Кощей. Перезагрузка

– Братец твой, какой же еще. Нешто другого Вия знаешь?

– Да не помнит он ничего, – объясняет за меня рыжая. Тяжелый случай. Я мыслила рассказать тебе все, как прибудешь, а ты вона какие каши в своем лесу завариваешь.

– А не ты ли энту кашу заварила-то?

– И что там Виюшка? – ушла от ответа Яга.

– А что Вий… Кликнул слуг да и двинул в Кощееву вотчину. Кабы его челядь могла на дневной свет вылезать, глядишь, уже бы на месте были. Я, конечно, дороги да тропки все ликвидировал, елями вековыми загородил. Мне бы, ежели б ты, Кощей, на самом деле сгинул, твое хозяйство и самому бы сгодилось. Но разве ж Вия такие преграды остановят? Закинет веки за спину и прет сквозь чащобу, аки лось. Да еще и все первотвари пред ним раболепствуют – и дорожку в обход бурелома покажут, и веточку, дабы в глаз не воткнулась, отклонят. Тьфу… Вот я уж отыграюсь на этой мелочи лесной опосля! Они у меня попомнят, как кого ни попадя по моему лесу водить.

– А я тебе говорила, Лешик, – качает головой рыжая, – строг ты с ними больно. Вот они и отплатили за неподобающее отношение. Ну да ладно. Прется, значит, Виюшка сюда ночами. А что ж Иван? Он ли Лихо разбудил?

– А вот пока я Вию препоны создавал, Иван все куролесил со своей ратью. В том болоте не то что лягух всех повыбили, пиявок и тех извели. Мошка да комарики на другие болота улетели, устав от стрел уворачиваться. Уже болотник ко мне берегиню прислал с мольбою помочь ему избавиться от неугомонных людишек. А я что могу? Ты, Кощей, не чета мне, а ить с одним Иваном справиться не смог. А тут тыща таких Иванов. Ну, я болотнику не стал говорить, что нарочно рать к холму у болота вывел. Посоветовал обождать, когда у них хмельные напитки кончатся. Тогда, мол, заскучают и уйдут.

– Уж не рад небось был, что не пустил Ивана со товарищи к Черному кряжу? – вопрошает Яга.

– Ну да. Тогда б еще хуже было. Это ж они туда через весь лес да оттуда… Это что б с лесом стало? Не, нам такого счастья не надо.

– Значит, отказал ты болотнику в помощи?

– Ну-у… – Блондин замялся, будто решая, говорить ли, нет ли. – Я че помыслил…

– Че? – заинтересованно уставилась на него женщина.

– Клин-то клином вышибают. Вот и проложил я удобную тропку для Вия со свитой к холму, где людишки веселились.

– И-итить твою жабу коптить! – Рыжая чувствительно лупит меня кулачком по колену. – И че? Небось при виде Вия людишки по всему лесу разбежались, и ты теперича хочешь, чтобы мы помогли их повылавливать да повыгонять?

– Ага, как же, разбежались. Говорят, когда они много хмельного употребят, страшилища почище Вия чудятся.

– Нешто не убоялись?

– Кабы просто не убоялись, то ладно. Есть средь дружков Ивана такой Илюха. Дурень почище царевича. Дык он стрелу Вию аккурат в нос впендюрил и тут же возжелал его. Кричит: мол, это моя Царевна-лягушка! Мол, я щас с ней пересплю, и она вмиг в красавишну почище Ивановой Василиски превратится. Тут Иван, знамо, обиделся. Хоть и осточертела ему твоя, Яга, анчутка в личине царевны, отчего, подозреваю, и намылился в ратный поход, а все ж сравнивать Кощеева братца с ней ему показалось оскорбительным. Заявил он Илюхе, что Вий никакая не Царевна-лягушка, а жаба бородавчатая, питающаяся слизнями да земляными червяками. Тут уже Илюха за честь возлюбленной вступился, заехал в лоб Ивану латной перчаткой, предлагая ратиться.

– А Виюшка-то что? – Рыжая прямо-таки ерзала от нетерпения.

– А ничего. Ему как стрела в нос попала, так веки и захлопнулись. Сам-то их поднять он, знамо, не осилит, а челяди не до него. Слуг его, вишь, ратники спьяну за нашествие царевен-лягушек приняли, со всеми вытекающими из этого казуса последствиями. В общем, не до повелителя Виевой челяди стало. Им бы, бедолагам, свою честь уберечь. В общем, тут не только болото, но и лес на полтыщи шагов вокруг холма вскипел, только сучья в разные стороны полетели. А Вий как встал со стрелой в носу, так и стоит столбом, орет, чтобы ему веки подняли, не подозревая, что его честь зависит от исхода поединка меж Ильей и Иваном. Те же все решить не могут, на мечах ли ратиться, на рогатинах ли, на кулачках ли молодецких или попросту, кто больше бочонков хмельного меда осилит?

