Проект Зен

Желание продолжать играть сразу куда-то испарилось, и девушка, вызвав меню, активировала выход. Темно-синее небо, серебристая листва могучих лесных великанов и ярко-зеленый ковер травы, покрывающей вершину холма, тут же подернулись легкой рябью и начали стремительно бледнеть. Последним «прощай» выключающейся игры стала вспышка солнечного света, отразившегося от белоснежного рога Снежка, и взгляд очнувшейся Лэрри уперся во внутреннюю поверхность крышки капсулы.

Как бывает обычно, возвращение в себя настоящую ознаменовалось легким головокружением и приступом тошноты – сознание, привыкшее к иной реальности, в меру своих сил пыталось адаптироваться к новым условиям. Дождавшись, пока неприятные ощущения сойдут на нет, девушка нащупала пальцами левой руки панель управления, но испуганно замерла, услышав еле слышный шелест сдвигающейся двери:

– У-у-у, какое старье!!! Слышь, Стеффи, ты бы купила девочке ящик посовременнее, а то этот – ровесник моей прабабушки!

«Билли!» – узнав ненавистный голос, мысленно взвыла Лэрри. А через миг, поняв, что чуть было не предстала перед сержантом Морриганом во всей красе, покрылась холодным потом. Тем временем полицейский продолжал высказывать свое мнение по поводу ее игровой капсулы:

– Слушай, а в этом ящике есть хоть что-нибудь, кроме блока интерактивного обучения?

– Там есть все, что нужно! – твердо ответила тетя и попыталась увести Билли из комнаты Лэрри. – Завтрак стынет. Пошли кушать…

Однако сержант и не думал уходить:

– Сколько уже девочке? Четырнадцать? Пятнадцать?

– Семнадцать с половиной.

– И она все еще играет в этом гробу?! Стеффи, да она ведь уже СОЗРЕЛА! Ей нужны не только знания, но и ощущения! Не жмись, купи ей что-нибудь посовременнее: пусть девочка ловит кайф хотя бы в виртуале!

– Я откладываю деньги на полную коррекцию ее внешности… – напомнила тетя. – Еще каких-то месяцев пять-шесть – и у Кинни появится лицо, фигура и нормальное счастливое будущее! Со всеми, как ты выразился, ощущениями. А если я куплю ей новую капсулу прямо сейчас, то этого самого будущего ей придется ждать лишние полгода-год! Впрочем, если ты настаиваешь, то давай возьмем что-нибудь посовременнее на те деньги, которые я должна будут тебе заплатить в конце месяца! Согласен?

– Если бы львиная доля этих денег шла мне, а не моему начальству, я бы согласился не раздумывая! – после небольшой заминки выдал сержант Морриган. Потом, видимо, повернулся лицом к капсуле, так как его голос стал существенно громче: – Ладно, детка, потерпи еще чуть-чуть! Шесть месяцев – это совсем немного. Они пролетят, словно один день, и ты станешь самой прекрасной девушкой во Вселенной!

«Ого, сколько пафоса! – презрительно поморщилась Лэрри. – Прям не полицейский, а кандидат в президенты…»

Закончив излагать свои мысли, «кандидат в президенты» вдруг вспомнил про стынущий завтрак и, вытолкав Стефани в коридор, собственноручно закрыл двери. По своему обыкновению, не рассчитав силы и саданув створкой по косяку так, что задрожали стены.

«Сила есть – ума не надо…» – мысленно отметила девушка, выждала минуты полторы, потом выскользнула из-под крышки капсулы, быстренько заблокировала дверной замок и отправилась в ванную…

…Как это ни странно, однако, опустившись в горячую воду, покрытую толстенным «ковром» из ароматизированной пены, девушка не почувствовала никакого облегчения. Наоборот, ощущение горечи, которое появилось в момент прочтения концовки сонета Шекспира, стало еще сильнее. Не помогла и любимая композиция группы «The Fire», прослушанная четыре раза подряд: несмотря на жизнеутверждающий припев, обычно настраивавший Лэрри на романтический лад, настроение стремительно ухудшалось.

