Ничья

Елена не помнит, как доезжает до дома. Точнее до того места, которое раньше она называла домом. От него почти ничего не осталось, какие-то куски фундамента и мерзкий запах гари. За ограждением ютятся люди, пытаясь узнать, что случилось, люди в форме опрашивают очевидцев, пожарные тушат последние очаги пламени. Спасать нечего, мебель сгорела дотла, но взгляд Елены замирает на черном продолговатом пакете, лежащем на носилках. В горле поднимается ком, и она сглатывает, на шатающихся ногах идя вперед.

— Елена? — к ней подходит женщина в форме, и она вздрагивает, подняв на нее испуганные глаза. — Шериф Форбс, я говорила с Вами по телефону.

— Я помню, — она не узнает свой голос, почему-то очень твердый и жесткий, хотя внутри все рвется на части.

— Примите мои соболезнования. Вы были сестрой мистера Сальваторе?

— Я была его приемной дочерью, — губы начинают дрожать, и она поджимает их, вспоминая слова Энзо. Нужно быть сильной, несмотря ни на что. — Что… что произошло?

— Мы пытаемся разобраться, как вышло так, что о взрыве не было никому известно. По записям мы знаем, что пролетавший самолет выстрелил и… с вашего дома огонь позднее перекинулся на все вокруг, и пришлось тушить…

— Мне это не интересно. Где он?

— Простите, — Форбс поджимает губы, — но мы не можем показать Вам его. Тело сильно обгорело, а Вы ребенок.

— Мне семнадцать лет, — жестко перебивает она ее, сверкнув глазами, — и я хочу увидеть его. Мне нужно это.

— Елена… — но она, словно не слыша ее, целеустремленно идет к карете скорой помощи и замирает возле носилок. К ней поворачивается врач и уже открывает рот, чтобы запротестовать, но подошедшая к этому времени шериф сокрушенно кивает. — Покажите ей.

— Но, мэм…

— Живее.

Елена вздрагивает, когда видит некогда любимое лицо, с трудом узнавая его. Жженая кожа, корка запекшейся крови, почерневшие сгустки крови… Она отворачивается и, отскочив в сторону, прижимает руку к губам, чувствуя тошноту. Перед глазами все плывет, и она часто дышит, упершись руками в колени. Форбс молчит, терпеливо дожидаясь, когда она придет в себя, и протягивает ей бутылку с водой.

— Мне очень жаль, Елена. Мы будем разбираться в причине взрыва, я Вам обещаю.

— Все равно ничего не найдете, — шепчет она, не поднимая головы.

— Но я хотела поговорить о Вас. Вам есть куда идти? Вы несовершеннолетняя, и я не могу допустить, чтобы Вы ошивались где-то на улице. Я уже договорилась о том, чтобы Вас на какое-то время взяли в приют. И… — Елена! — женщина вскрикивает, когда девушка, развернувшись, бежит через всю поляну к своему мотоциклу и, едва успев сесть на него, выжимает ручку газа. — Елена!!! — Форбс бежит к ней, но Елена выворачивает руль и, подрезав проезжающую машину, несется по улице против движения, петляя между машинами. Слезы душат, но она не позволяет себе заплакать, лишь добавляя скорости, словно надеясь, что она поможет ей сбежать от этого ужаса.

— Мистер Сальваторе?

— Мне очень плохо, — мычит Деймон, подняв голову со стола, и недовольно смотрит на секретаршу. — Так что по-быстрому и максимально кратко, потому что мой мозг пока что не начал нормально функционировать.

— К Вам мистер Зальцман.

— Чтоб его в задницу… ладно, зови, чтоб его.

— Боюсь, у меня плохие новости, — Рик подходит к его столу и убирает руки в карманы, — так что постарайся прийти в себя и понять, что я хочу до тебя донести.

— Это будет непросто, но допустим.

— Вчера стало известно, что дом твоего брата был взорван, и по последней информации он…

— Что? — он хмурится, пытаясь сконцентрировать на нем мутный взгляд.

— Он мертв, Деймон.

— Чушь, — мужчина с трудом поднимается на ноги и, взяв бутылку с водой, делает глоток, — мой брат так просто бы не сдох, он слишком умный. Вероятнее всего, за ним стали следить, и он к херам взорвал свой дом, сымитировав смерть. Показушник хренов, решил как в кино. Денег шибко много.

— Деймон…

— Слышать ничего не хочу. Вот объявится он через месяц, тогда и поржешь еще. А сейчас, — он с тоской смотрит на часы и решительно качает головой, — мне слишком херово, я вчера перебрал, кажется. Так что можешь остаться тут и уволить каждого, кто будет себя плохо вести.

