Hassliebe. Афериsт

Эмма замерла, нахмурившись, и медленно скользнула взглядом по его лицу, изучая лоб, брови, нос, щеки, губы, потом встретилась с ним глазами, бледнея с каждой секундой все сильнее, и в какой-то момент, не выдержав, шумно сглотнула, поджав губы.

— Уилл…

Комментарий к 56 (измененный вариант). Как-то так.

====== 57. ======

— И почему они не звучат? Фанфары, то бишь, — усмехнулся мужчина, поднявшись на ноги, и небрежно отряхнул штаны, дернув бровями. — Ну как, открыла новую землю? Испытала оргазм? Прыгнула с парашюта? Как ощущения?

— Но этого не может быть, — прошептала Эмма, тряхнув волосами, глядя на него бешеными глазами, — ты умер, я… я ведь даже…

— Что? Была на могиле? Получила информацию? Навестила очередную дуру, которая залетела от меня и свято верила, что я сдох? Ну так не срослось, дорогуша, я просто в какой-то момент понял, что мне все это осточертело, и свалил. Сказал, что умер, тщательно все подготовил, поменял имя, внешность, обрезал все нити с прошлым, даже имя себе новое создал. С деньгами ведь это раз плюнуть, а я никогда не бедствовал.

— Нет, нет, это не правда, — как в забытье повторяла она, плотно зажмурившись, — это же не правда, такого быть не может. Ты умер, тебя не должно быть здесь.

— Ну прости, я тут. Живой, здоровый. Меня ведь ты заинтересовала еще тогда, в лагере, когда начала общаться с Киллианом. Он показал мне твои фотографии, и мне стало любопытно, чем ты его завлекла. Надо было, правда, подождать несколько лет, а то мне не хотелось сесть за решетку, но ты даже оправдала мои ожидания. Правда первое время. Потом ты влюбилась, и мне стало скучно.

— И ты бросил меня с ребенком, — процедила Свон, подняв на него глаза, — и сразу стало интересно, да?

— Я был убежден, что ты сделаешь аборт. Мать-одиночка, да еще и молодая, без постоянного заработка, из неполноценной семьи — я был уверен, что ты избавишься от него, и даже думать о тебе забыл. Но потом прошло время, и в какой-то момент я наткнулся на тебя, узнал, что ты работаешь в полиции, что у тебя ребенок, и сложил два и два. Все это время ты жила с моим ребенком, а я и не знал.

— Генри — не твой ребенок! — рявкнула она, дернувшись вперед. — Никогда им не был и никогда не будет! Я не позволю тебе даже приблизиться к нему, сукин ты сын!

— Ой, серьезно? — расхохотался он, откинув голову назад. — И каким это, позволь, способом? Ты, моя сладкая, привязана к стулу, даже не зная где, а я могу запросто попросить привести мне твоего ребенка. В мешке. Или на тарелочке, — подойдя ближе, он поднял ее лицо, сжав подбородок девушки, — что ты хочешь, чтобы тебе привезли? Ухо? Пальчик? Или, может, что-нибудь побольше?

— Ты чудовище! — повторила блондинка, дернув голову назад. — Ты не посмеешь тронуть его!

— Ты так думаешь? Не бери меня на слабо, Свон, я ведь могу и сделать, лишь бы убедить тебя в том, что я очень и очень даже могу посметь. А, может, я даже хочу его привезти сюда. Все-таки мальчик должен узнать, кто его папочка, познакомиться с ним спустя столько лет, так сказать.

— Лучше, если он никогда не узнает, кто его отец.

— Не дерзи мне, лапочка. Я хочу поиграть с тобой, а ты вынуждаешь меня просто убить тебя и бросить такую сладкую игру, о которой я мечтал столько месяцев, пока мой нерадивый сыночек пас тебя в участке, ничего не делая.

— Не смей так говорить о нем! И… прекрати меня называть так, — добавила она, поджав губы. Бреннан нахмурился, выгнув бровь.

— Как так? Лапочкой? — заметив дрожь, скользнувшую по ее лицу, он усмехнулся. — Что, серьезно? Ой, точно, верно, это же он тебя так звал периодически, как я мог забыть. Только научился он всему этому от меня, я его учитель, учитель во всем.

— Теперь я понимаю, почему он стал таким. Как он вообще жил все это время под одной крышей с тобой?..

