Страница 102 из 131
— Мы проголодались с дороги, — сказал Беньовский дворецкому.
— Не знаю, чем и накормить вас. Этот каналья...
— Это уж твоя забота, братец.
— Пожалуй, я велю зажарить молодого барашка из моего хозяйства.
— Готовь барашка с картофелем и яичницу. Я твой должник, старик.
— Полно вам, барин. Я так рад, что вы вернулись с молодой госпожой. Вот бы порадовался ваш батюшка!
Первым намерением Беньовского, когда он выслушал жалобы дворецкого и воочию убедился в разорении усадьбы, было снарядить вооружённый отряд гайдуков и нагрянуть к зятю, хорошенько помять ему бока и поступить с его имением таким же образом. Но против этого плана решительно восстала Фредерика. Со слезами на глазах она отговаривала мужа:
— Не делай этого, Морис. Не забывай, что императрица простила тебе старые прегрешения. И не делай новых.
— Ладно, чёрт с ним, с этим Ласло. Пусть будет по-твоему.
— Я желаю тебе добра, мой коханый.
В ближайшие дни Беньовскому пришлось потрудиться, чтобы кое-как восполнить потери опустошённого имения. Он отыскал богатого цыгана-барышника, промышлявшего перепродажей лошадей, и сторговал у него пару резвых рысаков для пароконного экипажа, арабского скакуна для верховой езды и несколько лошадей для хозяйственных целей. Вместе с дворецким он побывал в ближайшем городе и сделал разные покупки у местных купцов. Приходилось закупать домашнюю утварь, посуду, постельное бельё и даже пух для перин. В своём селении среди местных умельцев Морис Август нашёл искусных столяров и заказал им необходимую мебель, распорядился и насчёт ремонтных работ в доме.
Всё крестьянское население Вецке ещё оставалось собственностью помещика. О предстоящей отмене крепостного права в Венгрии ещё только появлялись слухи. Это событие произойдёт через несколько лет, в 1785 году.
Беньовский приказал старосте собрать общедеревенский сход и выслушал жалобы. Жаловались на прежнего владельца. Оказалось, что Ласло, получив предписание судебной палаты покинуть Вецке, решил собрать с крестьян подати за год вперёд. Многие не имели никаких возможностей рассчитаться с барином. Тогда помещик стал забирать у крестьян скот, имущество, последние запасы хлеба и поставил крестьянские семьи на грань голода. Попытались было крестьяне оказать сопротивление, но жестоко поплатились. Ласло вызвал из города отделение вооружённых жандармов, и те перепороли почти половину деревни. После экзекуции часть недовольных, вооружившись чем попало, ушла в горы.
Выслушав жалобы, Морис Август произнёс на сходе речь.
— Моя власть над вами дана Богом и императрицей. Перед ними я и за вас в ответе. Передайте всем тем, кто ушёл в горы, пусть возвращаются домой к семьям без страха и опаски. Я ваш отец и хозяин, а не недруг. Бог покарает вашего обидчика. Я и сам пострадал от него. Вернулся в разграбленный и опустошённый дом.
После схода беглецы вернулись в село из своих горных убежищ. Для пополнения своего опустошённого скотного двора пришлось Беньовскому купить у соседей-помещиков коров, овец и свиней.
Для пущей безопасности Морис Август решил нанять и вооружить нескольких гайдуков. В ближайшем городе ему посчастливилось встретить молдаванина Кароля, который когда-то служил у него. Кароль приходился дальним родственником покойному Мирчо, погибшему в Польше. Молдаванин согласился служить в имении Мориса Августа и обещал подобрать для него ещё троих соотечественников. В Вецке прибыли все четверо.
— Будете служить под началом моего капрала, — сказал им Беньовский, знакомя с Уфтюжаниновым. Гайдуки обрадовались, узрев в нём не схизмата-католика, а своего единоверца. Кароль немного понимал по-русски, так как одно время служил у одного молдавского боярина, часто наведывавшегося по своим делам в Киев.
Однажды дворецкий доложил Морису Августу:
— К вам гость, господин Ласло, каналья.
— Скажи, никого не принимаю, болен. И гони его прочь.
Но напористый Ласло уже громыхал тяжёлыми охотничьими сапогами по паркету и без разрешения ввалился в кабинет, оставляя на полу следы талого снега.
— Дорогой шурин, давненько не виделись. Прости великодушно, что без супружницы, сестрицы твоей. Она опять на сносях.
