На чужой палубе

Джим Олстон посмотрел на часы и знаками показал: пора идти.

На открытой корме ветер набросился на них, то упруго упирался в спину, то злобно теребил одежду.

Тихон-Том и Алеша крепили к борту штормтрап с привязанными к последней ступеньке для большей устойчивости тяжелыми колосниками. Из-за трубы вышел и выжидающе уставился на нового капитана рыжий Майкл.

Алеша выбрал удобную минуту и остановил Петра Андреевича,

- Морозов с аквалангом пойдет?- В глазах у него блеснула обида.

- У него есть навыки, опыт,- ответил Петр Андреевич,пресекая готовую сорваться просьбу Алеши.- Новичка в таких условиях я не пустил бы в воду.

- А кто переводить будет? - не унимался Алеша. Он так искал подвига! Но и здесь ему пришлось выполнять работу, обычную на траулере, хотя и неизмеримо более тяжелую.- Главное для нас язык. Без языка что мы тут?…

- А вот… Чем не переводчик?- Петр Андреевич показал на Тихона-Тома. И добавил строже:- Давай-ка трап готовь.

Из выходившего на корму тамбура боцманской кладовой, где хранилось снаряжение для погрузки кормового трюма, вышли Олаф Ларсен и Морозов. Одетые в серые костюмы на непроницаемой ткани и в каучуковые шлемы, с кислородными приборами и масками,прикрывающими их лица,они походили на существа,прибывшие с другой планеты. Шлепающие по палубе ласты и зыбкий свет северного сияния дополняли их неземной облик. На шее у Морозова висел черный мешочек с инструментами. Олаф Ларсен держал в руке лампу подводного освещения с зеркально блестящим рефлектором.

Джим Олстон внимательно проверил костюмы и снаряжение аквалангистов. Петр Андреевич привязал к ремням водолазов тонкие крепкие лини и закрепил их намертво; случись что с человеком под водой- товарищи вытащат на палубу.

- Не забывайте о качке,- напомнил еще раз им Джим Олстон.- В особенности у винта. Головы берегите.

Вместо ответа Олаф Ларсен и Морозов надели поверх каучуковых шлемов меховые шапки. Желая поскорее пробить волну, каждый из них навесил на плечи по куску тяжелой цепи.

- Трап готов!- доложил Алеша, с нескрываемой завистью глядя на последние приготовления.

- Пошел за борт! - подал команду Джим Олстон.

Олаф Ларсен помахал рукой остающимся на корме и первым перевалился через фальшборт. За ним четко обрисовалась на фоне полыхающих по небу голубых полос фигура Морозова и скрылась в темноте.

18

За бортом ветер набросился на смельчаков с удвоенной силой, раскачивал штормтрап.Тяжелая цепь давила на плечо,порой дергала, будто стараясь сорвать человека с зыбкой ступеньки, бросить его в шипящую воду. А когда порыв ветра ослабевал, нога торопливо искала на ощупь следующую перекладину. Морозов прижимался грудью, всем телом к штормтрапу, пережидая новый натиск ветра. Стараясь хоть чем-то облегчить казавшийся бесконечным спуск, он прибегнул к проверенному с детства средству - стал мысленно считать ступеньки: «…шесть… семь… восемь».

Морозов не видел, как соскользнул в воду напарник, а почувствовал это всем телом. Облегченный штормтрап рванулся в сторону. Еще более зыбкими стали под ногами ступеньки.

Осторожно, чтоб не уронить с плеча цепь, Морозов взглянул вниз. Под водой маячило зеленовато-мутное пятно. Медленно ползло оно к днищу парохода. Волна спала - пятно вспыхнуло, стало ярче, ближе.

«Ларсен плывет»,- понял Морозов.

И осторожно поймал ногой перекладину.

«…шестнадцать… семнадцать… восемнадцать…»

Набежавшая волна обхватила ноги, бедра и звучно шлепнула в округлую скулу кормы.

«Пора!» - решил Морозов.

И оторвался от штормтрапа.

Увлекаемый висящей на плече цепью, Морозов быстро пошел на глубину. После резкого морозного ветра вода показалась очень теплой. Сжимая зубами загубник кислородного прибора, Морозов погружался все глубже.Расплывчатый зеленоватый круг впереди быстро поднимался. Вот он уже наравне с Морозовым… несколько выше… уходит вверх…

Морозов сбросил с плеча цепь. Резко облегченное тело взлетело вверх, будто получило толчок снизу. Морозов выровнялся. Часто и сильно работая ластами и руками, плыл он к огромному зеленоватому кругу с выделяющимся в нем мутным пятном. Даже на глубине движение воды было весьма ощутимым. Темное пятно на бутылочно-зеленоватом фоне постепенно уменьшалось, обретало очертания человеческой фигуры.

