Страница 10 из 13
Это было первое, что Тимоша спросил у Желтенького, когда тот вернулся.
— Вот еще, — с презрением фыркнул Желтенький. — Ты, наверно, спутал — просто их училище рядом с нашим. Мы их, знаешь, как дразним, этих вертолетчиков? Саранча зеленая.
— А они вас?
— Ползунки желтоголовые. Глупо, правда? И еще сыплют нам на головы всякий мусор, когда пролетают. Но мы им еще покажем.
— Чего это ты так расхрабрился? — удивился Тимоша.
— А ничего. — Желтенький даже пританцовывал на месте — так ему не терпелось чем-то поделиться. — А я знаю, кто ты! — выпалил он вдруг. — Ты и есть тот опасный преступник, которого все разыскивают. Скажешь, не так? Не правильно?
Тимоша посмотрел на него и ничего не ответил. Сознаваться ему не хотелось, а врать просто не было больше сил.
— Правильно, правильно! — запрыгал Желтенький. — Это правда, раз молчишь, — значит, правда.
И он повалился на спину, болтая ногами от удовольствия.
— А ты-то чему радуешься? — уныло спросил Тимоша.
— Как «чему»? Ведь это я сам! Сам додумался. Со-о-бра-зил. Все сопоставил, как ты не пошел домой, как прятался у меня, как обманул доктора Плюса, — и сделал вывод. Правильный вывод! Значит, я умею соображать. Пусть теперь мне кто-нибудь скажет еще раз, что я бестолочь, пусть попробует.
— Ты у нас просто гений, — насмешливо сказал Тимоша. — А ты не попробовал соображать дальше? Что теперь с тобой сделают, если узнают, что ты прятал опасного преступника? Что давал ему свою курточку? Что не пошел сразу к докторам и не рассказал про него?
Желтенький перестал болтать ногами и уставился на Тимошу с таким ужасом, что Тимоша пожалел о своих словах, — веселый Желтенький ему гораздо больше нравился, чем напуганный.
— Но ведь ты… Ты меня не выдашь? — пробормотал он.
— А ты — сам себя?
— Ах, если бы я был такой, как ты! — воскликнул Желтенький. — Если б умел скрывать свои мысли от докторов!
И он снова начал ныть и жаловаться на свою судьбу, — казалось, что ему даже доставляло какое-то удовольствие жалеть себя и оплакивать.
— Помолчи и не мешай мне, — строго оборвал его Тимоша. — Я должен подумать.
— Правильно или наоборот?
— Конечно, правильно. Мне нужно обдумать один план.
В сущности, планом это нельзя было назвать. «Пораскинуть мозгами», как сказал бы папа. Раз тут есть вертолеты, рассуждал Тимоша, на которых могут летать даже девчонки, почему бы ему не попытаться спастись на вертолете? Оставалось только две проблемы: как до них добраться и как запустить мотор. Без помощи Желтенького ему ни за что с этим не справиться. Желтенький, конечно, поможет ему, но что-то здесь не нравилось Тимоше. Он даже не знал уже толком, хочется ли ему лететь одному. Ах, если бы можно было полететь вместе с девочкой в пестрых погончиках! Но где ее найти? Ждать же еще один день до завтра было страшно — хитрые доктора могли придумать что-нибудь новое и сцапать его в любой момент. Тут Тимоша спохватился, поднес к глазам телевизор-бинокль, лежавший на столе, — и очень вовремя.
— …сделано все, — говорил диктор, — чтобы схватить опасного преступника сегодня же ночью. Он будет найден с помощью инфракрасных прожекторов. Приборы инфракрасного виденья в сплошном мраке воспринимают все живое как вспышку света. Поэтому выходить на улицу опять можно только тем, кому жизнь надоела.
Тимоша выключил бинокль и незаметно спрятал его в карман. Как хорошо, что Желтенький ничего этого не слышал и не видел! За окном уже смеркалось, еще немного — и начнется настоящая инфрачерная ночь.
— Пошли, — приказал Тимоша, решительно поднимаясь со стула.
— Куда? — спросил Желтенький.
— Приводить в действие мой спасательный план. Если ты мне поможешь, я постараюсь научить тебя выдумывать и фантазировать.
— Ура-а! — закричал Желтенький, вскакивая вслед за ним. — За это — что угодно!
И они оба, застегнув куртки и надвинув кепочки на глаза, вышли из дому.
На пути к спасению
Стена была абсолютно гладкая, но невысокая: Тимоша подсадил Желтенького, тот легко взобрался на нее и втащил Тимошу за собой. Только они спрыгнули вниз, как на улице погасли все фонари. Наверно, их выключили, чтобы они своими видимыми лучами не мешали инфракрасным, невидимым.
