Страница 2 из 22
– Да. Я отсчитал двенадцать шиллингов, положил цепочку в мешочек…
– А потом?
– Мы пожелали друг другу всего доброго. Он повернулся к выходу из салона. В этот момент я обернулся, чтобы положить в сейф мешочек с цепочкой. Но я не услышал звонка колокольчика, когда открывают дверь. И повернулся обратно, чтобы взглянуть, не случилось ли чего со звонком. Такое бывает, знаете ли…
Господин Муни остановился, как будто не решаясь восстановить картину происшествия. Веко его глаза нервно задергалось, и ему потребовалось несколько секунд, чтобы взять себя в руки.
Я сказала:
– Полиция, наверно, должна быть вам благодарна за то, что вы успели так много запомнить. Но что же было потом?
Господин Муни громко сглотнул. Лишь глубоко вздохнув, он смог продолжить:
– Он вообще не был у двери. Он оказался у меня за спиной. Не успел я закрыть сейф, как он схватил меня за горло, вырвал из моих рук мешочек с цепью и выгреб все, что мог, из сейфа. К тому времени, как я пришел в себя, его и след простыл. Я позвонил в полицию. Констебль появился через несколько минут. Но полицейским не удалось найти ни его, ни похищенных вещей. Он оставил ложный адрес в Хэдингли-Лейн. Полиция это тоже проверила. Я обратил внимание на то, что вы живете в Хэдингли, госпожа Шеклтон. Знаю, что это прозвучит абсурдно, но моя жена сочла это добрым знаком.
– Что ж, будем надеяться.
Сайкс поднял взгляд от своих заметок в блокноте.
– Господин Муни, не можете ли вы сообщить нам еще что-нибудь о его особенностях, манерах, выговоре?
Потерпевший пожал плечами:
– Я так старался описать вам его, что, вполне возможно, что-то домысливаю. Но было в нем нечто утонченное. Точно сказать я все-таки не могу. Однако было что-то изысканное в нем, так что когда он набросился на меня, я был захвачен буквально врасплох. Понимаю, это звучит смешно, и я никак не могу это объяснить. Было в нем что-то от клерка. Возможно, его сутуловатость навела меня на такую мысль. Но точнее я сказать не могу.
– Не было ли у него какого-нибудь местного выговора? – спросил Сайкс.
– Вполне учтивый, но без всяких особенностей. Я бы сказал, никаких местных отличий.
– А полиция пыталась обнаружить отпечатки пальцев? – поинтересовалась я.
– Да, но ничего не нашли. Признаться, я не слишком надеюсь, что они найдут его или унесенные им вещи. И это самое страшное. Если бы он разбил стекло прилавка и схватил только что сделанные вещи, это было бы еще полбеды. То, что он сделал – гораздо хуже. Он, поймите, похитил доверие моих клиентов! Ведь они вернутся, чтобы выкупить свои заклады. И что же я им скажу?
Мы с Сайксом обменялись взглядами. К нам еще не обращались ювелиры с просьбами помочь найти подходящие слова утешения для их огорченных клиентов.
– И именно для этого вы и вызвали нас, господин Муни? – уточнила я.
– Ну, было бы неплохо, если бы вы смогли найти этого типа.
Стараясь, чтобы мои слова звучали более уверенно, чем я себя чувствовала, я произнесла:
– Мистер Сайкс и я приложим все усилия, чтобы вернуть ваши вещи.
– Чем больше времени проходит, тем меньше надежды остается, – господин Муни пошарил у себя на рабочем столе и достал из-под пары пинцетов папку. – Здесь копия того списка, что я передал полиции, перечислены все похищенные вещи: комплект из золотых запонок и заколки для галстука, три цепочки для часов, двое карманных часов, четыре кольца и браслет. Там же подробное описание каждой вещи – вы увидите. Это ужасно для ломбарда – потерять доверие клиентов. У большинства этих вещей есть и высокая нематериальная ценность. Если они для меня потеряны, то я должен известить их владельцев и обеспечить компенсацию. Это дело весьма деликатное. Двое владельцев – испытывающие финансовые трудности пожилые дамы, всецело доверяющие мне. Одна из них заложила мне старинное кольцо своей матери. И я подумал, что, может, вы, госпожа Шеклтон, были бы столь добры, чтобы лично позвонить им и… с величайшим тактом, конечно… обрисовать им ситуацию…
Теперь я могла понять, почему эти пожилые леди так доверяли господину Муни – из-за его деликатной обходительности, старомодной вежливости, тщательной заботливости.