– Весело там у вас, – вставляю и я слово.

– Веселье-то впереди предстоит, – сокрушенно качает головой блондин. – Ох и веселье…

– Да досказывай уже, чем дело закончилось? – снова проявляет нетерпение Яга. – Кто Лихоню разбудил?

– А Виевы челядинцы и разбудили. Как стали от лихих молодцев в холм закапываться, так братец от щекотки и проснулся. Открыл единственный глаз, а тут такое творится! Возрадовался Лихоня и давай радость-злобушку окрест расплескавшуюся впитывать. Вмиг дурной силушки набрался, аппетит нагулял и ну козни-пакости строить. Оно поначалу-то все вроде как успокоилось. Ратники, правда, все перессорились вслед за Ильей и Иваном. Но до драки дело не дошло. Разошлись каждый своей дорогой по своим царствам-королевствам. Успокоившиеся челядинцы стрелу из носа Вия выдрали, веки ему подняли, и отправился он восвояси, забыв о Кощеевом хозяйстве. Я, дурной, ужо порадовался: мол, в кои-то веки братец помог порядок в лесу восстановить. Ага, щас. Помог, туды его в единственный глаз.

– Вот я отхожу тебя жердиной по спине-то! – вскакивает с лавки рыжая и угрожающе замахивается на парящее в воздухе видеоокно невесть откуда взявшимся в ее руках шестом. – Тянешь, тянешь, ажно всю душу в косички заплел! Говори уже, чем все закончилось и какую помощь от нас мыслишь получить?

– А я и говорю, плохо все закончилось. Сразу три царства и три королевства Мудромыслу войну объявили из-за обид, нанесенных сыном его Иваном их царевичам-королевичам, – это раз. А два – дык твой братец, Кощей, разобиделся на меня, решив, будто это я ему препону со стрелой в нос учинил…

– Так ты ж и учинил, – перебивает блондина Яга.

– Я свою собственность защищал, – пытается оправдаться тот.

– Да-а? – ехидно подбоченивается рыжая. – С каких это пор Кощеева собственность твоей стала?

– Да, – решаю поддержать Ягу, начиная подсознательно ассоциировать себя с этим самым Кощеем.

– Дык я же это… – Блондин растерянно теребит бородку. – Я ж мыслил, что тебя нет. Мыслил, сгинул ты вовсе…

– Запомни раз и навсегда, – входя в роль, поднимаюсь с лавочки и тыкаю пальцем в блондина, – мыслить – не твоя прерогатива. Это раз. А два, коль уж я Кощей и ты против этого не возражаешь, то должен знать, что мое второе имя Бессмертный. Вкурил?

Наехав на мужика из видеоокна, украдкой покосился на рыжую. Во взгляде той увидел восхищенное умиление.

– Кошенька, ты приходишь в себя! – радостно сообщает она.

– Так мне надо было пропустить Вия сюда? – обиженно спрашивает блондин. – Он, между прочим, собирает свиту побольше, дабы снова прийти и извести мой лес. А все, между прочим, с твоей шуточки началось, Яга. И Кощей через тебя пострадал, и я теперь…

– Ну ладно, ладно, – обрывает стенания мужика рыжая. – Чего разнылся-то?

– А то и разнылся! Хочу, чтобы Кощей своего братца усмирил. А ты, Яга, моего успокоила да усыпила. Не то все мы тут лиха хапнем. Мало никому не покажется.

5

– Вот же напасть-то, – качает головой Яга, как только видеоокно растворяется в воздухе. – Хошь не хошь, а выручать Лешего надо.

– Так это леший, значит? – уточняю личность блондина. – Я его этаким пнем с ножками и ручками представлял.

– Эт морок для людишек, – задумчиво поясняет Яга.

– Морок? – переспрашиваю, но, видя, что рыжая все сильнее погружается в собственные мысли, повышаю голос: – Какой еще морок!

– Да что ж ты кричишь-то? – вздрагивает женщина. – Обычный морок, какой все мы на себя накидываем, чтобы назойливых людишек отпугнуть. Я им старой хромой горбатой каргой вижусь, с вот такенным носом, и на нем вот такая бородавка!

– Баба-яга костяная нога, что ль?

– Ой, Кощеюшка, к тебе и правда память возвращается! – радостно хлопает в ладоши рыжая.