— Скорей! — прошептал Тимоша и потащил Желтенького под прикрытие каких-то баков.
Большое здание вертолетной школы темнело на фоне неба, и только под одной дверью слабо светилась красная надпись: «Влет воспрещен». Желтенький поколдовал над замком, пробубнил какие-то цифры, и дверь бесшумно открылась. Они вошли в длинный полутемный коридор и, крадучись, пошли вперед мимо таблиц и плакатов, развешанных по стенам. Моторы и механизмы, изображенные на плакатах, были аккуратно разрезаны, словно яблоко ножом, и каждая деталь для большей понятности окрашена в свой цвет, но у Тимоши только рябило в глазах и никакой понятности не прибавлялось. Он вспомнил моторку, которая отказывалась слушаться его, — что если и вертолет в воздухе начнет выкидывать какие-нибудь фокусы? Разве сумеет он разобраться во всех этих рычагах и колесиках и заставить их работать как надо? Но отступать было некуда — уж лучше разбиться, чем сидеть сложа руки и ждать, когда тобой… пренебрегут?
— Наверно, сюда, — сказал Желтенький и толкнул железные ворота в конце коридора.
За ними открылся полутемный зал.
Пол в нем был сделан из больших квадратных плит, и на них в шахматном порядке стояли вертолеты. От потолка к плитам тянулись блестящие металлические тросы — видимо, для того, чтобы поднимать их вместе с вертолетами на крышу.
Вдруг раздался негромкий щелчок.
Тимоша вздрогнул, но это просто переключились светящиеся часы на стене.
— Ну, — сказал Желтенький, делая широкий жест рукой. — Выбирай, какой тебе больше нравится.
Вертолеты все были одинаковые, и сколько Тимоша ни всматривался, он так и не увидел среди них ни одного красненького: все они были выкрашены одной и той же скучно-зеленой краской — и правда, как саранча. Поэтому он залез в первый попавшийся и смело взялся за какой-то рычаг.
— Осторожней! — взвизгнул Желтенький, сбрасывая его руку. — Ты что? Захотел головой прошибить потолок? Дрыбадан! Неужели вас не учили, как управлять такой простой машиной?
— Учили когда-то, — смутился Тимоша. — Но я все забыл. Ты бы не мог мне напомнить?
Желтенький даже надулся от важности и удовольствия — видимо, ему и в голову не приходило, что этот бесстрашный и мудрый Тимоша может не знать чего-то, что знает он, обыкновенный ученик автошколы. Он начал подробно объяснять, какой кнопкой включается мотор, как надо управлять высотой, когда поворачивать рычаг, чтобы лететь быстрее или медленнее, и Тимоша старательно все запоминал, повторяя по нескольку раз про себя. Когда же обучение было закончено, Желтенький умоляюще посмотрел на него и спросил:
— А ты? Ты научишь меня, чему обещал?
— Ну, это очень просто, — весело сказал Тимоша. — Вот смотри: часы показывают двенадцать ночи, так? Теперь повторяй за мной: часы показывают половину второго.
— Половина второго, — с готовностью повторил Желтенький.
— А теперь то же самое скажи не вслух, а подумай в уме.
Желтенький наморщил лоб, закрыл рукою глаза, изогнулся так, будто поднимал тяжелый чемодан, и застыл в этой позе. Казалось, он делает какую-то тяжелую работу, которая ему не по силам, — даже пот выступил на губе.
— Нет, не могу, — жалобно произнес он наконец. — Ведь они ясно показывают двенадцать. Две-над-цать!
— Да ты постарайся, — убеждал его Тимоша. — Ты напряги свое воображение.
— Я стараюсь. Я очень стараюсь, но, наверно, у меня нет этого… как ты сказал?
— Воображения.
— Наверно, у меня его нет. Никогда я не смогу этому научиться. Никогда. Лучше и не пытаться.
Он понурился и грустно уставился себе под ноги.
В зале было тепло, электрические часы ритмично пощелкивали, и вскоре они незаметно уснули в мягком сиденье. Тимоше всю ночь снилась девочка: то она убегала от доктора Плюса, гнавшегося за ней с котом на поводке, то вдруг превращалась в учительницу и строго спрашивала Тимошу о чем-то, а он не знал, как ответить, то садилась к роялю, нажимала пальцем на клавишу и радостно смеялась. Когда он проснулся, за окнами уже рассвело и Желтенький тормошил за плечо, приговаривая: