Страница 8 из 13
— Так я и знала, что он вспомнит, — бормотала она, — так и знала.
Невысокий мускулистый спасатель, голый по пояс и точно в такой фуражке, о какой мечтал Тимоша, вразвалочку шел в их сторону. Женщина смотрела на него так, как смотрят на врача, когда тот набирает в шприц какую-нибудь гадость из ампулы.
— Что ж вы? — грубовато спросил спасатель, останавливаясь над их топчанами и сплевывая сквозь дырку в зубах. — Я жду, жду…
— Видите ли, в чем дело… — начала женщина, делая вид, что хочет встать, но не может.
— Ну, нечего, нечего, — быстро сказал спасатель. — Все так говорят. Ах, я не могу, ах, у меня слабое здоровье. Меня все это не касается. У меня задание — сто двадцать несчастных случаев в год, а там хоть все утопитесь. Семьдесят первый, — он нагнулся, рассматривая номер на топчане, — значит, сегодня ваша очередь.
— Я знаю, знаю. Я даже специально готовилась, но сегодня была такая страшная ночь, эти звери за окном — у меня совершенно расстроилась нервная система. Боюсь, мне не справиться. Тем более, я несколько располнела в этом году…
— Да уж, — хмыкнул спасатель, оглядывая ее фигуру.
— …и не знаю, хватит ли у вас сил втащить меня в лодку.
— А не хватит — тем хуже для вас, — отрубил спасатель. — Будет несчастный случай не-пре-дот-вра-щен-ный. Вы идете или мне позвонить в канцелярию доктора Плюса?
— Нет, только не это! — воскликнула женщина, поспешно поднимаясь. — Но умоляю вас, не замешкайтесь, потому что я…
У нее был такой испуганный и несчастный вид, что Тимоша не выдержал и тоже вскочил со своего топчана.
— Слушайте, — сказал он. — Если вам сегодня нездоровится, я могу заменить вас. Тем более, я за последние дни, наоборот, несколько похудел, так что мне будет проще.
Женщина смотрела на него со смесью изумления и надежды.
— А это… это можно? — робко спросила она у спасателя.
Спасатель критически оглядел Тимошину фигурку, потом перевел глаза на женщину, будто сравнивая их по весу, и пожал плечами.
— А мне-то что? Мне была бы человекоединица, а вы ли, он ли — никакой разницы.
Женщина схватила сумочку и, роясь в ней дрожащими пальцами, спросила Тимошу:
— Сколько я вам должна за эту услугу? Не стану скрывать, услуга огромна, но у меня с собой только…только…
— Перестаньте! — воскликнул Тимоша. — Не надо мне ваших денег.
Теперь уже оба они — и женщина, и спасатель уставились на него с таким изумлением, точно он сказал нечто неслыханное, неприличное, нелепое и невозможное.
— Гм, — усмехнулся спасатель. — Денег ему не надо. А зачем же ты тогда вылез?
— Может, вы боитесь их потерять? — спросила женщина. — Тогда я могу перевести их на ваш счет в банке.
«Какой еще счет!» — хотел воскликнуть Тимоша, но вовремя спохватился. Он вспомнил, что ему надо быть осторожным и вести себя так, чтобы ничем не выделяться. Счет так счет. Поэтому он поспешил успокоить их:
— Я хотел сказать — пока не надо. Может, меня не сумеют спасти — зачем мне тогда деньги? А если все обойдется хорошо, я найду вас — тогда и поговорим.
— Кто это не сумеет спасти? — возмутился спасатель. — Это я-то не сумею? А ну, пошли. Я тебе покажу, ты у меня вылетишь из воды, как летающая рыба.
И он решительно зашагал к своей лодке. Тимоша, помахав женщине рукой, пошел за ним. У кромки воды спасатель, шепотом и глядя только на весла, объяснил ему, к какому поплавку нужно плыть.
— Только тонуть без дураков, — шептал он. — Я липы не потерплю. И не брыкаться. А то один недавно так дрыгнул коленом — зуба как не бывало. Видал? — и он снова сплюнул сквозь дырку. — Знаешь, что я с ним сделал? Вот попробуй только брыкаться — тогда узнаешь.