— Дей…

— Я домой, — он хлопает его по плечу и, пошатываясь, выходит из кабинета.

С трудом не уснув в такси, Деймон заходит в дом, бросает все вещи прямо в холле и, кое-как добравшись до дивана в гостиной, валится на него, с блаженством обняв руками подушку. Однако буквально через несколько минут раздается стук дверь, и он, подняв голову, морщится.

— Какой ушлепок решил припереться. Суки… — он идет босиком к двери и, рывком открыв ее, замирает с открытым ртом, чтобы послать незваного гостя, но слова куда-то исчезают, пока он медленно изучает невысокую темноволосую девушку в явно мужской кожаной куртке, потертых джинсах и с таким вызовом в глазах, что у него перехватывает дыхание.

— Деймон Сальватор? Меня зовут Елена, и у меня есть к Вам предложение.

====== 10. Решительная. ======

— Елена? — Деймон вскидывает брови, оглядев ее с ног до головы. — Я немного не понимаю…

— Я все объясню, — не дожидаясь разрешения, Елена решительно проходит мимо него в дом и, зайдя в гостиную, поворачивается к опешившему хозяину. — Я приемная дочь твоего брата, Энзо.

— Приемная… стоп, — он встряхивает головой и проводит рукой по волосам, — ты же… ты та самая… Вот же ублюдок! Он реально тогда перекупил тебя, вот же скотина…

— Я понятия не имею, о чем ты, но…

— Ты ведь не помнишь меня, да? — Деймон пристально смотрит на нее, и Елена осекается, выгнув бровь. Он садится на диван и проводит рукой по губам, напряженно глядя на нее снизу вверх. — Ты ведь тогда еще совсем маленькая была. Около четырех лет, я бы сказал. Бойкая, уверенная, ты ведь еще тогда меня зацепила. Я даже договорился с Ником о том, чтобы выкупить тебя, а потом, вернувшись, узнал, что ты якобы пропала. Правда он втирал мне, что ты умерла, но сейчас я убедился в том, что был прав, когда не верил ему.

— Ты… я не понимаю, о чем ты, — Елена скрещивает руки на груди в защитном жесте и хмурится, — я вижу тебя впервые в жизни. Энзо мне немного рассказывал о тебе, но я не была уверена, что смогу узнать тебя. Но сейчас… — она делает паузу и собирается с духом, — вы правда похожи, даже страшно становится.

— О, очередной человек, который напоминает мне о том, что мы с ним похожи, — цедит он сквозь зубы и качает головой, — я в курсе. И он тоже. Мы в ссоре как раз из-за этого, из-за того, что мы, млять, одинаковые.

— Вы даже ругаетесь похоже…

— Копать хоронить… — шипит он, вскочив на ногу, и девушка, вздрогнув, на автомате добавляет:

— Бальзамировать.

— Что? — Деймон переводит на нее непонимающий взор.

— Копать хоронить бальзамировать — так всегда Энзо говорил, когда злился, но не хотел материться при мне.

— Естественно он так говорил, потому что мы с ним придумали это недоругательство. Кстати о нем… Почему ты говоришь «говорил»? И сразу еще один вопрос — что ты вообще забыла у меня дома? Почему я вдруг тебе понадобился? Ну и как ты нашла меня, в конце концов?

— Мне кажется, это в три раза больше, чем один вопрос, — фыркает она, закатив глаза. — И, думаю, ты должен был слышать о том, что случилось с Энзо, — мужчина не отвечает, и она холодно продолжает, пристально глядя ему в глаза: — Энзо мертв, Деймон. Его… наш дом взорвали, пока меня не было дома.

— Я слышал, но… — он медленно проводит рукой по шее, побледнев, — я решил, что это для отвлечения глаз. Насмотрелся боевиков и, чтобы скрыться от проблем, решил инсценировать свою смерть. Дешево и сердито, к тому же он мастер обманов и розыгрышей. Поэтому я даже не…

— Он мертв, — жестче повторяет Елена, обхватив себя руками, и слабо вздрагивает, — я бы с радостью поверила в твою версию, но я видела его тело… А, продолжая отвечать на твой «один», — она изображает пальцами кавычки, — вопрос, могу сказать, что изначально я ехала к тебе, так как думала, что ты причастен к его смерти. Вы долгое время враждовали, и не исключено, что ты хотел избавиться от сильного соперника.