Страница 50 из 145
Он упрямо мотнул головой и хотел отвернуться, но я не отпустила.
— Ну пожалуйста, ради меня?
Он долго и пристально вглядывался в мои глаза, словно бы искал там какие-то ответы. Воздохнул и отвернулся.
— Хорошо, будь по-твоему.
— Ура! — я захлопала в ладоши, радуясь своей маленькой победе, и побежала поскорей одевать верхнее платье. — Надо бежать к портному, снять мерки и заказать костюм, чтобы его успели сшить к сроку. А позавтракаем и все остальное — потом, да? Вместе мы все одолеем.
Микаш взирал на мою суету отстраненно и молчаливо. И лишь после долгой паузы выдавил:
— Да-да, — и тоже принялся одеваться.
Лавки портного и сапожника были очень удобно совмещены. Можно было пошить костюм и тут же заказать к нему туфли. Ну и цену за большой заказ они уступали куда охотнее. Портной показывал мне эскизы костюмов. В моду сейчас входили несуразно широкие штаны до середины бедра, туго набитые ватой, как два шара, да еще с оборками внизу. К тому же их носили с разноцветными чулками и с коротким, очень узким камзолом. Самые популярные цвета — голубой, золотой и малиновый. Я покосилась на Микаша, который безучастно развалился на стуле и разглядывал потолок. Нет, ему, быть может, и пошло с его-то высокой стройной фигурой и длинными прямыми ногами, но он бы явно не понял такой экстравагантности. Еще чего доброго откажется, а то и вовсе обидится.
— Нам бы что-нибудь более строгое и скромное. Он только-только назначение получил. Сорить деньгами не по чину, — объяснила я портному.
Тот согласно кивнул и без лишних возражений стал показывать более дешевые и менее модные варианты. Мне понравился строгий костюм прямого кроя из темно-коричневого сукна со светлыми пуговицами и тонкой вышивкой на воротнике и манжетах. Микаш не возражала — едва посмотрел и кивнул. Потом терпеливо ждал, пока портной снимал мерки и показывал ткани, чтобы мы могли выбрать, что какой оттенок лучше подойдет к смуглому и выдубленному на ветру лицу.
— А ты? — коротко спросил Микаш, когда мы уже собирались уходить.
— Что я?
— Ну тебе же тоже нужно что-то одеть на прием, — он пожал плечами. Самая длинная фраза, произнесенная им у портного, мда.
— Меня никто не приглашал… — попыталась отказаться я, но нехороший блеск в его глазах говорил, что он настроен решительно. В такие моменты спорить с ним бесполезно.
— Я не пойду без тебя. Ты же сама сказала, мы вдвоем против всего мира, значит и идти должны вместе.
Я задумалась.
— Ладно, но с условием. Ты будешь со мной танцевать.
Он улыбнулся и кивнул.
Еще час пришлось потратить на выбор платья для меня. К сожалению, на платье из тонкого муслина, похожего на то, в котором мы с девчонками встречали парад Победителей, денег у нас не хватило. Портной долго сетовал, что другая ткань к моему лицу и фигуре будет просто кощунством. Хорошо хоть, Микаш этого не слышал, ожидая все в том же кресле, иначе бы опять все покатилось по наклонной. Мы сошлись на менее дорогой льняной ткани. Портной пообещал, что сделает из него то легкое платье с высокой талией, квадратным вырезом и легкой струящей юбкой, как я хотела. Похоже, я его очаровала. Удивительно!
Когда мы с Микашем вышли из лавки и скрыли за углом, но вдруг вложил мне в руку увесистый кошель со всем своим жалованьем.
— Зачем? — нахмурилась я.
Он пожал плечами:
— Я все равно не умею их тратить. Только на оружие.
Я тяжело вздохнула, но упрекать его не стала. Не знала, что сказать и как поддержать.
Позже мы немного подкрепились уличной едой в знакомой термополии — там с утра всегда были горячие блинчики с мясом, капустой, грибами или сладкие с вареньем, а потом вернулись домой и приступили к обучению. Микаш на удивление не сопротивлялся и не ныл. Все сносил стоически и безропотно.
Я разметила на полу стрелки мелом, указывающие, куда нужно двигаться. Показывала ему сложные па, скрестные шаги, повороты и реверансы, усложняя все то, чем учила его раньше у Хорхора и на свадьбе туатов.
