Страница 93 из 131
Морис Август так и не пригласил Копницкого к столу, а лишь велел служанке, подать поляку стакан вина. Потом выпроводил Лешека со словами:
— Желаю удачи. Вы уж извините нас, мы решили с женой провести вечер наедине, чтобы отметить наше возвращение в Париж.
Копницкий удалился огорчённый. Он так надеялся, что его пригласят к столу и щедро угостят. Судьба горемычного поляка мало тронула Беньовского.
Через служанку Морис Август пригласил двух скрипачей и попросил их сыграть что-нибудь венское. Музыканты заиграли весёлую мелодию Гайдна, композитора, известного далеко за пределами Австрии. Беньовский был в хорошем настроении и снизошёл до того, что разрешил Уфтюжанинову, сидевшему стражем у входа в отдельный кабинет, войти.
— Послушай, братец Иван, хорошую музыку.
Одарил Морис Август музыкантов не слишком-то щедро. Дал каждому по мелкой серебряной монете, а с Уфтюжаниновым завёл разговор.
— Скучаешь, Иван, по России?
— Говоря по правде, скучаю. По Камчатке нашей. По реке Большой. Не по той, что крокодилами кишит, а по нашей, камчатской. Вижу, как косяки кеты и горбуши идут нереститься в реки и ручьи. А ранней осенью сопки краснеют от брусники. Слышу, как в кустах белые куропатки, кудахчут.
— Да ты, братец, чего доброго, стихами заговоришь. Не грусти. Камчатка — это далёкое, пройденное. Мы с тобой ещё не такие дела будем вершить. На Мадагаскар ещё вернёмся. Малагасийцы ждут меня. Я им тайну одну открыл.
— Какую тайну?
— Великую тайну. Со временем всё узнаешь. Выпей-ка за наши с тобой успехи.
Засиделись в кабачке до полуночного часа. И хотя гостиница «Белая лилия» находилась неподалёку, Беньовский распорядился, чтобы Уфтюжанинов отыскал карету. Постоянно общаясь с офицерами и солдатами корпуса, Иван научился сносно болтать по-французски и поэтому поручение полковника выполнил без затруднений.
Утром Беньовский приказал Андреянову тщательно почистить и отутюжить форменный камзол, а Уфтюжанинову довести до зеркального блеска шпагу. Прихватив папку с пространной объяснительной запиской, он направился в морское министерство. К министру Сартину ему не удалось пробиться через плотный заслон из секретарей и помощников. После долгих и настойчивых просьб Беньовского принял один из помощников министра, оказавшийся тем самым, который провожал фрегат «Орлеан», отплывавший из Лорьяна с экспедиционным корпусом. Морис Август вспомнил, что чиновника звали Жуаньи.
Помощник министра принял Беньовского подчёркнуто сдержанно, сухо, сказал несколько общих, ничего не значащих фраз.
— Меня удивляет, почему генерал не смог принять меня и выслушать, — с чувством обиды сказал Беньовский. — Приезд командира экспедиционного корпуса с Мадагаскара не такое уж заурядное, как я полагаю, событие в жизни министерства. Разве мне нечего рассказать господину министру?
— К сожалению, генерал в ближайшие дни будет очень занят. И кроме того, он считает встречу с вами преждевременной.
— Но почему?
— Против вас выдвинуто губернатором Иль-де-Франса господином Дюма серьёзное обвинение.
— Необоснованное обвинение.
— Обоснованное или необоснованное — в этом должны были разобраться королевские комиссары. Их заключения мы ещё не получили. Поэтому господин Сартин ещё не готов выслушать вас и решить вашу судьбу.
— Надеюсь, что со мной поступят по справедливости. Моя работа на Мадагаскаре стоила мне здоровья, и я был вынужден отправиться во Францию для лечения.
— Вы самостоятельно приняли такое решение?