Мускулы под его загорелой кожей так вздувались и перекатывались, что Тимоше стало жутковато. Но все сошло благополучно. Выплыв на линию поплавков, Тимоша стал бултыхаться и орать так громко, что у них бы в поселке все купальщики кинулись в воду, отталкивая друг друга. Здесь же никто не обратил на него внимания. Каждый продолжал загорать, переворачиваться и плавать по часам, словно ничего не происходило. Один спасатель важно встал в лодке, достал бинокль и стал оглядывать сначала горизонт, затем пляж, и только потом — воду. Он делал это так долго, что если бы Тимоша тонул по-настоящему, ему пришлось бы проститься с жизнью. Когда лодка, наконец, приблизилась, и спасатель перегнулся через борт, Тимоша нырнул, и тот, не удержав равновесия, свалился в воду. В лодку они влезли одновременно, но с разных сторон. Разозленный спасатель накинулся на Тимошу и начал делать ему искусственное дыхание с такой яростью, что он бы мог задохнуться, если б не догадался вовремя высвободить одну руку и пощекотать своего мучителя.
Потом они оба лежали на дне лодки — отдыхали. Спасатель записывал происшествие в свой вахтенный журнал, а Тимоша строил планы, как бы ему завладеть лодкой и уплыть домой.
— Как пишется «кричал»? — спросил вдруг спасатель. — «Кре» или «кри»?
— «Крю», — сказал Тимоша. — Крючал. От слова «крючок». А далеко здесь до другого берега? За сколько можно доплыть на лодке?
— На этой? Смотря кто гребет.
— Например, вы.
— Я-то? Если погода тихая, за месяц доплыву, — самодовольно протянул спасатель
— Что? — вскинулся Тимоша. — Как это за месяц?
— Думаешь, не смогу?
— Да мой отец все озеро часов за пять переплывает. А если до острова — значит, еще ближе?
— До какого острова?
— До этого — до какого же еще?
— Ты, может, и грамотный, а по географии у тебя наверняка двойка. Какой же это остров? Это материк.
— Ага. А это, наверно, океан? — ехидно спросил Тимоша, указывая на воду вокруг них.
— А то нет, — равнодушно сказал спасатель, продолжая писать.
— А я говорю — озеро.
— Двойка тебе, двойка по географии. Даже единица.
— Озеро, озеро, озеро!
— Ну чего ты раскричался? Попробуй воду, и дело с концом.
— Тимоша, холодея от странного предчувствия, перегнулся через борт, зачерпнул горсть воды и попробовал ее на язык.
Вода была соленая.
Сон с музыкой
Облака плыли по небу в два этажа — казалось, что они движутся навстречу друг другу. Подавленный и расстроенный Тимоша сидел в садике за домом Желтенького и из обломков мебели, оставшейся после вчерашнего разгрома, пытался соорудить костер. По дороге с пляжа он набрал немного грибов в разлинованном лесу, а у Желтенького на кухне нашел стаканчик с надписью «жиры» и занялся стряпней. Они с отцом уже не раз ночевали и завтракали в лесу. Костер у него разгорелся хорошо, грибы шипели и булькали в «жирах», и в ожидании, пока они изжарятся, Тимоша глядел в огонь и думал.
«Значит, так. С чего все началось? — вспоминал он. — Я сидел дома и решал задачу. А потом откуда-то свалился этот тип в панаме. Но откуда? С улицы он не мог зайти — я бы его увидел. Веньку же Корабликова я видел и мороженое в его руке помню. Я еще разозлился тогда, что у него лицо уже отрешенное, разозлился и вскочил, и схватил себя за пятку, и хлопнул по задачнику и что-то крикнул… Что же я тогда крикнул? А вдруг!..»
Тимоша перестал глядеть в огонь и потер себе лоб.
«А вдруг я случайно крикнул тогда какое-нибудь заклинание? Оно подействовало, вот я и провалился туда, где шляются из пункта А в пункт Б, гоняются на дырявых моторках и пугают детей удавами и крокодилами. И чтобы спастись отсюда, нужно узнать обратное заклинание, произнести его и…»
Тут Тимоша вскочил на ноги и принялся как сумасшедший скакать, держа себя за пятку и выкрикивая самые бессмысленные слова, какие только мог придумать:
— Горбинизон! Пувдырмых! Сыроенеешьте! Мойтеруки! Некантовать! Фрикцион! Запсибмонтаж!
Но то ли слова были не те, то ли Тимоша держался не за ту пятку — Заклинания не действовали. Грибы тем временем изжарились, он перестал скакать, с аппетитом поел их и сам не заметил, как уснул у догорающего костра.