— Что тебе нужно?
— Почто так нелюбезно? Родня всё-таки.
— Хороша родня. Ты оставил именье в таком виде, словно оно только что подверглось турецкому нашествию.
— Ах, вот ты о чём? Давай во всём разберёмся по справедливости.
— Какая уж тут справедливость...
— Нет, послушай, Морис. Когда тебя лишили по суду наследства и Вецке досталось нам, откуда я мог знать, что стану временным владельцем? Я и поступил со своим имуществом как считал нужным.
— Вижу, вижу, как ты поступил. Даже отцовские гобелены уволок.
— А с гобеленами получилась забавная история. Хочешь, расскажу? Ты знаешь мою слабость. Люблю в картишки с друзьями перекинуться. Играли мы с бароном Сентешем по-крупному. Проигрался я до нитки. За мной большой долг. Хоть стреляйся. Барон и говорит: давай мне твои гобелены, будем считать, что в расчёте. Вот что случилось, шурин, с твоими отцовскими гобеленами.
— И каналья же ты, как говорит один умный человек.
— Но-но... Я ведь могу и на дуэль тебя вызвать.
— С такими, как ты, Ласло, не стреляются. Им просто дают хорошего пинка и спускают с лестницы.
— Не сержусь на тебя, Морис. Отношу твои грубые слова на счёт твоего необузданного темперамента. Ты бы познакомил меня с супругой. Недурной у тебя вкус, как я погляжу.
Привлечённая громкими голосами, Фредерика заглянула в кабинет и стала свидетельницей окончания бурного объяснения мужа с зятем. Ласло галантно представился и полез к хозяйке с родственными поцелуями.
— Дай непрошеному гостю что-нибудь выпить. Ведь он этого ждёт. И постарайся поскорее выпроводить его вон.
Произнеся эти слова, Беньовский вышел из кабинета, с раздражением хлопнув дверью. Фредерика попыталась разрядить обстановку.
— Не судите его строго, Ласло. Он очень издерган после тяжёлой работы на Мадагаскаре. И ещё его очень расстроил вид родительского дома после вашего в нём хозяйничанья.
— Я уже объяснил Морису. Откуда мне было знать, что Вецке снова когда-нибудь перейдёт к нему? Я поступал со своим имуществом по своему усмотрению.
— Муж собрал свидетельства, что дом и хозяйство были разграблены уже после того, как вы получили судебное уведомление о передаче имения Вецке вашему шурину. А это дело подсудное.
— Морис намерен судиться?
— Он ещё не решил.
— Не по-родственному это.
Ласло выпил стакан вина и откланялся. Больше он в доме Беньовских не появлялся. Другие соседи частенько наносили визиты. Сперва — чтобы познакомиться или возобновить старое знакомство, а потом — чтобы развеять провинциальную скуку. Морис Август представлялся скучающим соседям-помещикам человеком интересным, бывалым, много поскитавшимся по свету. И рассказывал он о пережитом, о дальних странствиях занимательно.
Визиты эти тяготили Беньовского. Соседи-помещики развлекались всякими мелкими сплетнями, рассказывали в разных вариантах историю о том, как Ласло, заядлый картёжник, проиграл в карты фамильные гобелены, делились слухами о разбойниках, укрывающихся в горах.
Одна экзальтированная дама рассказывала страшную историю о графине Баторий, жившей в уединённом замке не то в прошлом, не то в позапрошлом веке. Стареющая графиня, чтобы сохранить свежесть кожи, принимала ванны из крови маленьких девочек. Слухи об этих преступлениях просочились сквозь стены замка, и однажды хозяйку поймали с поличным, когда число жертв достигло восьмидесяти. Графиню-преступницу присудили к пожизненному тюремному заключению в темнице, а её пособниц-служанок сожгли на костре.
Слушательницы этой истории охали и ахали, истово крестились и говорили, что теперь не уснут от кошмарных видений. А на Мориса Августа гости с их историями наводили скуку. Если же он пытался перехватить инициативу и начинал рассказывать о Мадагаскаре, его перебивали нелепыми вопросами: а где находится этот самый Мадагаскар, бывает ли там зима со снегом? Что за народ там живёт, наверное, индейцы? И это раздражало Беньовского. Он всё чаще уезжал в город, в котором стоял большой гарнизон под командованием генерала Макоша.