Морозов подплыл к Олафу Ларсену,сидящему на гребном валу под лампой, подвешенной на лопасти винта. Сердце его забилось часто и сильно, отдавая ударами в висках. Основание двух лопастей винта перехватила туго натянутая крепкая сеть. Одеревенелым жгутом перекинулась она на гребной вал и там скрылась под плотно намотанным в несколько слоев толстым - в руку человека - канатом. Вращение, винта натянуло пеньковый перлинь с такой силой, что он казался слитым в один крепкий кусок,несколько напоминающий цветом и упругостью кость.

Лишь теперь стало,понятно, как удалось преступнику так быстро намотать канат на винт. К концу перлиня боцман привязал крепкую сеть для погрузки ящиков и бочек. Расчет его был точен: сеть зацепится за работающий винт, потянет за собой канат и намотает его если не на винт, так на гребной вал. Результаты будут одинаковы - судно потеряет ход.

Более бурно воспринял увиденное Олаф Ларсен. Еще в трюме он вспомнил недавнюю встречу в проходе с Тони Меряем и пьяным Майклом. Рыжий уверял,что напоил его капитан. Тогда слова Майкла прозвучали для Олафа Ларсена как обычная болтовня пьяницы. И уже значительно позже, в трюме, после самоубийства капитана,он задумался: а быть может, это было не болтовней? Олаф Ларсен не рискнул высказать свои сомнения в трюме. Остановило его одеревенелое лицо Беллерсхайма, стиснутые кулаки матросов. Но желание внести ясность, выяснить, преступник Тони Мерч или нет, не давало покоя. Выбрав минутку, он предложил Джиму Олстон у попытаться обследовать винт под водой в легководолазном костюме.

Олаф Ларсен прекрасно понимал,насколько все это сложно и рискованно.И он искренне обрадовался, когда Морозов вызвался спуститься с ним под воду. И сейчас, когда Олаф Ларсен увидел, что сковало пароход, его затрясло от нахлынувшего негодования. Особенно тяжело было, что он не мог даже поделиться с товарищем своим возмущением или хотя бы отвести душу- ругнуться.

Неожиданно гребной вал с сидящим на нем Ларсеном плавно взмыл наверх. Морозова вода отбросила в сторону.Слегка работая руками и ногами, он выждал, пока корма вернулась на прежнее место. Энергичный гребок. Еще! Морозов ухватился за лопасть винта…

Ларсен подвинулся, дал товарищу сесть рядом с собой и показал знаками: отдохни, осмотрись. Потом он устроился верхом на гребном вале, цепко охватив его ногами, нагнулся и вытянул свободный конец каната.

Скоро они поняли, что работать в качку под водой возможно, лишь ни на мгновение не отрываясь от парохода.

Придерживаясь за гребной вал, то взмывая вместе с ним, то опускаясь, аквалангисты сравнительно легко сняли первый виток каната. Зато уже второй виток держался намного крепче, а третий пришлось дергать изо всех сил. Морозов уперся обеими ногами в лопасть винта,напряг все тело… Еще полвитка сорвали с вала. Еще немного…

Дальше перлинь не шел.

Аквалангисты устало повисли, придерживаясь руками за гребной вал. Корма парохода плавно поднималась и опускалась вместе с ними. Скоро холод стал прихватывать руки и даже ноги, хотя у каждого под ластами было надето по две пары шерстяных чулок. Вода была значительно теплее воздуха, а зябкая дрожь ползла по всему телу, знобило спину, поторапливала.

Снова взялись аквалангисты за канат.То напрягаясь до ломоты в пояснице, то дергая его из стороны в сторону, с трудом оторвали еще с половину витка. Дальше, несмотря на все усилия, перлинь держался как припаянный.

Первым оставил безнадежные попытки Олаф Ларсен. Он сильно оттолкнулся от гребного вала и подплыл к висящей на балере руля сумке с инструментами. Достал из нее молоток, зубило. Но и эта попытка ничего не дала. Привычная для любого матроса работа здесь оказалась невыполнимой. Вода ослабляла размах молотка, и зубило отскакивало от пружинящего каната, как от кости, оставляя на нем лишь царапины.