— Вовсе нет. Я поступил так с разрешения комиссаров, наделённых высокими полномочиями. Примите от меня эту папку с объяснительной запиской. В ней я разъясняю мотивы моих разногласий с господином Дюма, причины значительных расходов на привлечение туземной рабочей силы, вынужденную необычную форму её оплаты. У комиссаров сложилось впечатление, что практические результаты моей строительной деятельности не отвечают огромным, по их мнению, расходам. Я подробно показываю сложность и трудоёмкость работ в неблагоприятных тропических условиях. Возьмите, к примеру, прокладку дорог. Зыбкий болотистый грунт требует постоянной присыпки песком и камнем. Тропическая растительность стремительно наступает на прорубленные просеки. Если их периодически не чистить, они моментально зарастут. А это затраты средств и рабочей силы. Новые и новые расходы!
— Вы пишете об этом в объяснительной записке?
— Самым подробным образом.
Беньовский принялся с увлечением рассказывать о трудностях мадагаскарской экспедиции, о коварном климате и малярийных болотах, о походе против имеринцев, о жадных и корыстных вождях, которых всякий раз приходилось задабривать щедрыми подарками и денежными подачками, чтобы привлечь туземную рабочую силу. Дабы изобразить картины жизни и деятельности корпуса на Мадагаскаре более зримыми и впечатляющими, Морис Август не скупился на выдумку и безудержную фантазию. И он, кажется, заинтересовал помощника министра.
Господин Жуаньи слушал его, не перебивая.
— Оставьте вашу объяснительную записку, — сказал он. — Я познакомлюсь с ней и выскажу своё мнение министру.
Морису Августу показалось, что под впечатлением его рассказа помощник министра стал как-то мягче и, пожалуй, доброжелательнее. Попрощались они вполне миролюбиво.
— Поддерживайте связь с господином Обюссоном, одним из секретарей министра, — сказал напоследок Жуаньи. — Он первым знакомился с вашими отчётами и хорошо осведомлён о вашей деятельности. Если будут какие-либо важные для вас новости, Обюссон известит вас.
Через два дня Беньовский снова зашёл в морское министерство и познакомился с Обюссоном, человеком непримечательной внешности лет сорока. Секретарь оказался словоохотливым, улыбчивым и склонным к лести.
— Читал ваши отчёты, дорогой полковник, как увлекательный роман, — с пафосом произнёс Обюссон. — Рад встрече с героем далёкого Мадагаскара.
— Льстите. Какой я герой! — возразил Беньовский. — Усердно служил королю и Франции — только и всего.
Из дальнейшего разговора с Обюссоном у Мориса Августа сложилось впечатление, что секретарь — человек в министерстве достаточно влиятельный и осведомлённый, хорошо разбирающийся во всех тонкостях правительственной политики. Вот бы сблизиться с этим скромным на вид, незаметным канцеляристом! Не жаль и ценных подарков, если он охоч до них.
— Благодарен вам за то, что вы взяли на себя труд ознакомиться с моими пространными писаниями.
— Это моя прямая обязанность. А отчёты ваши и правда были интересны.
— Не согласитесь ли, мосье Обюссон, отобедать вместе, хотя бы в «Белой лилии», где я остановился с женой? Если Мадагаскар вызывает у вас такой интерес, порасскажу вам множество всяких занятных историй, которые вы не могли прочитать в моих отчётах.
Подумав, Обюссон согласился с приглашением.
Беньовский лез вон из кожи, чтобы угодить полезному чиновнику. Обед состоял из самых изысканных блюд. Слуги подавали устриц, салат из крабов, рагу из жареных перепелов, разнообразные вина. Морис Август и Фредерика занимали гостя рассказами. Беньовский припомнил, как огромный зубастый крокодил едва не сожрал зазевавшегося капрала. И плохо пришлось бы бедняге, если бы не меткий выстрел солдата, всадившего в чудовище смертельную пулю. Солдат считался растяпой и рохлей, не сумевшим усвоить элементарные строевые команды. Но подумайте, оказался отменно метким стрелком.
Морис Август постарался свести беседу к непринуждённой светской болтовне, не пытаясь вытягивать из Обюссона полезную информацию. Всему своё время. Сперва надо закрепить знакомство.
К концу застолья секретарь заметно захмелел и разоткровенничался о себе, о своей семье. Он из мелкопоместных дворян. Отцовское наследие по завещанию досталось старшему брату, человеку скупому, прижимистому. С ним вышел полный разлад. Он ни разу не протянул руку братской помощи младшему брату, когда тот попадал в затруднительное положение.