Страница 2 из 36
Конечно, есть психологические проблемы, связанные с взаимодействием с другими детьми или воспитателями, когда какой-то другой ребенок или взрослый плохо влияет на конкретного ребенка. Но даже в этом случае окончательным будет именно родительская позиция относительно того, как реагировать на это негативное влияние. Например, некоторые родители предпочтут перевести своего малыша в другой детский сад, избавив его от решения возникшей проблемы. Но они могут, не меняя обстоятельств, обучить его адекватно реагировать на агрессию других детей или взаимодейст вовать с воспитателем, с которым не сложились отношения их ребенка.
Однако, как известно всем, кто работает с детьми, наиболее трудным моментом является именно вовлечение родителей в совместное разрешение проблем ребенка. У большого числа родителей есть четкое убеждение, что поскольку они заплатили психологу (педагогу, воспитателю), он должен вернуть им ребенка новехоньким и беспроблемным. На этом же основании многие полагают, что чем больше они заплатят врачу, тем здоровее будут после его посещения.
И здоровье, и воспитание – это труд по формированию, соответственно, здоровья и личности, который нельзя «перепоручить» никому – ни врачу, ни психологу, даже если он получил образование в самом престижном вузе и носит гордое название «детский». Точно так же нельзя прожить за кого-то жизнь – каждый сам должен ежедневно отвечать на вопросы, поставленные окружением.
Следовательно, основная задача психолога во время первой встречи с родителем, который пришел на консультацию по поводу проблем с ребенком, заключается в объяснении родителям их в ситуации, сложившейся в семье, а затем в совместном поиске путей изменения ситуации. Но родитель надежно защищен собственными механизмами психологической защиты от любых объяснений психолога, связанных с описанием роли родителя в возникновении проблем у детей (именно поэтому проблема и существует).
Очевидно, что если бы родитель видел свои отрицательные черты, которые формируют негативные реакции у ребенка, он бы изжил их у себя и изменил свое поведение. В этом случае не нужно было бы обращаться к психологу. Умение родителя критически оценивать свое поведение, понимать его послед ствия для ребенка, способность менять себя и развиваться вместе с дочерью или сыном – залог того, что все возникающие проблемы в семье будут решаться и потребности во внешнем наблюдателе (психологе) не возникнет.
Пришедший же к психологу человек окутан механизмами защиты, которые активно препятствуют возможности отследить последствия своих действий на ребенке. И тогда прямое заявление психолога, что детские проблемы отражают какие-то аспекты негативных взаимоотношений в семье, может привести к тому, что родитель воспримет психолога как некомпетентного. В принципе, он будет прав, так как компетентный психолог знает о неэффективности подобного общения.
Вместо прямого столкновения с представлениями родителя о том, откуда берутся проблемы у его ребенка, полезно воспользоваться мифологическим подходом.
Под мифом понимается любое представление, которое разделяется определенным кругом людей. То есть это некое представление, в которое безоговорочно и безгранично верят. Например, это могут быть такие заявления: «В нашей семье все стойко переносят неприятности», «Мой старший сын – гениален, а вот младшенький…». Работа психолога состоит в том, чтобы рассмотреть эти мифы, выделить те, которые препятствуют личностному росту человека внутри данной семьи, и заменить их другими мифами, которые облегчат движение вперед к более полной реализации личностного потенциала.
Взаимопонимание между психологом и клиентом улучшается, когда психолог использует отдельные примеры, образы, притчи, что оказывается более эффективным для осознания ситуации клиентом, чем объяснение проблемы с помощью логических рассуждений.
Круг взаимодействия детского психолога может быть весьма широк, поэтому часто возникает потребность в самых разных примерах, рассчитанных на людей с разным культурным и образовательным уровнем.
В данной книге мы попытались собрать типичные образцы, относящиеся к ситуациям, в той или иной мере облегчающим понимание сложных психологических феноменов. Это байки, мифы, сказки, анекдоты, случаи из жизни выдающихся людей. (Их можно рассматривать как анекдоты в старом значении этого слова – как некий случай). Полезность подобных примеров связана с тем, что люди смогли реализовать себя. Поэтому то, как они выходили из трудных ситуаций, как они преодолевали те или иные проблемы, типичные для всех детей, крайне показательны для родителей, как бы подтверждая, что и их дети пройдут сквозь трудные периоды и смогут достичь многого.
В зависимости от психологических особенностей клиентов психолог может выбирать те байки, которые в наибольшей мере будут подходить в данной ситуации и облегчать взаимодействие.
Идея данной книги была предложена П. В. Алесовым, который обратил внимание автора на феноменальный успех издания И. И. Скрипюка «111 баек для тренеров». Он подчеркнул актуальность такого подхода не только при подготовке тренеров, но и для других видов психологической работы. Автор благодарит этих людей за идею формы, в которую оказались «одеты» в книге наиболее значимые проблемы воспитания ребенка и их решения.
Глава 1
Значение мифа для формирования личности
Мы уже говорили, что в современной психологии мифом называется некоторое представление, которое разделяется всеми членами одной семьи. Более того, оно принимается ими без объяснений, не подвергается сомнению, поскольку «впитывается с молоком матери».
Существование мифа в любой семье обусловлено особенностями мышления человека, которое можно классифицировать по разным основаниям, но одним из самых значимых является деление мышления на логическое и мифологическое [23]. Каждый вид мышления, в свою очередь, связан с одним из двух полушарий мозга, различным образом обрабатывающих поступающую информацию [20]. Левому полушарию свойственна последовательная обработка информации, поэтому и речь, и логическая последовательность становятся неотъемлемой частью его анализа. Правое полушарие способно целостно, гештальтно описывать мир, а потому в сферу его анализа входит эмоциональная сфера, которая может быть представлена образно, в мифе.
Спецификой мифа является то, что его нельзя разрушить фактами, которыми пользуется логическое мышление как доказательствами, поскольку и само мифологическое мышление не чувствительно ни к противоречию, ни к фактам [19]. Это означает, что миф может заменить только другой миф, именно поэтому работа с мифами с трудом поддается рациональным доводам.
Миф исторический несколько отличается от мифа, формирующегося в семье, поскольку исторический зародился еще в те времена, когда у человека не было достаточно слов для описания мироздания, да и мир для него выглядел иначе, чем для современного человека, получившего образование как минимум в средней школе. Тогда миф (впрочем, как и сейчас) позволял выразить идеи, которые невозможно описать словами. Вместо них человек использовал символы.
Согласно К. Юнгу [44], символы «должны пониматься как выражение интуитивной идеи, которая не может быть сформулирована иным образом. Когда Платон, например, представляет проблему теории познания как пещеру или Христос описывает идею Царствия Божьего в притчах, это подлинные символы, поскольку являются попытками выразить посредством вербальной концепции то, чего еще не существует. Если бы мы попытались интерпретировать платоновскую метафору по Фрейду, мы бы неизбежно добрались до чрева матери, чем бы доказали, что даже такой интеллект, как у Платона, все равно увяз в детской сексуальности. Но при этом мы совершенно не замечаем того, что на самом деле Платон создает из примитивных детерминант своих философских идей; мы пропускаем самое существенное и просто констатируем, что у него были инфантильные сексуальные фантазии, как у всякого смертного. Такое открытие может иметь ценность только для того, кто считал Платона сверхчеловеком и теперь может получить удовлетворение, убедившись, что и Платон был обычным человеческим существом. Но кто мог бы воспринять Платона как бога? Только тот, в ком преобладают инфантильные фантазии и кто, следовательно, имеет ментальность невротика» [44, с. 14–15].