Hassliebe. Афериsт

Очень хотелось пить, но она знала, что ни за что не попросит их ни о чем, решив устроить «молчаливую» голодовку, тем самым показывая, что сотрудничать она не будет. Свон закрыла глаза, стараясь как можно меньше думать, но мысли все равно мешали ей успокоиться, снова не давая расслабиться. Ее мучил Генри, что будет, если ее реально посадят? Сможет ли Мэри все это время заботиться о нем, если учесть, что у нее уже сейчас проблемы с сердцем? Или его отдадут в приют? Нет, этого она не могла допустить.

Такими темпами она бы согласилась на все, что угодно, если бы была уверена, что с ее сыном все будет хорошо, если он будет накормлен, одет и обут, если он будет в тепле, но сейчас она прекрасно осознавала, что ее признание ни к чему хорошему не приведет. И Эмма молчала, кусая губы и не открывая глаза, понимая, что Киллиан сейчас бы все, так сказать, разрулил, в его непревзойденной, уверенной и немного неправильной манере, но он бы нашел выход.

Дни шли, она ни на что не жаловалась, хотя положение ее было далеко не радужное. Теперь она в полной мере поняла значение фразы «посадить на хлеб на воду», потому что кашу, которую ей приносили через два дня, была настолько несъедобна, что она к ней не прикасалась, растягивая удовольствие куском хлеба и почему-то неприятной водой. Разве вода может быть неприятной, она ведь безвкусная? Но эту жидкость Эмма с трудом могла пить, понимая, что рискует получить обезвоживание, если уж совсем будет упираться.

Когда послышались очередные шаги, девушка заранее отвернулась, стараясь показать своим видом, что они могут не пытаться достучаться до нее, но кто-то вцепился в решетку, тряхнув ее, и она замерла, услышав знакомый голос.

— Эмма!

— Грэм? — Свон развернулась, изумленно глядя на него, и подошла ближе. — Что ты… ты здесь делаешь? Как ты вообще попал сюда?

— Пришлось немного раскошелиться, — ухмыльнулся тот, — Дэйв старается стащить ключи от твоей камеры, правда, я не уверен, что у него получится, но попытка не пытка, так что…

— Вы с ума сошли?! — воскликнула она, прикрыв глаза, и вцепилась в решетку. — Вы же рискуете, идиоты! К тому же… — она помолчала, поджав губы, — мне здесь частично место.

— Постой… — Миллс поднял глаза, изумленно таращась на нее, — что ты имеешь в виду? Ты же не готова признать вину? Это не скоротает срок, ты сама знаешь, так что даже не…

— Грэм, — Эмма оборвала его, облизав губы, и сверкнула глазами, — это была я, понимаешь? Я. Я саму себя называла вторым убийцей, чтобы не вызвать подозрений.

— Эм…, но такого же быть не может, — прошептал он, покачав головой, — это же ты, какие… какие убийства?

— Убийство, — поправила она его, — второе доказательство — фальшивка. Мне показывали видео, и если первое правдиво, то второе — чистой воды монтаж. Только вот настолько качественный, что никто не придерется.

— Ты… ты убила человека?

— Ту женщину. Задушила… — блондинка облизала губы и зажмурилась, опустившись на кровать. — Понимаешь, я теперь понимаю, что чувствовал все это время Киллиан, только у него были десятки случаев, у меня же один. Убить гадину и после этого жить с мыслью, что на твоих руках ее кровь.

— Я не понимаю тебя, Эм… — прошептал мужчина, опустившись на корточки, пытаясь поймать ее взгляд, — о чем ты говоришь?

— Помнишь, нам почти год поступали заявления о том, что-то тут, то там находят останки детей?

— Да, мы пытались разобраться, но нитей не было, и дело пришлось бросить.

