Страница 102 из 141
— Да потому что я был под вашим давлением! Мне открыли глаза! Этот мир слишком погиб, чтобы ещё его спасать и работать на него. Недавно у меня погибла сестра, задохнулась под обломками… что вы сделали, чтобы привести меня в форму? Да только дали три грёбаных дня отпуска! И что? За три дня я, думаете, всё забыл? Забыл и то, как бомбили? Лишь эти люди помогли мне разобраться. Я чувствовал себя потерянным. Теперь — нет. Теперь я знаю, где нас ждёт счастье и свобода!
— Ох, Боб, да тебе просто внушили какую-то байду! Пожалуйста, подойди сюда и ты не пострадаешь, — Джон наконец узнал голос — то был Уилл, бывший бригадир. Последняя фраза слегка насторожила его. Дальше послышалось какое-то как будто совещание между теми скрывавшимися людьми. После чья-то рука прикладом ружья стала выгонять оставшихся восстающих из-за двери во двор. Послышался треск, который нельзя было спутать: так ружьё снимают с предохранителя.
— Смотрите-ка, они собираются в нас стрелять! — громом раздался голос «лидера». — Вы ведь все помните, что говорили те люди? Смерть — явно не конец. Это начало. Мы бы ровно также попали в Великую Зону Исполнения Желаний. Самый главный обряд мы сделали — стали одними из них! Так что же, пускай стреляют! Пускай остаются в этом захламленном, разрушенном мире!
— Видит Бог, что эту грёбаную язву не искоренить словами… — крикнул в сердцах кто-то из державших ружьё. — Огонь!
Джон, казалось, видел одновременно две полярные эмоции: полное разочарование и яростную жестокость. Затрещали ружья; люди стали падать, как щепки, кричать от боли, стонать. Константин будто опять попал в земной Ад, где не было даже места здравой мысли. С одной стороны — остервенелая фанатичность, с другой — гнев и недовольство. Достигнув апогея и схлестнувшись в этой схватке, они представили зрелище ужасное, отчаянное и позорное; было отвратительно смотреть как на окровавленных людей, падающих с блаженными лицами и ложными мыслями об избавлении, так и на испещрённые злостью и ненавистью лица стрелявших, которые убивали, не раздумывая, бывших знакомых, считая, что делают доброе дело и избавляют от заразы всю деревню. Почти ватные ноги стали нести его от этого побоища, понемногу стихающего; главный выход был полностью под огнём, поэтому Джон отступал там, где его не видели, но там находился забор, ведущий, вероятно, на дворик, где располагался т.н. отдел кадров.
Не теряя ни секунды, он быстрым движением перелез через забор и спрыгнул вниз; бывает так, что адреналин застилает нам глаза, поэтому он лишь отдалённо и намного позже понял, что в тот момент, когда он приземлился, над ним просвистела пуля. Осознание этого, казалось бы, простого и чересчур банального факта заставило его вновь ощущать холод, в этот день не сползавший с него никак. После этого Джон пересёк двор, дома и выскочил на улицу через ворота. Потом, решив, что, раз пуля полетела в его сторону, то его заметили, он побежал не главной улицей, а стал петлять различными мелкими дорожками, выстроив себе примерный путь до мэрии. Нужно было срочно идти туда, к Чесу.
Джон преодолел путь, который проходил за семь минут, всего лишь за две.
Он почти ворвался в здание, в котором, впрочем, людей прибавилось немного. Его взгляд сразу натолкнулся на человека, нервно ходящего взад-вперёд; тот человек тоже скоро приметил вбежавшего.
— Господи, Джон!.. — голос его слегка сорвался, пальцы сжались в кулаки. — Я в курсе о том, что что-то происходит на шахтах… даже говорят, что там стреляют… правда ли?
Человек пять, сидевшие в ожидании чего-то, со вниманием обернулись в сторону Джона. Тот подошёл к парню, потянул его за руку в угол и там стал тихо говорить:
— Послушай, происходит какой-то ужас… мне едва удалось убежать… — Константин только теперь заметил, как подрагивали его руки. — Началось всё с какого-то протеста, восстания, чёрт его разберёт… был какой-то лидер, толкавший речь; я узнал, что у него при недавнем обстреле погибла вся семья и что его разум слегка помутился. Несмотря на это, все слушались его. Он говорил что-то про бесполезность дальнейшей работы там, хотя будто бы сам не знал, скольким людям требуется места для укрытия. Далее всех поддержавших его он попросил поговорить с какими-то якобы психологами, что помогли ему… все пошли… Я подошёл и увидал этих… в красных мантиях, понимаешь? — Чес в неверии мотал головой, тихо шепча «Нет».
