Лесной Охотник (ЛП)

— Пожалуйста… оставь меня здесь. Я не могу… Боже… я не могу…

Причитания Гантта были прерваны резким и грубым рывком — Майкл нагнулся, ухватил его здоровой рукой за воротник рубашки, вытягивая его лицо из песка.

— Слушай меня, — прорычал Майкл. — Говорю четко, ясно и один раз, — его глаза в свете зари казались люминесцентно-зелеными. Красный солнечный полукруг, поднимавшийся на востоке, отражался в них пламенем гнева. — Ты умеешь обращаться с оружием. Я тоже. Оружие может помочь нам добыть немного воды. Это означает, что мы выживем, по крайней мере, еще на один день. Иначе даласиффы убьют нас при первой же возможности. Они могут найти наши истощенные полутрупы, но не думаю, что они будут ждать двух вооруженных мужчин. Так что поднимайся!

— Со мной покончено, — Гантт задохнулся отчаянным всхлипом, глаза опухли от ужаса, губы кровоточили. Во взгляде читался только что пережитый ужас. — Иди один.

— У одного человека шансов мало. У двоих их может быть больше. Они больше, слышишь ты или нет? Итак… ты солдат. Я тоже. Выходим на войну, служба не ждет. Ты меня слышишь?

— Я не могу это сделать. Пожалуйста. Мне конец…

— Я тебе подскажу, когда настанет конец, — Майкл стиснул зубы и постарался поднять его рывком, но у него самого сил было катастрофически мало. — Рольф! — отчаянно крикнул он. — Не смей подыхать, как собака! — и решил добавить. — Твой отец умер не так.

Несколько секунд Гантт молчал. Затем протянул руку назад и грубо оттолкнул Майкла прочь, после чего медленно повернулся и сел. Он снова прижал руки к лицу и несколько раз качнулся взад и вперед.

Майкл услышал шум игральных костей. Обернувшись, он увидел, что мальчик бросает их на землю, а затем наклоняется вперед, чтобы посмотреть числа, перед тем, как поднять.

— Мы должны попытаться, — сказал Майкл, хотя и сам не был уверен, что им удастся подобраться живыми к деревне даласиффов достаточно близко. — Мы должны что-нибудь придумать.

— Я слишком слаб. Я едва могу идти.

— А ползти ты можешь? — спросил Майкл.

Гантт опустил руки и посмотрел на Майкла Галлатина. Его глаза казались глубоко запавшими, тусклыми и безжизненными. Плохой знак, подумал Майкл. Признак отказа. Он полез в парашютную сумку, извлек оттуда «Вальтер П-38» и протянул его владельцу.

— Возьми, — сказал он. — Давай. Выбей себе мозги, если хочешь. Я похороню тебя здесь, и ты сможешь присоединиться к Хартлеру в его ванной.

Гантт пристально посмотрел на пистолет и нахмурился в поисках твердой почвы в этом пустынном аду. Солнце постепенно восходило и нагревало воздух. Вокруг не было и намека на движение легкого ветерка.

Наконец, Гантт заговорил.

— С чего ты взял, что я захочу покончить с собой?

— Это будет быстрее, чем умереть от жажды. Может, у тебя еще остались силы? Деревня может быть всего в нескольких милях отсюда, вряд ли дальше. И там будет чистая вода, — мысль пришла ему в голову, и он понял, что хочет ее озвучить. — Если я должен умереть сегодня, я хочу умереть в бою за жизнь.

— В этом нет ни крупицы здравого смысла, — отозвался пилот.

— Я знаю. Но это одна из твоих цитат в том выпуске «Сигнала».

Несмотря на бушующую жажду и смертельную усталость, Гантт выдавил из себя слабую улыбку.

— Странный ты ублюдок.

— Сохрани красноречие до завтра. Сегодня тебе надо взять этот пистолет и встать. Я достаточно хочу пить, чтобы убить за воду. А ты?

Гантт осторожно потер окровавленный рот, затем протянул руку и взял пистолет.

— Да. Я тоже, — уверенно отозвался он и с большим трудом поднялся на ноги.

Идя по верблюжьим следам, они направились на юг. Майкл шел впереди, мальчик следовал за ним, а позади плелся Гантт. Солнце неуклонно набирало жар, и пришлось остановиться, чтобы снова прикрыть головы от солнца. Затем они продолжили нескончаемый путь через пустыню.

