Лесной Охотник (ЛП)

Оставшиеся «Спитфайр» и «Мессершмитт» выполняли маневр за маневром, то и дело поворачиваясь друг к другу. Майкл, замерев, наблюдал, как пилоты боролись за нужную позицию и старались не дать занять ее противнику. Трассеры прострочили пустой воздух, хотя секунду назад цель еще была на линии огня. Столкновения едва удалось избежать. Один самолет резко набрал высоту, другой нырнул вниз, раздался визг. У Майкла пересохло во рту, мозг работал лихорадочно, одновременно пытаясь бороться с паникой: он понимал, что чернохвостый 109-й своим элегантным маневром поворачивался к ним, надеялся захватить их в нужную позицию и открыть огонь.

Трассеры протянули свою смертельную руку к ним, и время будто замедлилось, задерживая этот смертельный и благоговейный момент.

Молодой пилот резко развернул самолет в другую сторону, чтобы уйти от обстрела влево, но они были в максимально незащищенной позиции, спрятаться было негде. И трассеры настигли свою цель.

Майклу показалось, что самолет катится по гравийной дороге.

Это была грубая встряска. По лобовому стеклу пошли трещины, и, по меньшей мере, одна пуля прошла через него. Отверстия появлялись в нижней части, затем в крыше. Пилот сдавленно вскрикнул. Майкл помимо запаха жженого металла почувствовал запах свежей крови. Красный туман закружился в воздухе, прежде чем подняться вверх. Затем 109-й промелькнул и пролетел вперед, оставляя «Лисандр» в его агонии от ранений, пока его двигатели шумели, как избитые бойцы, лихорадочно хватающие ртом воздух. Ремень сильно натянулся на Майкле Галлатине, а уже через секунду его вжало в сидение. «Лисандр» начал терять высоту. Пилот уронил голову вперед.

Боже, храни короля, — нервно подумал Майкл в бешеном ритме, когда небо стало землей, а земля стала небом. Он с силой ухватился за две резиновые рукояти на задней стороне сидения пилота и подумал, как нелепо, наверное, выглядят все попытки к спасению здесь, на такой высоте, когда самолет пикирует со скоростью больше двухсот узлов в час.

Рядом с «Лисандром» блеснул металл. «Спит» и чернохвостый 109-й продолжали сражаться на пути вниз. «Спитфайр» явно был поврежден, из двигательного отсека валил черный дым, который, вероятнее всего, слепил пилота. Самолет Рольфа Гантта проделал ему больше дюжины дыр в фюзеляже, два бойца вновь бросились друг на друга, лоб в лоб, отчаянно стреляя. На следующем вираже Майкл заметил, что 109-й Рольфа Гантта потерял часть правого крыла, и та отлетела прочь, но мгновение спустя пули немецкого орла нашли свою цель. Вся передняя часть «Спитфайра» взорвалась, и самолет будто сложился, крылья сомкнулись, фюзеляж скомкался, как консервная банка, на которую наступили. В следующий миг «Спит» просто развалился, и его горящее тело — похожее на труп с распростертыми руками и ногами — рухнуло вниз.

— Сейчас, сэр! Сейчас, сэр! — простонал пилот, стараясь бороться с бессознательным состоянием и усиленно разгибал спину, чтобы вновь взять под контроль управление самолетом.

Майкл и сам был близок к тому, чтобы потерять сознание. Кровь прилила к его лицу и ревела в ушах. Он практически повис на рукояти, держась за нее с отчаянной силой перепуганного насмерть человека.

— Сейчас, сэр! Сейчас, сэр! — продолжал повторять пилот, и голос его звучал мучительно.

И вдруг — неожиданно — ему удалось совладать с собой, «Лисандр» выровнялся. Он все еще стремительно терял высоту, и к нему приближался ландшафт из желтого песка и черных скал, располагавшийся примерно в тысяче футов внизу, однако пилот сумел вытянуть руль и поднять нос самолета.

— Есть, сэр! — крикнул он с кровавым триумфом во рту.

Что-то огромное и темное пронеслось над ними, затем прокатилось по левому крылу «Лисандра» и буквально пнуло громоздкий самолет в небе. Майкл увидел над головой живот 109-го. Обездвиженный пропеллер был охвачен огнем. «Мессершмитт» падал.

И снова молодой пилот принялся бороться за управление самолетом. На этот раз было понятно, что шанс на удачу совершенно мизерный. Майкл осмелился посмотреть налево и увидел, что левое крыло разорвано в клочья.