Я постаралась скрыть свое удивление от просьбы стать посланцем к клиентам господина Муни. Вряд ли кому-либо из сыщиков приходилось слышать такую просьбу.
– А господин Сайкс мог бы поговорить с вашими клиентами-мужчинами? Похоже, вы желали именно этого?
Господин Муни, похоже, испытал облегчение от того, что я договорила за него.
– Именно так. Тогда бы я мог, когда они придут к окончанию срока заклада, обеспечить им компенсацию.
Я взглянула на список имен и адресов.
– Они далеко не все местные жители.
Господин Муни улыбнулся:
– Просто у меня самый лучший ломбард в районе железнодорожной станции. Аристократы, знаете, порой испытывают неловкость, если им приходится обращаться в ближайший к ним ломбард.
– Тогда мы сможем начать сразу же, господин Муни. – Я вопросительно посмотрела на Сайкса, дожидаясь его согласия.
Сайкс кивнул:
– Конечно.
– Благодарю вас. Как вы думаете, что лучше всего им сказать?
Я попыталась представить себя стучащей в двери клиентов ломбарда и объясняющей им ситуацию.
– Просто правду об ограблении, без всяких там деталей, и еще сказать, что если они придут к вам в назначенный срок с закладной квитанцией, то будет достигнуто некое соглашение, либо же им предложат замену. Думаю, это было бы лучшим выходом.
– Да, да, я тоже так думаю.
Господин Муни, однако же, позволил себе и определенную надежду:
– Разумеется, если вы или полиция обнаружите похищенные вещи, это стало бы самым лучшим выходом…
– Полиция уже приходила к вам? – спросил Сайкс.
Господин Муни испустил жалобный вздох.
– Только чтобы сказать – у них нет ничего для меня нового.
Он склонил голову, словно пытаясь укрыться от постыдной ситуации, в которой оказался. Когда он снова поднял глаза, я заметила в них нечто вроде отчаяния. Он облизнул свои тонкие губы.
– Кажется, это самые тяжелые, самые трудные дни в моей жизни. Не могу поверить, что я оказался таким беспечным и позволил всему этому случиться.
– С вашего позволения, я осмотрю ваш салон, – сказал Сайкс и тут же удалился, оставив меня сочувствовать господину Муни.
– В той цепочке для часов, которую грабитель принес якобы в заклад, было что-нибудь особенное?
– Разве я не сказал вам? К ней была прикреплена золотая монета. В этом нет ничего необычного, но это была южноафриканская монета, золотой рэнд.
– Думаю, это сможет помочь, – произнесла я, стараясь, чтобы голос звучал ободряюще.
Не меньше сотни тысяч британских мужчин служили или работали в Южной Африке. Круг подозреваемых сужался.
Затем мы обсудили условия. Господин Муни уже выписал щедрый чек в качестве предварительного гонорара. Я уложила чек в свою сумку и заверила господина Муни, что мы приложим все усилия. Он проводил нас до выхода из салона.
Как только за нашими спинами закрылась дверь, я вспомнила свое последнее посещение ювелирного салона господина Муни. Я пошла туда, чтобы купить подарок накануне отправления на воинскую учебу моего мужа Джеральда. Будучи хирургом, он поехал на фронт добровольцем в самом начале Великой войны[6], в угаре патриотизма и отваги. Он пропал без вести, предположительно был убит, в 1918 году. Его исчезновение стало загадкой, которую я уже никогда не смогу разрешить. Он мог быть где-то живым, больной или потерявший память. Поскольку Джеральд оставил меня хорошо обеспеченной женщиной, я могу решать другие загадки, которые лишь едва трогают мое сердце. Тогда я купила мужу карманную серебряную фляжку. Теперь я ношу ее в своей сумочке.
Мои воспоминания прервал Сайкс:
– Могу я сесть за руль?
– Нет, я вас не пущу. Не обращайте внимания на удивленные взгляды и разные замечания. Вам стоит примириться с тем, что женщины способны на то же, что и мужчины.
6
Имеется в виду Первая мировая война.