Четвертое сословие

— Задействуй все наши связи, всех, кто хоть чем-то нам обязан, — сказал Армстронг, — обещай все, что угодно взамен, но найди мне это завещание. — Он повернулся к дверям. — Ладно, я — на встречу с Халлетом.

Армстронг вышел, и Бенсон отвез его в офицерскую столовую британского сектора. Он сел на высокий стул в углу бара и заказал виски, каждые несколько минут бросая взгляд на часы.

Напольные часы в холле пробили шесть тридцать, и пару минут спустя в зал вошел Стивен Халлет. Завидев Армстронга, он широко улыбнулся и подсел к нему.

— Дик. Огромное спасибо за ящик «Мутон-Ротшильда» 29-го года. Потрясающее вино. Должен признаться, я пытаюсь растянуть его до демобилизации.

Армстронг улыбнулся.

— Значит, надо организовать регулярные поставки. Поужинаем вместе? Может, поймем, почему все так восхищаются «Шато Бешевель» 33-го года.

Капитан Халлет впервые попробовал «Бешевель», запивая им пережаренное мясо, а Армстронг тем временем выяснил все, что нужно, о доказательстве подлинности завещания и о том, почему акции Лаубера автоматически переходят к его жене как к ближайшему родственнику, если завещание не будет найдено.

— А если она тоже умерла? — спросил Армстронг, когда официант выдернул пробку из второй бутылки.

— Если она умерла или пропала без вести, — Халлет сделал глоток из вновь наполненного бокала, на его губах играла улыбка, — первоначальный собственник должен подождать пять лет. После этого он сможет заявить свое право на акции.

Армстронг не мог делать записи, поэтому он повторял вопросы по нескольку раз, чтобы все основные сведения отложились в памяти. Халлету, похоже, было на это наплевать. Он явно догадывался, что затевает Армстронг, но не задавал вопросов, пока ему подливали вино. Разобравшись в юридических аспектах ситуации, Армстронг под предлогом, что обещал жене не задерживаться, оставил юриста наедине с наполовину полной бутылкой.

Выйдя из офицерской столовой, Армстронг и не подумал возвращаться домой. Ему не хотелось снова весь вечер объяснять Шарлотте, почему его демобилизационные документы так долго оформляют, в то время как многие их друзья уже вернулись на родину. Он приказал уставшему Бенсону отвезти его в американский сектор.

Сначала он навестил Макса Сэквилла и два часа играл с ним в покер. Армстронг проиграл двадцать долларов, но зато получил полезную информацию о передвижении американских войск, которая, как он знал, заинтересует полковника Оакшота.

Он расстался с Максом, когда проиграл достаточно для того, чтобы его пригласили снова. Потом перешел на другую сторону улицы и направился по аллее в сторону своего любимого бара в американском секторе. Там он присоединился к группе офицеров, отмечавших скорое возвращение в Штаты. После нескольких стаканов виски он вышел из бара, пополнив свой запас информации. Но он с радостью отдал бы все, что узнал, за то, чтобы хоть одним глазком взглянуть на завещание Лаубера. Он не заметил непьющего человека в гражданской одежде, который встал и вышел на улицу следом за ним.

Армстронг направлялся к своему джипу, как вдруг чей-то голос сзади окликнул его:

— Любжи.

Армстронг застыл как вкопанный, чувствуя легкое головокружение. Он резко повернулся и увидел мужчину примерно своего возраста, только намного ниже ростом и коренастее. На нем был серый штатский костюм, белая рубашка и темно-синий галстук. В темноте Армстронг не мог рассмотреть его лица.

— Вы, наверное, чех, — тихо произнес Армстронг.

— Нет, Любжи.

— Тогда вы чертов немец, — Армстронг сжал кулаки и шагнул к нему.

— Опять не угадал, — ничуть не испугался мужчина.

— Тогда кто вы такой, черт возьми?

— Скажем, я просто друг.

— Но я вас даже не знаю, — сказал Армстронг. — Может, хватит играть в игры? Скажите наконец, какого черта вам надо?

— Я просто хочу тебе помочь, — невозмутимо произнес мужчина.

— Интересно, как? — рявкнул Армстронг.

Мужчина улыбнулся.

— Например, покажу тебе завещание, которое ты так хочешь заполучить.

