Страница 16 из 20
18 июля, 13.30–16.35
Герберт Кэммисон, Софи и Найджел только что сели обедать – вернее, сидели двое последних, тогда как Герберт со зловещей сосредоточенностью врача, удаляющего аппендикс и предвкушающего занимательное осложнение, резал курицу. Когда останки «пациента» унесли на кухню, он положил себе в тарелку картофель, салат, соль, масло, налил стакан воды и наконец, едва не сведя Найджела с ума своей неторопливостью, произнес:
– Что ж, мы с Фелстоном поработали над скелетом.
– Надеюсь, приятно провели время, – вежливо отозвался Найджел. – И что ты скажешь? Оживут ли кости сии? Восстанут ли они и назовутся, если можно так выразиться?
– Можно, юноша. В каком-то смысле, конечно, назовутся. У нас нет никаких сомнений, что это Баннет.
– Ох, Герберт… – Софи уже не пыталась скрыть страх.
«У нее такой уязвимый вид, – растроганно подумал Найджел. – И такой юный. Так могла бы выглядеть ее дочь лет пятнадцати: нелепые очки в роговой оправе и детская свежесть лица».
– Тебе не о чем беспокоиться, Софи. Я, так уж вышло, его не убивал, а процент людей, несправедливо осужденных за убийство, очень невысок.
Доктор Кэммисон завел разговор о грядущем отпуске. Софи с трогательным рвением ухватилась за тему. Это никого не обмануло, но не все ли равно, как провести обед? После еды Найджел отвел доктора в сторону и расспросил.
– Никаких следов удара на черепе. Все кости целы. Рост соответствует росту Баннета – пять футов семь дюймов. Конечно, надо сделать скидку на некоторую погрешность.
– Какую?
– Самое большее два дюйма. Цвет волос, как я говорил, совпадает. Трипп еще работает с зубами, но не сомневается: это тот самый протез, которым он снабдил Баннета. Фелстон согласен, что у нас достаточно данных для заключения о смерти. Кстати, я позвонил Тайлеру и передал ему наши выводы. В три часа он идет к Гримшоу – это поверенный Баннета. Завещание. Тайлер не против, если и ты будешь присутствовать.
– Хм-м, странно. Наш инспектор стал вдруг само почтение. Мне как-то спокойней было, когда он не церемонился.
– Тайлер? Он молодец среди овец. Заискивает перед любым, у кого есть власть. Благодари своего дядю.
– Вот оно как! А я-то решил, что он склонился перед моим сильным характером. Кстати, о сильных характерах: что ты думаешь о нашей мисс Меллорс?
– А что ты хочешь узнать?
– К примеру, насколько она одержима борьбой за трезвость? Держит себя в руках или до предела фанатична? Что ее связывает – или связывало в прошлом – с Джо Баннетом? Как она тебе в роли убийцы?
– Господи, Найджел! – У Герберта Кэммисона в кои-то веки был потрясенный вид. – Что за ужасные идеи тебя посещают?! Ариадна Меллорс – убийца? Я тебя умоляю!
– Как ты ее назвал?
– Ариадна. Сокращенно – Адди.
– Разрази меня анчоус! Ариадна… Ну и ну. Совсем как у греков, только наша за Вакха так и не вышла. Ладно, не все сразу. Итак, она фанатичка?
– Нет, – осторожно ответил Герберт. – Я бы не сказал. Ее привлекает не столько вера сама по себе, сколько организаторская работа.
– Совсем как епископа…
– Ничего не знаю про епископов, – подмигнул Герберт.
– Хорошо, а Джо Баннет?
– Джо?
– Да, утром мисс Меллорс дала мне понять, что держит его на привязи.
– Сомневаюсь. Они добрые друзья. Ты что, пытаешься вывести романтические отношения из их дружбы?
– Не совсем. Но кто бы мог о них знать?
– Ну, мы живем здесь недавно. Спроси у Барнса. Вообще, Софи может кое-что знать: Джо с ней иногда откровенничает. Не он один.
– Да, могу представить.
Полчаса спустя инспектор и Найджел заперлись с мистером Гримшоу в его кабинете, больше походившем на чулан: хозяин, вытянув длинные ноги, занимал почти все свободное место. Найджел восхищенно наблюдал за мистером Гримшоу, пока тот утрясал формальности с инспектором. Уши поверенного покачивались в такт разговору, привлекая внимание к торчащим из них рыжеватым волоскам. Помимо этого он имел привычку перед каждой фразой пришлепывать губами, будто считал, что слова звучат лучше, если их чуть пожевать.