— Ему нравилось, дорогая моя. Ему нравилась его жизнь ровно до тех пор, пока в ней не появилась ты. Снова. Я ведь долго думал, что же мне с тобой сделать, потому что просто убить слишком просто, да еще и поймать тебя было нелегко. И тогда я решил, что убью одним ударом двух зайцев — и с тобой разберусь, и с Киллианом, потому что он стал мне мешать, слишком уж наглым вырос, научился хамить и, видите ли, мнение свое стал иметь, подонок. А тут я понял, что можно будет сдать его после того, как он с тобой разберется, ну и заодно подкинуть все его прошлые делишки. То есть я не при делах, а он был сел до конца жизни. Я бы тем самым освободился и от тебя, и от него, и моя жизнь бы стала вообще радужной.

— Но у тебя ничего не вышло, — фыркнула Эмма надменно, вскинув голову, с презрением глядя на него, — твой план провалился. Он не убил меня.

— Да, он просто умер чуть позднее и немного по-другому, оставив тебя без его волшебной защиты. Как печально. Он в земле, ты на стуле, а я победитель, как и прежде. Ты бы знала, как мне все это нравится, честно. Только вот мне не понравилось, как все затянулось. Я так надеялся, что он по своей традиции укокошит тебя сразу, но он решил поиграть, и эта игра затянулась непозволительно долго. Я наседал на него, а он лишь тянул… Кстати, — вдруг спохватился Бреннан, — тебе же интересно, откуда появились те волшебные фотографии, не так ли?

— О, ради Бога… — сглотнула она, снова побледнев, — это не мог быть ты…

— Еще как мог, лапочка. У меня… так сказать, свои способы слежки. Я думал, что там он тебя и убьет, поэтому и сказал, чтобы мне сделали фотографии. С ними я бы пошел в полицию или тупо подбросил их, чтобы я был опять же таки не при делах, и все чудесно. Но и тут все сорвалось: вы решили переспать, фактически у меня на глазах. Это было ужасно, но потом я решил, что уходить ни с чем скучно, и оставил снимки, подозревая, что в будущем они могут пригодиться. Что, собственно, и произошло. Я знал, что ты от него не будешь держаться подальше, начнешь ему, как и десятки других, надоедать, и он тебя убьет, все-таки выполнив заказ, но не особо в этом верил, так что почти не огорчился, когда ничего не вышло. И тогда я пришел к выводу, что разделаться с тобой можно, только устранив Киллиана. Поэтому я предложил ему сделку, от которой он бы не смог отказаться, а так как он всегда был слишком самоуверенным, то даже не подумал, можно ли бросаться на такое дело неподготовленным. Правда, и тут ты почти помешала. Но хотя бы я пришел к тому, чего хотел, и с тоской в сердце похоронил любимого сына.

— Ты никуда не уезжал, — медленно протянула она, — ты боялся, что я тебя узнаю?

— И, как видно, да, зря. Ты так рыдала, что вообще ничего не видела. Как глупо. Поддаваться чувствам, переживать, сходить с ума от эмоций, так страдать… Зачем? Жизнь одна, нужно беречь свои нервные клетки.

— Именно поэтому ты в прошлый раз так спокойно со мной обращался, да? — хмыкнула Эмма. — А я-то все пыталась понять, почему все это происходило, а ты, оказывается, берег свои нервы. Как трогательно.

— Ты про то, что я попросил своих ребят из тебя котлету для траха сделать? Так я просто хотел выбить из тебя весь твой гонор и характер, которым ты заинтересовала Киллиана. Ну и еще, конечно, отомстить за то, что ты мне всю жизнь карты путала. Я еще по-божески тогда я тобой повел, побои, изнасилование — я даже почти кайфа не получил, потому что тебя я хочу мучить, мучить долго и по-максимуму, чтобы ты просто сдохла, сдохла в моих руках, — он облизнулся, проведя рукой по ее губам, и она дернулась вперед, попытавшись укусить его, и мужчина засмеялся, отвесив ей пощечину. — Сука. Просто сука, больше ты никто, Эмма, всего лишь обычная шалава, которая только как подстилка и годится. Знаешь, у тебя поразительная способность мешать всему, что движется — я ведь специально сказал помощнику, чтобы он отправил смонтированное видео, где ты якобы пристрелила ту дуру в магазине, чтобы на тебе было два трупа и ты не могла отвертеться. Первая же была, верно, той еще швалью, но я не хотел делать из тебя героиню, а только психически неуравновешенную женщину, которой нужно лечиться. Тебя бы упекли за решетку, я бы забрал Генри, а потом и с тобой бы расправился. Но и тут вмешались твои друзья. Сволочи. Помешали такому плану. Вот разделаюсь с тобой, и можно будет заняться ими, и поверь, им будет гораздо хуже, чем тебе, потому что ты все-таки женщина, а я считаюсь с полом. С ними же я не буду церемониться.