— Вы бросили, а я иногда занималась этим делом, в тайне от вас, потому что… не знаю почему, если честно. Просто хотелось хоть что-нибудь сделать самостоятельно. И я выяснила окольными путями, что это за женщина. Она брала детей в приюте, не знаю, каким образом и как она вообще все это делала, но это и не важно было тогда, а потом убивала их дома. Я видела ее медицинскую книжку — она психически неуравновешенна, но почему она не лечилась — понятия не имею. И я… я нашла, где она живет, пришла к ней домой, а она как раз вышла из дома с мусором и стала подниматься к мусоропроводу, не закрыв дверь. Я видела, что она с сигаретами, а судя по тому, какой был мешок… — она поежилась, поджав губы, — я прошла по ее квартире, она однокомнатная, так что это полминуты, а ванной… Короче я поняла, что не ошиблась. А потом не помню, что со мной случилось, я просто выскочила из дома, сжимая в руке ремень, который лежал у нее на комоде, и…

— Эмма, — Грэм закрыл лицо руками и шумно выдохнул, — господи, это… Это же нереально. Так только в фильмах бывает.

— Добро пожаловать на премьеру, — горько усмехнулась Свон, не поднимая головы.

— Но почему ты не сказала? Почему не рассказала нам?

— Я сейчас уже не знаю и так корю себя за это. Тогда были другие проблемы, и я старалась даже не думать о том, что произошло, погрузившись в работу и насущные проблемы. А сейчас…

— Постой, так почему ты сейчас молчишь? Расскажи, как все было, и тебя отпустят.

— Ага, и что я скажу? — ухмыльнулась она, посмотрев на него, и закатила глаза. — Да, я задушила ту женщину, потому что она была первостепенной сукой, на которую ни у кого ничего нет, так как она все делала профессионально и тихо, а вот вторую я не убивала, и, кстати, это монтаж. Как ты себе это представляешь? Я никак не могу это доказать, потому что улики против нее сейчас уже превратились в пыль, да и мне никто не поверит. А со вторым убийством никто даже разбираться не будет — убила раз, значит, и второй раз тоже виновата. Будто ты не знаешь, как это работает. Поэтому я в тупике, Грэм, в тупике, и мне бы было плевать, если бы не Генри. Я только за него боюсь, боюсь, что матери будет нехорошо, и они оба попадут в беду, а это самое страшное, что еще может произойти сейчас.

— Не стоит бояться, Эмма, — послышался еще один голос, и из-за угла вышел Дэвид, сжимая в руке ключ, — ты выходишь, а разбираться мы со всем будем потом.

— Дэйв, но я… — начала было она, поднимаясь, но он лишь резко покачал головой, подойдя к решетке и повернув ключ в замочной скважине.

— Я все слышал, и вот это, — он достал из заднего кармана диктофон, — мы покажем Буту, а потом все вместе пойдем разбираться. Так что прекрати строить из себя великомученицу и выходи уже. Тебя ждет сын.

Точного заключения еще не было, но Август добился более тщательного рассмотрения и разбора второй видеозаписи, с целью выяснить, монтаж ли это или реальная запись. До тех пор Эмма имела подписку о невыезде, что было уже неплохо, если учесть, что ей грозил месяц в тюрьме, так как раньше суд бы не состоялся.

Несмотря на дождь, Свон медленно шла по улице, стараясь обходить хотя бы самые глубокие лужи, чтобы не намочить обувь, то и дело поправляя мокрое пальто, так как зонтик уже не помогал.

Глядя себе под ноги, она не сразу заметила, что возле нее остановилась черная машина, открылось окно, и водитель, немного высунувшись, произнес, поправив надвинутую на лицо кепку.

— Мэм, ужасная погода. Может, Вас подвезти?

— Нет, спасибо, — отозвалась она, покачав головой, — мне недалеко. Я дойду сама.

— Очень плохая идея ходить под таким дождем. Я бы очень советовал Вам все-таки согласиться на мое предложение.

— Я благодарна Вам за внимание, но спасибо, не стоит, — развернувшись, она ускорила шаг, торопливо свернув с улицы в переулок и, зайдя за угол, замерла, прислушиваясь, не идет ли кто-нибудь следом за ней. Но было тихо, и девушка, успокоившись, пошла дальше, решив идти к месту ее назначения окольными путями.

В тумане показались ворота кладбища, и Эмма, на секунду замерев перед ними, прошла через калитку, медленно идя между могилами, стараясь успокоить вмиг ускорившееся сердцебиение. Это было странное чувство, приходить на свидание в такое место, но она понимала, что ей нужно немного поддержки. И поэтому, опустившись на скамейку, она скользнула глазами по надгробному камню, который установили пару дней назад. Ее взгляд пробежался по имени, фамилии, дате рождения и смерти, и она шумно облизала губы, прикрыв глаза.