— Потом я убежал и был в таком сильном смятении, что не заметил, как прошло достаточно много времени. Вышли все эти восставшие, наши красные мантии ловко скрылись. За ними выбежали бригадиры, которые пытались уговорить рабочих вернуться и всё такое… кто-то приказал открыть огонь. Началась пальба… рабочие не желали уходить, прятаться — знаешь, им промыли мозги серьёзно. Я не понимаю, как они так сумели их настроить всего лишь за какие-то полтора часа… точнее, раньше бы понял.
— Что делать? — проглатывая отчаяние, спрашивал Креймер, взволнованно схватив его за рукав. — Полиция так и не появилась… никого… даже дежурного нет. Пожар вроде потушили. Но стали появляться слухи о другом очаге возгорания. Не знаю, правда ли…
— Я бы предложил вернуться домой и забрать вещи, но у нас, как ты знаешь, закончились все съестные припасы, а одежды, кроме той, что на нас, и подавно нет. Зато я забрал почти все деньги, — Джон хлопнул по карманам своего пиджака. — Мы можем перекантоваться где-нибудь. Думаю, возвращаться действительно нет смысла. К тому же, нас там может поджидать опасность…
— Согласен, только… только что будем делать после? Не вечно же мы будем скитаться? — вопрошал Чес. Джон смолчал, задумчиво на него поглядел и, потянув его за руку, направился к выходу. Он не знал и не мог знать этого; так далеко заглядывать в будущее для него казалось запредельным; тут бы с настоящим дай Бог разобраться и выжить — уже будет хорошо.
Когда они вышли из мэрии, Константин свернул налево, решив пойти на восток деревни. Там должно быть менее оживлённо, так как всё внимание сейчас собрано вокруг квартала, где они жили, и его работы. Он не смог отпустить запястье напарника, который покорно шёл за ним. Дорожка постепенно уходила вниз, людей становилось меньше; вновь начал накрапывать мелкий дождик, где-то сбоку сверкнула молния. Их шаги равномерно хлюпали по грязи, холод пробирался под одежду.
— Что же будет дальше, Джон?
— До обеда мы отсидимся где-нибудь вдалеке от центра. Потом купим еду. К вечеру, думаю, есть смысл сходить таки в полицию и узнать, что происходит. Если ситуация выправится, мы вернёмся. Если нет, снимем две койки в каком-нибудь здешнем «хостеле» и переночуем, — Джон заметил взволнованный взгляд Чеса и слабо улыбнулся, опустившись с запястья на его ладонь и слегка сжав её. — Не переживай ты так… не всё так плохо, верно? Первое, что попытаются сделать эти люди, нагнать панику и тревогу. Мы не должны поддаваться этому.
Наверное, всё это бы звучало неубедительно и банально, если б он не коснулся его. Пожалуй, теперь не слова — а всё остальное стало важным между ними; говорили они в прошлом достаточно и, кажется, сполна обсудили всё, что возможно и невозможно. Теперь они будто шагнули в новый этап, новую сферу отношений. И чем дольше они там находились, тем больше Джон понимал — нет, это не конец. Какой-то таинственный огонёк ещё неярко мерцал в его душе; что это, откуда это, какой важности событие оно осветит — увы, вопросы будущего. Сейчас, вероятно, не нужно об этом думать.
— Ты меня порядком успокаиваешь, Джон… Так что я верю, что всё ещё не так плохо, — Чес хмыкнул, руки не вырвал — впрочем, глупости уже такое упоминать… Что и говорить, выглядели они сейчас нелепо, но даже Константин теперь плевал на это. Он смотрел на профиль бывшего напарника и слегка удивлялся: незаметно волосы того отросли за такой промежуток времени и теперь были ниже уха. Чес никогда не позволял себе, чтобы его волосы отрастали такими длинными — и не раз сознавался, что боялся насмешек Джона. Однако так ему было в какой-то степени даже лучше… Сам Джон уже и запутался: Креймер ему был дорог любым. Нынче они перевидели друг друга в разных видах, поэтому не всё ли равно?