него, словно пытаясь поверить в происходящее.

Деймон целует ее шею и нежную кожу за ухом, и в этот момент раздается щелчок расстегнутого бюстгальтера. Ненужный предмет одежды отлетает в сторону, и мужчина растирает большим пальцем ее сосок, заставив Елену взвиться от остроты новых ощущений. Он уверенно ласкает ее, не переставая целовать, и она растворяется в его близости, желая, чтобы это чувство, растекающееся по всему ее телу, когда-либо заканчивалось.

Он касается губами ее плеч, и Елена, послав все страхи, осторожно цепляет край его боксеров и поднимает голову, неловко глядя на Деймона, который, коротко усмехнувшись, выполняет ее безмолвную просьбу и замирает, давая ей время рассмотреть себя. Жар разливается по ее телу, наполняя собой, кажется, каждую клеточку ее тела, и наконец сосредотачивается внизу живота, разъедая ее изнутри. Елена пытается вдохнуть, но воздуха снова не хватает, и она лишь сильнее стискивает челюсти, силясь поднять глаза, но в то же время не в состоянии оторвать взора от его тела.

Она никогда не судила людей по внешности, никогда не влюблялась на поджарых парней с обложки, презирала всю эту женскую озабоченность мужским телом, но сейчас все становится совсем другим, и ее мир рушится, превращаясь в воронку, которая буквально засасывает ее. Рядом с ним Елена чувствует себя почему-то очень маленькой, слабой и некрасивой, и пытается отодвинуться, неожиданно растеряв всю свою уверенность, но Деймон мучительно нежно касается ее лица, и она застывает, боясь дышать.

Он ничего не говорит и практически не двигается, просто смотрит на нее, и Елена понимает, что он снова дает ей право выбора, не собираясь ничего делать без ее согласия. В голове бьется мысль, что он отпустит ее и даст уйти, если она захочет, но в то же время она осознает, что сама не справится с этим бешеным чувством, съедающим изнутри, и Елена вновь целует его, сметая последние границы.

Деймон жестче притягивает ее к себе и опускает вниз резинку ее трусиков, холод проносится по ее телу, когда она понимает, что лежит перед ним абсолютно беззащитное, но в этот момент до нее доходит, что он сейчас точно так же открыт перед ней. Нет никаких стен из одежды, сарказма, алкоголя и сигарет, которые толстым слоем скрывали их друг от друга долгое время. Есть только они, их мысли и желания, ничем не прикрытые и обнаженные.

Мужчина немного приподнимается и осторожно разводит ее колени, и Елене остается лишь послушаться его, стараясь успокоить бешено стучащее в груди сердце. Деймон пододвигается ближе, и она закрывает глаза, боясь дышать, а в следующее мгновение он накрывает ее губы своими и медленно входит в нее. Она вскрикивает в его рот и вонзается ногтями в его спину, сжавшись. Он часто целует ее лицо, не двигаясь, и дает ей привыкнуть.

— Все, малыш, больно больше не будет, я тебе обещаю.

— М-м-м… — несвязно отзывается она и жмурится, закусив нижнюю губу.

Деймон медлит, стараясь не потревожить ее, потом, дождавшись, пока она немного соберется, он осторожно подается вперед, прижимаясь к ней, и Елена снова слабо вскрикивает, до крови карябая его спину. Весь ее мир сейчас был сосредоточен в одном единственном мужчине, который оказался к ней слишком близко, и она не понимает, как ей реагировать и что делать, потому что даже дышит она сейчас с трудом.

Однако в какой-то момент Елена ловит себя на том, что боль медленно, но утихает, а вместо нее появляется нечто кардинально другое — приятное, пульсирующее чувство, которое растекается по ее телу, и спустя минуту она уже сама двигает бедрами, пытаясь игнорировать еще ощутимую боль. Деймон открывает рот, чтобы сказать ей, чтобы она не торопилась, но она лишь качает головой и нетерпеливо подается вперед, скрипнув зубами от странного чувства внизу живота.

Деймон осторожно входит в нее до предела и замирает, снова давая время на то, чтобы она привыкла к нему, потом так же медленно выходит практически до конца и снова прижимается к ней, заставив охнуть.