— Музыки нет, но ты слушай ритм своего сердца и двигайся в такт ему. Он подскажет лучше всего, — советовала я, чувствуя, что его объятия становятся слишком крепкими и властными для танца, а мой собственный разум предает меня, делая коленки тряпичными. — Не так близко. Для высшего общества вся близость за закрытыми дверями спальни, а на людях нужно держаться на расстоянии вытянутой руки.
Он никогда не спорил. Стал удивительно кроток. Нет-нет, да у меня возникало ощущение, что в голове у него забродили какие-то шальные мыслишки, но узнать ничего не получалось. Вот и сейчас он отстранился и улыбнулся так, что на щеках прорезались шаловливые ямочки, но глаза остались пугающе печальным.
Танцевать у Микаша получалось все лучше, как только он перестал зажиматься и волноваться обо всем подряд. Не смотрел все время под ноги, путаясь в них и запинаясь, а уверенно вел и кружил меня. И столько порой уверенности в нем чувствовалось, страсти и властности, что нельзя было не подчиниться, даже когда танец превращался не в заученные па, а его собственную импровизацию, а то и вовсе заканчивался в постели. И не скажешь уже, что полгода назад Микаш был безродным простолюдином.
С едой выходило чуть хуже. Мы покупали еду из корчмы домой и там он часами чах над ней с вилкой и ножом. Он пытался в приборах, забывал, как их держать, еда скользила по тарелке, убегала от вилки, высыпалась через край, мясо не хотело пилиться. Микаш пыхтел, но терпел, не психовал и не бил посуду, просто становился все мрачнее, молчаливей и задумчивей. Постепенно получалось лучше, но все же очень медленно, особенно заметны его промахи становились, когда он садился за стол голодный и торопился, чтобы быстрее насытиться.
В очередной раз потерпев поражение в сражении с бараньими ребрышками, Микаш сложил приборы возле тарелки, поставил локти на стол и печально закрыл лицо ладонями.
— Хочешь все бросить? — спросила я, встав со своего места и подойдя к нему со спины. Положила руку на плечо, чтобы он почувствовал мою поддержку. Если сейчас откажется, то я, пожалуй, не стану настаивать. Не стоит оно таких его мучений.
— Нет, — он поднял голову, и голос его звучал странно глухо и отчужденно. — Я в порядке. Я справлюсь. Ты права, я должен туда пойти и пересилить свой страх.
— Тогда, может, наешься до приема, а там просто делать вид будешь? — предложила я.
— Да, пожалуй, так будет лучше, — безучастно ответил он.
— Раз ты такой молодец, давай поскорее ляжем спать. Завтра рано утром для тебя будет сюрприз. Тебе понравится — обещаю! — я обняла его и поцеловала в макушку, а потом забрала злосчастные приборы, чтобы он смог нормально поесть.
На утро у меня был запланирован поход в купальню. Она располагалась тут неподалеку, за полгода я успела там примелькаться и прознать все ходы-выходы. Если придти к самому открытию, можно попариться и помыться в чистой горячей воде. А еще Люцио свел меня с артелью целителей, которые делали лучшие эфирные масла, мази и настои в городе. У них я и закупила по сниженной цене все, что могло понадобиться.
Для нас специально приготовили большую кабинку, закрытую со всех сторон деревянными перегородками. Я договорилась обо всем со служащими заранее. Когда мы пришли, внутри уже все заполнил густой пар, поднимавшийся от огромного круглого чана. Я вылила в воду расслабляющий настой. Тут же пахнуло терпким можжевельником, горькой полынью и сладкой липой.
— Раздевайся! — я подмигнула Микашу.
Было заметно, что он насторожен, но все же повиновался. Повернулся и медленно стянул через голову жилетку и рубаху, перекинул их через перегородку, а потом начал возиться с завязками на штанах. В мокрой дымке накаченное мужественное тело выглядело еще более соблазнительным, манило прикоснуться к себе, почувствовать под пальцами бороздки шрамов и твердые мускулы. Я глотнула ртом мокрого воздуха, чтобы смягчить пересохшее горло. Микаш плавно опустился в чан, стараясь не выплеснуть оттуда воду и не обрызгать меня. Я тоже сняла верхнюю одежду и осталась в одной легкой нижней камизе. Микаш задумчиво наблюдал, пока я доставала из туески с мазями и фиалы с маслами, встрепенулся, только когда я подошла к нему с черной повязкой и закрыла ему глаза.