Пейзаж сделался сюрреалистическим. Утрамбованная корка песка стала коричневой с желтыми прожилками, а из земли огромными каменными гребнями возвышались скалы — скульптурные памятники песчаника, достигавшие двадцать и тридцать метров в высоту. Майкл продолжал читать верблюжьи следы, которые вели в обход скал.

Температура все росла, и идти дальше становилось все труднее. Тяжелее всего приходилось Гантту. Как можно чаще Майкл старался проверять остальных. Мальчик двигался медленно, но был в порядке. Гантт же постоянно спотыкался, падал, а, поднимаясь, выглядел едва живым. Безусловно, яд скорпиона все еще находился в его организме, а эффект усиливался стрессом, который пережил летчик, увидев труп Хартлера в колодце. Поэтому то, что Рольф все еще был способен переставлять ноги, уже делало ему честь. За время дороги им удалось найти несколько кактусов, разрезав которые, они получили немного горькой, но живительной влаги. Тем не менее, потребность в воде продолжала занимать каждую мысль Майкла, и он позволял этой мысли культивироваться, чтобы не угасала злость на даласиффов. Он понимал, что мальчик и Гантт в этом смысле разделяли его стремления. Однако они не обладали инстинктом хищника, который целеустремленно вел бы их к выживанию.

Вода. Можно было представить, как она попадает в рот. Можно было представить, как ее холодные потоки льются на голову, лицо и грудь. Представить себя лежащим в прохладном бассейне и вновь набирающим силу. Вода защищала от жаркого солнца. Вода. В этот момент тяжелой тишины и палящего солнца у трех бредущих по пустыни страдальцев была только одна мечта — пить. И эта мечта помогала им преодолевать шаг за шагом. Вода.

Наконец, когда солнце начало закатываться и вновь погружать мир в синие оттенки ночи, а шакалы вышли на поиски добычи, чувствуя запах приближающейся смерти, но пока не находя своих жертв, три человека присели на гребне скалы и изучили раскинувшуюся перед взглядом местность. Майкл заметил это первым и предупредил остальных, чтобы были осторожными.

Он не хотел, чтобы дозорные на вершине деревянной башни увидели их. Человек, облаченный в традиционные берберские одежды и куфию, вел наблюдение через бинокль. Сторож стоял под навесом из желтовато-коричневой ткани, который, возможно, был сшит из рубашек погибших в пустыне солдат. Позади него висел сигнальный рупор, с помощью которого он мог предупредить своих соплеменников об опасности. Рупор, к слову, напоминал тот, что носят с собой солдаты Содружества.

Но, судя по тому, как шел верблюжий след мимо башни дозорного, деревня по периметру была окружена забором с колючей проволокой и хорошо охранялась. В поселении стояло много палаток и несколько загонов для коз. Майкл уже успел насчитать человек тридцать пять — большинство из них мужчины, но попалось на глаза также несколько женщин и детей.

В центре поселения, окруженный десятком пальм, располагался водопой, размером с небольшой бассейн, который, надо думать, очень ревностно охраняли. На противоположной стороне деревни стояла вторая сторожевая башня. Охрана по высшему пустынному разряду, подумал Майкл. К тому же он знал, что в одной или нескольких палатках находится настоящий оружейный склад, полный боеприпасов, украденных у погибших солдат.

— Как, черт возьми, мы туда попадем? — спросил Гантт.

Майкл уже задавал себе этот вопрос.

— После наступления темноты, — сказал он. — Один из нас выйдет и позволит захватить себя в плен. Он вызовет беспорядки и отвлечет на себя внимание, а остальные члены команды смогут пробраться через ограждение незамеченными. У них уже будет шанс найти палатку, где хранится оружие и боеприпасы. Если есть гранаты, можно устроить тут неплохой фейерверк. И после — сможем получить воду.

— Члены команды, — хмыкнул Гантт.

— Все верно. Ты и мальчик.

— Ты спятил, — заверил летчик.

— Ты поймешь, когда нужно прорываться, — Майкл внушительно посмотрел на Гантта, не позволяя ему отвести взгляд. Он протянул ему парашютную сумку. — Возьми оба пистолета. Мне они не понадобятся.

— Ты собираешься идти туда без оружия? — Гантт нервно усмехнулся. — Ах, ja [да (нем.)]! Тонкий английский юмор, да? Не забудь убедиться, что ты пахнешь хорошим одеколоном и имеешь при себе чай, прежде чем идти в гости.