— Завещание? — нервно переспросил Армстронг.

— Ага, вижу, я коснулся «обнаженного нерва», как говорят британцы. — Мужчина достал из кармана карточку. — Заходи ко мне, когда будешь в русском секторе, — он протянул ему визитку.

В полумраке Армстронг не смог прочитать имя на карточке. Когда он поднял голову, мужчина растворился в темноте ночи.

Армстронг подошел к газовому фонарю и снова посмотрел на карточку.

Майор Федор Тюльпанов

Дипломатический атташе

Ленинплац, Советский сектор Берлина

На следующий день Армстронг доложил полковнику Оакшоту обо всем, что произошло накануне в американском секторе, и показал ему карточку майора Тюльпанова. Умолчал он только о том, что Тюльпанов назвал его Любжи. Оакшот сделал какие-то пометки в блокноте и сказал:

— Никому ни слова, пока я не наведу справки.

Не успел Армстронг войти в свой кабинет, как ему позвонил полковник и приказал немедленно вернуться в штаб. Бенсон мигом доставил его обратно. Когда Армстронг второй раз за это утро вошел в кабинет Оакшота, там находились еще двое в гражданской одежде, которых он никогда раньше не видел. Они назвались капитаном Вудхаузом и майором Форсдайком.

— Похоже, ты нашел клад, Дик, — заявил Оакшот, едва Армстронг сел. — Судя по всему, твой майор Тюльпанов служит в КГБ. Его считают там восходящей звездой. Эти два джентльмена работают в нашей службе безопасности. Они хотели бы, чтобы ты принял приглашение Тюльпанова, а потом доложил обо всем, что узнаешь, вплоть до марки его любимых сигарет.

— Я могу пойти сегодня же, — предложил Армстронг.

— Нет, — твердо возразил Форсдайк. — Это будет слишком очевидно. Лучше выждать пару недель, и пусть это выглядит как обычный визит. Если вы появитесь слишком быстро, у него непременно возникнут подозрения. Конечно, подозревать — это его работа, но зачем облегчать ему жизнь? Завтра в восемь утра приходите ко мне в кабинет на Франклинштрассе, и с вами проведут полный инструктаж.

Следующие десять дней служба безопасности каждое утро подвергала Армстронга стандартной обработке. Ему быстро стало ясно, что здесь его не считают своим. В конце концов, его знание Англии ограничивалось временным лагерем в Ливерпуле, службой в саперно-строительных частях, потом в Северном Стаффордширском полку и ночной поездкой в Портсмут перед отправкой во Францию. Обучавшие его офицеры считали Итон, Тринити-Колледж и Гвардию более подходящей базой для избранной ими карьеры.

— С этим нам не повезло, — вздыхал Форсдайк за обедом с коллегой. Им даже не пришло в голову пригласить за свой стол Армстронга.

Несмотря на их сомнения, десять дней спустя капитан Армстронг отправился в русский сектор, якобы за запасными деталями для типографских станков «Дер Телеграф». Убедившись, что нужного оборудования нет — хотя он и так об этом знал, — он пошел на Ленинплац и стал искать контору Тюльпанова.

Вход в громадное серое здание через арку с северной стороны площади не произвел на него никакого впечатления, а взглянув на секретаршу, сидевшую в обшарпанном кабинете на третьем этаже, Армстронг никогда бы не подумал, что ее босс — восходящая звезда. Она посмотрела на его визитку и, казалось, ничуть не удивилась, что капитан британской армии зашел к ним без предварительной договоренности. Она молча повела Армстронга по длинному серому коридору, на облезлых стенах которого висели портреты Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина, и остановилась перед дверью без таблички с именем. Она постучала, открыла дверь и, шагнув в сторону, пропустила Армстронга в кабинет Тюльпанова. От неожиданности Армстронг застыл на пороге — перед его глазами предстала богато обставленная комната с антикварной мебелью и изысканными картинами на стенах. Однажды ему довелось побывать у генерала Темплера, военного коменданта британского сектора, и его кабинет выглядел не столь шикарно.

Майор Тюльпанов встал из-за стола и, мягко ступая по ковру, пошел навстречу своему гостю. Армстронг невольно отметил, что форма майора сшита гораздо лучше, чем его собственная.