Ничья

Как и планировал, Деймон занимался долгами и деньгами Энзо, усердно разгребая все задолженности брата и полностью разбираясь с его делами, чтобы потом не возникли какие-либо проблемы. Он вбил себе в голову, что Энзо хотел бы, и упрямо корпел над бумаги, мотаясь на стране в поисках бывших партнеров его брата, лично встречался с ними, улаживал все, что мог и что было в его силах, медленно и уверенно вычеркивая имена из списка задолженностей.

Одновременно с этим Сальваторе немного менялся, по крайней мере Елена все больше и больше ловила себя на том, что никогда бы не подумала, что именно этот мужчина когда-то угрожал ударить ее, если она не заткнется. Он купил ей искусственную ёлку, которую категорически не убирал после праздников, и каждый месяц они украшали ее по-новой, каждый свою сторону, после чего устраивали голосование, в ходе которого выбирался победитель, загадывавший проигравшему желание.

Как-то раз по приколу он даже купил ей кольцо, точнее он хотел купить ей подарок на день рождения, но, поняв, что не знает ее размер, купил ей все размеры, которые были в магазине. А в ответ на вопрос «что ей делать с теми кольцами, что не подойдут» он лишь равнодушно пожал плечами и сказал, что это уже не его дело. Иногда, стараясь поддеть его, Елена надевала все кольца на руки и начинала делать ему массаж, карябая кожу. Все, естественно, заканчивалось очередной дракой и продолжалось до тех пор, пока Деймон не умудрялся снять с нее все украшения. Это однозначно было глупо, но им почему-то нравилось иногда так развлекаться в компании друг друга, при этом не нуждаясь больше ни в ком.

И вот сейчас, вытянув ноги на журнальный столик и лениво перебирая рукой в полупустом ведерке с попкорном, Елена смотрит на экран, в сотый раз включив «Унесенные ветром». В это время голова Деймона покоится на ее коленях, и мужчина то и дело лезет рукой за кукурузой, чаще всего роняя ее на пол и чертыхаясь.

— Убирать сам будешь.

— С хрена ли?

— Ты же намусорил.

— Но твоя очередь убираться.

— Значит, это твой коварный план? — фыркает она и спихивает его на пол, залившись смехом. Деймон недовольно потирает плечи и, поднявшись, разминает затекшую шею, после чего косит на нее недовольным взглядом.

— Мелкая, ты оборзела в край. Вот так ты платишь мне за доброту, да? Бессовестное создание, вот просто абсолютно. Ни стыда, ни совести, ни морали. Одна самоуверенность и наглость. У тебя там яйца расти еще не начали, а то я начинаю бояться, что такими темпами ты заберешь мой гардероб.

— Сомневаюсь, что два такие мужика ужились бы рядом, — улыбается Елена и сползает ниже на подушки, поставив ведерко на пол. — И, кстати, если ты не забыл, я уже поблагодарила тебя за то, что ты прикрыл меня перед теми дурами в баре. Но это было не обязательно, я вполне нормально справилась бы и сама.

— Зато ты увидела, как вытянулись их лица, я бы даже сфотографировал, потому что это было слишком эпично, но не рискнул, и так они офигели с того, что у такой, как ты, такой шикарный парень, как я.

— Ты не мой парень, Деймон, — закатывает она глаза, сощурившись, — я слишком себя уважаю, чтобы встречаться с тобой. И мне пока что нужны мои нервы, так что прости, но мой ответ «нет».

— Свои нервы я просрал за эти четыре года, — отзывается он и снова ложится на диван, устроившись у нее под боком, — твоя очередь пришла терпеть меня. Но вообще я иногда вспоминаю, каким ты была ребенком, и, черт возьми, как из тебя выросло вот это?

— Уж что выросло, то выросло, — усмехается Елена и кладет голову ему на плечо, лениво скользя кончиками пальцев по его руке. — К тому же я сильно сомневаюсь, что я тебя не устраиваю такой, какая я есть. С другой бы ты не ужился.

— Кстати, — вдруг спохватывается он и приподнимает голову, пытаясь понять ее взгляд, — а почему ты тогда не ушла? У нас так ничего и не получилось, мы не нашли мразь, которая грохнула Энзо, смирились с тем, что месть не удалась, но ты все равно осталась, хотя могла взять деньги и поехать куда угодно, заниматься тем, что тебе нравилось.