— Господи, ты такая узкая… — хрипит он, упираясь дрожащими руками в пол, и она поднимает на него мутные глаза. — Не знаю, насколько моих чувств к тебе хватит, чтобы не порвать тебя на части.

— А у тебя есть чувства ко мне?.. — слабо спрашивает она, и его губ касается легкая улыбка.

— Глупенькая.

Он целует ее и начинает двигать бедрами, ловя губами ее рваные вдохи, которые в итоге переходят в хриплые стоны, срывающиеся с ее опухших от поцелуев губ. С каждым толчком боли становится все меньше и меньше, а наслаждение лишь нарастает, захватывая ее с головой. В голове все мешается, мир теряет очертания и растворяется, и Елене теснее прижимается к горячему телу Деймона, уже подаваясь ему навстречу, подстраиваясь под него. Они двигаются в одном темпе, и она снова и снова касается губами его кожи, докуда только может дотянуться, пытаясь хоть как-то отвлечься от чего-то нового, растущего внутри нее.

В какой-то момент она понимает, что больше не может сдерживаться, и вскрикивает, теснее прижимаясь к нему и цепляясь за его липкие от пота плечи так, словно он может спасти ее от бешеного наваждения, захватившего все ее тело. Она выгибается дугой, ощущая, как ее буквально ломает изнутри от нахлынувшего оргазма, и жадно хватает губами воздух, откинув голову назад и закрыв глаза.

Наслаждение медленно сходит на него, и Елена немного расслабляется, утыкаясь лицом в тяжело вздымающуюся грудь Деймона, и тот осторожно целует ее в висок, проведя рукой по ее спутанным волосам. Она открывает глаза и со слабой улыбкой смотрит на него, пытаясь поверить в то, что только что произошло, потому что это кажется настолько нереальным, что Елена касается его лица, чтобы удостовериться в действительности.

— Я… я правда сделала это… — шепчет она дрожащими губами, и он целует ее в уголок губ, убрав с ее лицо прядь волос.

— Да, ты правда отдала мне свою девственность, а я беспардонно ее забрал, — усмехается Сальваторе, и она ударяет его в грудь, закатив глаза. — Что? Ты же знаешь, что я люблю портить важные моменты.

— Этот момент тебе не удастся испортить, — предупреждает Елена и целует его, блаженно прикрыв глаза. — Черт, кажется, мне теперь придется сменить спальню, — она хитро ухмыляется и наклоняет голову набок, — потому что я поняла, что ты имел в виду, когда говорил о сексе. В нем определенно есть какой-то кайф.

— Думаешь, я сам теперь позволю тебе отказаться? — выгибает он бровь. — Ты теперь просто так от меня не отделаешься, мелкая.

— И не хочу.

====== 29. Уверенная. ======

— Что ты сделал? — Рик давится бурбоном и переводит на Деймона ошарашенные глаза. Тот пожимает плечами и выдавливает слабую улыбку, которая делает его совсем юным и, кажется, даже смущенным.

— Кажется, я ее немножко трахнул.

— Насколько немножко?

— Ну, по факту совсем.

— Упс, — присвистывает Аларик, и тот кивает, сделав глоток алкоголя, после чего проводит рукой по затылку, лохматя волосы.

— Не то слово.

— И что ты думаешь? — осторожно интересуется он, и Деймон снова дергает плечами, словно ему мешает куртка.

— Что аборты нужно запретить.

— Чего? — вскидывает Рик брови, и Сальваторе горько усмехается. — Какие аборты?

— Обычные, — невероятно спокойно произносит Деймон и серьезно смотрит на него, — знаешь, когда люди трахаются и не используют презервативы, может случиться такое, что девушка беременеет, но потом решает избавиться от ребенка, так как боится ответственности. Так вот я против этого, потому что дети не должны умирать из-за ошибок родителей.

— Ч-что? — морщится Аларик, тупо пялась на него, и хмурится. — Ты, вроде, даже бокал не выпил, а уже несешь чушь. Какие аборты? Какие дети? Какая ответственность? Ты вообще о чем?!