Страница 18 из 33
На общем фоне победа Диаса на президентских выборах 1884 года была легким делом. Избиратели хотели стабильности, достатка и самостоятельной внешней политики. Все это они ошибочно ассоциировали с доном Порфирио.
Прежде всего Диас решил окончательно консолидировать свою единоличную власть, чтобы уже не зависеть от прихотей своих бывших генералов. В новое правительство Диаса вошли уже не его соратники по путчу 1876 года, а представители самых разных политических направлений: от сторонников Лердо до бывших консерваторов. За кулисами, сохраняя все формальные институты либеральной республики, новый-старый президент предпочитал действовать методом «pan o palo» – «хлеба или дубинки». Раскритикованный Диасом Гонсалес послушно хранил молчание на посту губернатора штата Гуанахуато. Бывший президент говорил, что жертвует собственными глубокими убеждениями во имя общественного спокойствия.
Своим девизом во внутренней политике Диас избрал стабильность. Он говорил, что стране нужен достаток, а не новые законы. Чтобы подавить самостоятельность штатов, Диас разделил в них политическое и военное руководство.[76] Командующий федеральными частями в каждом штате стал естественным конкурентом губернатора, и Диас поддерживал это соперничество по принципу «разделяй и властвуй». Если кто-то из губернаторов штатов не понимал новой ситуации, то его убивали подосланные наемники, как это случилось в 1886 году с губернатором штата Гуанахуато Тринидадом Гарсия де ла Каденой.
Чтобы поставить под контроль армию, Диас упразднил многочисленные высшие командные должности и разделил страну на 12 военных округов, которые, в свою очередь, состояли из 30 военных зон. Была учреждена национальная военная академия для подготовки квалифицированного офицерского корпуса. Уже в начале XX века около половины корпуса составляли выпускники академии Чапультепека. Бывший генерал продолжал тратить на армию большую часть бюджета, хотя доля военных расходов за время его правления практически не выросла. Диас постоянно тасовал командующих округами, чтобы они не успевали обзавестись политическим влиянием. Президент поощрял генералов к коммерции с использованием служебного положения. Обрастая капиталами и недвижимостью, те испытывали все меньше желания ставить все это благополучие на сомнительную карту военного мятежа.
Армия строилась на основе выборочного рекрутского набора. Причем этот набор, как и в России того времени, часто использовался затем, чтобы избавиться от непокорных местных жителей. Поэтому крестьяне армию ненавидели, так же, впрочем, как и солдаты, которым платили мало и нерегулярно.
Для усиления федерального контроля на местах в 1896 году были наконец ликвидированы внутренние таможни (алькабала) и налажено прочное телеграфное сообщение со всеми столицами штатов. А стремительно растущая сеть железных дорог позволяла быстро перебрасывать войска из столицы на подавление военных мятежей и социальных протестов. Первая телефонная линия в Мехико, появившаяся в 1879 году, связывала президентский дворец с министерством внутренних дел.
Диас впервые в истории Мексики ослабил власть так называемых касиков. Это индейское слово означает «вождь». В Мексике так именовали местных старейшин, часто – выборных руководителей общин. Некоторые касики действительно защищали интересы своего населения и пользовались большим авторитетом, чем губернатор штата и даже президент. Диас фактически заменил выборность на местах принципом назначения мэров так называемыми политическими руководителями («хефес политикос»).[77] Ранее это были сугубо административные чиновники, подчинявшиеся губернаторам штатов. Теперь они стали полновластными руководителями на местах и назначали мэрами и старостами тех, кто был угоден власти. Новые мэры, как правило, активно поддерживали обезземеливание собственных деревень. Крестьяне лишились последних заступников.
«Хефес политикос» стали важным противовесом снизу по отношению к властям штатов. Правда, теперь нужды населения своих регионов были для них не важны. Ведь они зависели только от президента.