Повалявшись в ванне эдак с полчаса и поняв, что справиться с ним не получится, она дотянулась до комма, лежавшего на полочке для косметики, и вывела на большой голоэкран первый попавшийся ролик из семейного архива. А когда увидела улыбающуюся и почти совсем трезвую мать, несущую к столу собственноручно испеченный и украшенный торт, зажмурилась изо всех сил и заревела…

…В момент, когда пусть и дешевый, но совсем новенький «Ангелок», подаренный ей на день рождения, только-только начал снимать начинающееся торжество, Лэрри была почти счастлива. «Почти» – лишь потому, что большая часть души десятилетней девочки истово жаждала самого приятного сюрприза на свете – неожиданного прилета отца. Ну и, конечно же, связанных с его возвращением восхитительных изменений в жизни. А в том, что они будут восхитительными, она нисколько не сомневалась, ибо в тот день еще была уверена, что ее отец – старший помощник капитана тяжелого разведывательного крейсера «Магеллан», отправившегося исследовать просторы Дальнего Космоса. Поэтому, пододвинув к себе тарелку с куском торта, она то и дело поглядывала на голограмму потрясающе красивого мужчины, затянутого в парадный китель ВКС, и мечтала, чтобы он вдруг возник в дверном проеме, ослепительно улыбнулся и негромко сказал: «Привет, девочки! А вот и я! Соскучились?» Увы, в тот день ее мечты так и остались мечтами. А буквально через год с небольшим, когда Лэрри вдруг взбрело в голову влезть в Сеть и поискать там информацию об этой экспедиции, вообще обратились в прах: оказалось, что «Магеллан» давно уже вернулся, а его старшего помощника, капитана второго ранга Миядзаки Даики, на космодроме встречала жена с двумя детьми. И хотя после долгого и крайне неприятного разговора с матерью она поняла причину, вынудившую последнюю «назначить» отцом дочери единственного более-менее известного офицера-японца, вернуть их отношениям прежнее тепло так и не получилось. Нет, конечно же, изредка что-то такое возвращалось. Например, с середины мая и до конца июля две тысячи двести тридцать второго года мать не пила. Вообще. Поскольку усиленно лечилась прямо на дому. Как тогда считала Лэрри, от профессиональной травмы. И хотя все это время мать не работала, то есть денег катастрофически не хватало даже на еду, ежевечерние разговоры ни о чем постепенно стали доставлять обеим море удовольствия.

Увы, все хорошее когда-нибудь заканчивается: стоило матери снова выйти на работу, как эти разговоры практически прекратились. Да и когда им было общаться, если по утрам, когда Лэрри уходила в школу, мать спала, вечером носилась по квартире, одеваясь и наводя марафет, а возвращалась далеко за полночь? Впрочем, три-четыре дня в месяц они все-таки беседовали. Но и этот период продолжался относительно недолго, уже к концу года мать снова начала пить, а к середине весны следующего года подсела на наркоту…

Услышав звон бьющегося стекла и вспомнив, чем закончился тот «праздник», Лэрри закусила губу и торопливо потянулась к комму. Но не успела. Вернее, успела и дотянуться, и ткнуть пальцем в сенсор выключения. Но 3D-голограмма потухла уже после того, как лицо мамы перекосилось, а с губ сорвалось обидное «с-с-сучка»…

Потоки детского «Шампанского», выплеснувшиеся из разбитого бокала, стремительно преодолели расстояние от относительно целого обломка ножки до края стола и пролились на подол ее белого платья. Оказалось, что одноразовый наряд, купленный по случаю на какой-то распродаже, не был рассчитан на воздействие столь токсичной жидкости, поэтому в ткани сразу же начали протаивать безобразные дыры. Мать, никогда не отличавшаяся особой терпеливостью, мгновенно забыла о том, что у дочери день рождения, и, особо не выбирая выражения, высказала ей все, что думает. А потом, видимо, назло дочери, выключила голограмму с изображением «отца». И ушла «успокаиваться». В ванную. Не забыв прихватить с собой литровую бутылку с дешевым виски…

Смотреть другие ролики расхотелось, поэтому девушка тяжело вздохнула, решительно выбралась из ванны и, наскоро вытеревшись полотенцем, уселась перед пультом управления порядком устаревшего, но еще вполне рабочего «Кутюрье». Прикоснулась к сенсору включения, дождалась, пока перед ней задрожит виртуальное зеркало с логотипом компании-производителя, и быстренько ввела в окошко идентификации коротенький пароль.