— Вы можете выбраться, сэр? — спросил пилот, сознание которого было затуманено болью. Вопрос был лишним, ведь парашюта на его пассажире не было.

— Посади нас! — приказал ему Майкл. — Ты сможешь, давай!

Пилот кивнул. Он зашелся глубоким грудным кашлем, и кровь брызнула на разбитое стекло перед ним.

— Да, сэр, — сумел вымолвить он.

«Лисандр» скользнул влево, но пилот выровнял его. Затем «Лисандр» отклонился вправо, и пилот снова стабилизировал его, собрав в кулак всю свою волю и волю изорванного в клочья самолета, заставляя в этой посудине работать все, что еще может работать. Он двигался медленно, с узнаваемой неторопливостью умирающего бойца. «Лисандр» завалился на свое изломанное крыло, земля метнулась навстречу, угрожающе близкими показались песок и острые скалы. Майкл примерно прикинул, что протянуть осталось футов сто, а потом…

Он отчаянно думал, что стоит приободрить пилота, однако прекрасно видел, что толку от этого никакого не будет.

— Я пытался, сэр, — произнес пилот голосом, который теперь казался страшно далеким и почти неслышным, будто он пропадал во времени и растворялся в нем.

Пятьдесят футов, подумал Майкл. На его лице выступили крупные бусинки пота.

Тридцать футов.

— Да, сэр, — сказал пилот, отвечая на какую-то ему одному известную команду.

Они врезались.

Послышался хруст кости — совсем рядом. Майкла отбросило в противоположный конец самолета так сильно, что он услышал, как его плечо рванулось в сторону, чудом удержавшись на теле, а внутри будто взорвалась граната. Фуражка слетела, левая сторона лица врезалась в навес, который, к его удивлению, остался целым. Возможно, челюсть и скула его были сломаны — он не мог сказать точно. Боль затуманила разум. Левая рука похолодела, держаться было не за что.

Раздался стук срывающихся металлических креплений, и «Лисандр» проехал на животе по земле, потому что его шасси не опустились. Далее следовала бесконечная череда ударов о камни и песок. В своем движении «Лисандр» развернулся в прежнее положение и вскоре, наконец, остановился. Майкл Галлатин сидел с лицом, обращенным на запад — истекающий кровью и избитый — среди симфонии металлических стонов, скрипов, скрежетов и приглушенного стука двигателя, напоминавшего медленное сердцебиение умирающего.

Через несколько секунд он ощутил сладковатый горячий запах нагретого металла и горький аромат дыма.

Майкл моргнул, пытаясь прийти в себя. Челюсть все еще на месте?

Дым начал заполнять разворошенный салон.

Нужно было двигаться.

Стоило хоть немного пошевелиться, как левую руку пронзила острая боль от плеча до ключицы. Ему с трудом удалось отстегнуть ремень безопасности и освободиться, работая лишь правой рукой. Во рту была кровь, и Майкл с отвращением сплюнул. Сумев открыть дверь, он выбросил свой вещмешок и сам, постаравшись осторожно выбраться, упал на песок. Безжалостная боль вновь прострелила поврежденную руку, и Майкл с силой стиснул зубы.

Маленькие языки пламени начали вспыхивать вокруг двигателя разбитого самолета.

— Выбирайся оттуда! — закричал Майкл пилоту, но молодой человек не двигался. Он постарался подняться, однако тут же снова упал — удержать равновесие он сейчас просто не мог. Тем временем огонь рос, и необходимо было вытащить раненого пилота как можно скорее. Подняться удалось не без труда, Майкл несколько раз споткнулся, промычав ругательства на родном языке от боли в левом плече, и, наконец, сумел выпрямиться. Яростное солнце нещадно слало свои самые жаркие лучи прямо в его череп. Из обеих ноздрей сочилась кровь, левый глаз отек и заплыл. Майкл вытер нос тыльной стороной ладони и нашел поблизости один из металлических прутьев, которые пролегали вдоль навеса пилота. Он постарался поднять навес, правая рука напрягалась изо всех сил, но крышка была заперта изнутри. Майкл отчаянно застучал по забрызганному кровью плексигласу. Пилот пребывал на грани между явью и обмороком, он повернул голову, чтобы показать окровавленную маску на нижней части своего лица. В оцепенении он уставился на Майкла Галлатина. На рубашке пилота проступало расплывавшееся красное пятно, и это означало, что, как минимум, одна пуля точно попала ему в грудь.