Выборы на пост губернаторов штатов и в Конгресс формально сохранялись. Но отныне кандидат мог быть избран только при предварительном одобрении дона Порфирио. Тех, кто не хотел играть по правилам, старались подкупить иной должностью или просто запугивали. К самым отчаянным подсылали наемных убийц. Неудобных людей с именем отправляли с «важными» дипломатическими миссиями за границу. В первом Конгрессе времен Диаса его друзья-генералы составляли 59 % депутатов. Постепенно их сменяли земляки и лично преданные друзья. В 1886 году из 229 депутатов Конгресса 62 были уроженцами Оахаки, родного штата Диаса. К концу правления дона Порфирио Конгресс напоминал клуб его друзей и друзей его супруги. Туда «избирали» и многочисленных генералов, которых таким образом отстраняли от военного командования на местах – в 1876-1880 годах среди депутатов конгресса было 59 % бывших военных.
С влиятельными людьми на местах Диас всегда предпочитал сначала попробовать договориться. Он не хотел плодить себе смертельных врагов. Поэтому его режим в Мексике иногда называют не «диктадура», а «диктабланда» (игра слов: «duro» по-испански значит «твердый», «blando» – мягкий). Но мягкость дона Порфирио была обманчивой, особенно по отношению к оппозиции из социальных низов. В 1879 году губернатор Веракруса сообщил президенту о раскрытии заговора сторонников бывшего президента Лердо. Он просил совета, как поступить с арестованными, и в ответ получил краткую телеграмму: «Убей их хладнокровно». Политические репрессии без суда и следствия потрясли тогда всю страну, так как за время правления Хуареса и Лердо страна уже успела от них отвыкнуть.
На севере страны, в штате Сонора на границе с США войска Диаса вели настоящую войну на уничтожение против индейцев яки, отказывавшихся продавать свои богатые минералами земли американским инвесторам. Индейцев безжалостно истребляли, а пленных ссылали на плантации сизаля на Юкатан, где они работали в кандалах и тысячами умирали от не привычного для них влажного тропического климата. Командующий федеральными карательными войсками получал за каждого индейца с плантаторов Юкатана по 65 песо. 55 из них шли в бюджет военного ведомства, а остальные 10 офицер забирал себе.
Аграрные протесты подавляли «руралес», чей состав и методы деятельности изменились со времен Хуареса самым разительным образом. В 1889 году численный состав «руралес» был увеличен с нескольких сотен до 2 тысяч (со временем их стало около 4 тысяч). Они были поделены на 10 корпусов. В составе каждого имелось три роты по 76 человек. В какой-то мере Диас рассматривал «руралес», подчинявшихся министерству внутренних дел, и как противовес федеральной армии (в ней было около 16 тысяч солдат).
В конной сельской жандармерии появилось много отпетых уголовников и людей, мечтавших обогатиться любыми способами. Рассказывали, что однажды президенту представили кандидатов в «руралес», чьи тела были покрыты ранами, полученными в схватках с бандитами. Диас заметил, что лучше бы взять в жандармерию тех, кто эти раны нанес.[78] Офицеров-«руралес», как правило, брали из федеральной армии. Жандармерия получала хорошее оружие. По заказу помещиков, за большие деньги «руралес» проводили налеты на несговорчивые деревни. Недовольных крестьян вешали на деревьях без всякого суда или сжигали живьем в собственных домах. Фирменной казнью «руралес» было закопать человека в землю по шею и растоптать лошадьми.
Зато президент с гордостью говорил инвесторам, что в его Мексике блондинка-иностранка в коротком платье может пройти от северной границы до Гватемалы, и к ней никто даже не пристанет (намек на Чингисхана: тот хотел создать империю, в которой красивая девушка с золотой чашей может спокойно пройти от одной границы к другой, сохранив честь и имущество). Однако спокойствие в стране было показным. Загнанный вглубь протест с каждым годом накапливался, пока не привел к масштабной социальной революции. При этом президент не только знал о творимых его армией и полицией зверствах, но и оправдывал их. Он писал в воспоминаниях: «Мы были очень твердыми, иногда даже жестокими… Лучше было пролить немного крови, чтобы не допустить большого кровопролития. Кровь, которую мы пролили, была плохой, а та, которую мы сохранили, – хорошей».
76
Krauze E. Porfrio Diaz. Mistico de la autoridad. Mexico, 1998. P. 45.
77
Tobler H. W. Die mexikanische Revolution. Frankfurt am Main, 1984. S. 96.
78
Krauze E. Porfrio Diaz. Mistico de la autoridad. Mexico, 1998. P. 33.