– Я не задержу вас надолго, мистер Гримшоу, – сказал инспектор. – В подобных делах приходится уделять особое внимание мотиву. В связи с этим меня интересует завещание покойного мистера Баннета. Не будете ли вы так любезны сообщить имена основных выгодополучателей?
– Гм-кхм-гм, похоже, в нашем случае никаких сомнений быть не может. Нет. Иногда закон стоит выше законника. Гм-гм. Имейте в виду, при обычных обстоятельствах я бы не одобрил такое нарушение правил, но, хм-м, отчаянные времена требуют отчаянных мер.
Напустив на себя, должно быть, самый решительный вид, на который он был способен, мистер Гримшоу с резким щелчком, заставившим Найджела вздрогнуть, развернул документ и с некоторой неприязнью в него уставился.
– М-м, хм-м, вначале я вынужден объяснить, что был не вполне согласен с некоторыми положениями завещания – как человек, не как адвокат! На самом деле я осмелился – со всей приличествующей скромностью – возразить мистеру Баннету по этим пунктам. Однако мой клиент, как вам известно, был человек своевольный. Мне пришлось подчиниться его пожеланиям, и все-таки… – тут его уши задвигались molto agitato[12], – …распределение собственности в высшей степени необычно. В высшей степени. Оно таково. Гм-кхм-гм. Доля Юстаса Баннета в пивоварне переходит его брату, Джозефу Баннету, при условии, что он не будет женат на момент смерти завещателя. Из движимого имущества Юстаса Баннета его жене, Эмили Роуз Баннет, будет выплачиваться ежегодная рента в размере ста фунтов. Есть еще несколько мелких распоряжений. Все остальное имущество отходит миссис Аннабель Сорн, при условии, что она к тому времени не выйдет замуж.
– Сорн! – в один голос воскликнули инспектор и Найджел.
– Именно так, – прошамкал мистер Гримшоу, откинувшись на стуле и взирая на посетителей с неприкрытым ужасом. – Распоряжения относительно миссис Баннет показались мне совершенно неприемлемыми. Я говорю, – поспешно добавил он, – как частное лицо, а не как адвокат. Однако клиент отнесся к моим возражениям неблагосклонно.
– Кто эта миссис Сорн? Она живет в Мэйден-Эстбери? Родственница Гэбриэла Сорна? – спросил Найджел.
– Гм-гм. Она проживает на юге Франции. У меня есть адрес. – Мистер Гримшоу протянул инспектору полоску бумаги. – Мой клиент утверждал, что они старые друзья. Как я понимаю, он именно поэтому и устроил ее сына на пивоварню.
– А, так мистер Сорн ее сын? – оживился инспектор. – Что ж, посмотрим. И сколько денег причитается этой миссис Сорн по завещанию, сэр?
– Дайте подумать. Точную сумму я, конечно, не назову, но полагаю, что после выполнения всех распоряжений, уплаты налога на наследство и так далее и тому подобное миссис Сорн получит приблизительно пятьдесят тысяч фунтов.
– Неплохо, – сказал Найджел. – А Джо?
– Мой клиент владел контрольной долей в пивоварне. После его смерти она переходит Джозефу Баннету.
– А прежде каким было его положение?
– Кхм-кхм, думаю, ему платили жалованье как управляющему фирменными пивными и перевозками. К тому же он получал дивиденды по акциям.
Инспектор взял на заметку имена остальных наследников, среди которых был мистер Барнс, поблагодарил поверенного и направился к выходу. Мистер Гримшоу вежливо прошамкал им на прощание. У двери Найджел обернулся и спросил:
– Кстати, вы не знаете, зачем Юстас оговорил, что брат получит наследство, только если останется холостяком?
– По правде говоря, не знаю, дорогой мой сэр. Но если мне позволено высказаться как частному лицу и без предубеждения – да, без предубеждения, – я бы назвал причиной склонность моего покойного клиента к деспотизму. Прошу заметить, я ничего не утверждаю. Однако после того, как мистер Джо вернулся с войны, между ним и некой юной леди из местных жителей – пусть она останется безымянной – возникла привязанность. Вскоре после этого мой клиент добавил в завещание новый пункт. Гм. Повторюсь, я ничего не утверждаю. Однако закон не запрещает вам делать определенные выводы.
12
Очень взволнованно (ит.).