— Почему осталась? — она пожимает плечами и зевает. — Не знаю, наверное, дело в том, что я просто привыкла к тебе, привыкла к нашим разборкам, этот дом стал частью меня, и я как-то не могла уйти, это было бы слишком сложно. Да, было время, когда мне здесь не нравилось, но потом все изменилось.

— И что именно изменилось? — Деймон наконец ловит ее взгляд, и Елена немного дергает подбородком, чтобы не коснуться его губ. — Я-то точно не оказался белым и пушистым романтиком.

— Если бы ты был таким, я бы давно тебя сломала и свалила куда подальше. Сам знаешь, что романтика не про меня, а в тебе меня сейчас даже все устраивает, кроме, разве, напыщенности и завышенного самомнения.

— А ты, скажешь, не такая?

— Ты сам меня такой вырастил.

— Неправда. Я не пытался сделать тебя какой-то определенной, это была прерогатива Энзо, вот он как раз пытался слепить из тебя машину для убийства. Я же дал тебе полную свободу действий, практически ни в чем не ограничивая. Ты сама создала себя такой, какая ты есть, я лишь послужил не весьма удачным прототипом и примером для неподражания.

— А я взяла и стала подражать, — усмехается она и, перехватив его руку, утыкается лицом в его ладонь, прикрыв глаза. — Вредная я, да?

— Самая вредная.

— Зато красивая.

— Про скромность нужно что-то говорить? — вскидывает Деймон бровь, и она толкает его в плечо, одновременно с этим начиная смеяться.

Несмотря ни на что, он, как никто другой, умел рассмешить ее буквально за несколько секунд, выучив ее от и до. Как, впрочем, и она. Она прекрасно знала, что он любит, а что ненавидит, что он ест на завтрак, а что на ужин, какую слушает музыку, в каких магазинах предпочитает одеваться и даже марку его часов. Она могла ответить практически на любой вопрос о нем, не задумываясь и мгновения, и иногда любила шутить над ним, начиная громко озвучить его самые глупые привычки. Не желая оставаться в долгу, Деймон то и дело подкалывал ее, воруя ее белье из шкафа и таская ее мягкие игрушки. Как-то раз они даже уснули рядом, зажав между собой плюшевого медведя, не желая делиться им, а на утро не могли перестать смеяться, называя себя идиотами.

Они не стали новыми, они практически не поменялись, просто в какой-то момент поняли, какие ключи подходят к каждому их них, и научились умело или пользоваться, добиваясь поставленных целей. Между ними не было секретов и каких-то запретных тем, они могли говорить о чем угодно, нисколько не смущаясь и не испытывая какую-либо неловкость. За разговорами они проводили вечера, каждый раз находя какую-то новую тему для обсуждения, и в этом была их жизнь. Ненормальная, бешеная и абсолютно точно неправильная.

— Наконец-то! — шипит Елена, когда в магазин наконец-то заходит Деймон, и складывает руки на груди. — Я уже решила, что ты кинул меня. Хотя, если честно, мне было бы пофиг, если бы ты вообще не пришел. Сама бы справилась.

— Ага, конечно, — он закатывает глаза и зевает, поправив воротник неизменной кожаной куртки, — пофиг ей.

— Пофиг, конечно.

— Ты мне звонила.

— Это было случайно.

— Шесть раз? — Деймон вскидывает бровь, и она отворачивается, не желая признавать его правоту. — Вот именно, разговор улажен. Ну так какие у нас планы? — он берет корзинку и медленно катит ее по магазину, оглядывая полки. — Закупаем кто-то конкретно или устраиваем праздник? Впереди три выходных, можно затусить. Только имей в виду, в этот раз я не буду так безбожно пить, как в прошлый, потому что после того праздника я встать не мог два дня. А тебе я больше не позволю курить, у тебя голос деформируется.

— А, может, я буду как в книге? — насмешливо щурится она. — Зажму между зубами сигарету, но не позволю ей убить себя? Метафора, — она разводит руками, и мужчина качает головой, с трудом сдерживая рвущуюся наружу улыбку. — Я все видела, ты улыбнулся.