Владимир Раугул

Так что, юный друг, тебе абсолютно нечего опасаться. Я немедленно приступлю к приготовлению раствора, и, как знать, может быть ты в будущем станешь главнокомандующим армии Муругленда!

- Я не хочу быть командующим армии! - закричал юноша. - Я не хочу иметь куриные мозги и защищать страну от бармалеев, которые, кстати, в основном гоняются за драконом короля и к столице ни разу не подходили.

- Благодаря мудрой военной тактике монарха, как я понял, - вставил Маяс.

- Не знаю, благодаря чему, и меня это не интересует, но я не хочу получать колотушкой по голове и не хочу убирать из своей головы мозги. Я прошу тебя только об одном: сделай меня одноногим! Только инвалидность может избавить меня от королевского войска!

- Как тебя зовут? - вдруг спросил Маяс.

- Меня? - удивился парень неожиданности вопроса.

- Ну, как меня зовут я знаю, - усмехнулся алхимик.

- Альберт.

- Послушай, Альберт, а зачем тебе идти на такие крайние меры? Может быть, тебе лучше просто иметь какую-нибудь неизлечимую болезнь?

- Для войска нет неизлечимых болезней, ибо они говорят, что в ходе армейской службы все болезни проходят. Я даже знал одного слепого, которого все равно взяли в войско, уверяя, что его зрение не помеха для воинской службы, поскольку он будет стоять на карауле в ночное время и, в случае чего, будет стрелять из арбалета на звук шагов в темноте. Другому, который был горбун, сказали, что горб рассосется сам собой или его вправят, для чего новобранцу ежедневно помимо пятидесяти ударов колотушкой по голове давали еще тридцать ударов колотушкой по горбу.

- В таком случае, Альберт, твоя затея абсолютно бессмысленна, ибо тебе скажут, что за время военной службы у тебя отрастет вторая нога, а до тех пор тебя будут использовать в качестве передвигающегося ползком лазутчика.

- Что же мне делать? - чуть ли не со слезами в голосе спросил Альберт. - Я уже вторую неделю не ночую дома, потому что туда могут прийти стражники и забрать меня в казармы.

- Тебе негде жить? - сочувственно спросил Маяс, при этом подумав, что ему неплохо было бы обзавестись молодым и сильным помощником для добычи исходных веществ для новых препаратов.

- Я могу взять тебя к себе учеником. Будешь толочь для меня камни для моих алхимических опытов. Сможешь жить у меня, будешь получать свою похлебку и, самое главное, сможешь учиться у меня и приобщаться к великим тайнам алхимии.

Лицо Альберта просияло, и было понятно, что такой вариант его более чем устраивал, но все же он не вполне освободился от своего беспокойства и спросил, не найдут ли его у Маяса стражники.

- Ко мне стражники никогда не приходят, - ответил Маяс. - Для армейской службы я слишком стар, а вопросы алхимии стражу совершенно не интересуют.

На этом было достигнуто соглашение между Маясом и Альбертом, и у алхимика появился ученик, который и записал потом историю его научных исследований, чудом дошедшую до нас.

Глава пятая: Золотые камни

Алхимик, конечно, не был бы алхимиком, если бы он не старался получить золото. Маяс никогда не отказывался от своей идеи, и теперь, когда у него появился ученик, дело должно было пойти быстрее. Но Маяс, несмотря на весь свой предыдущий печальный опыт, даже и не задумывался о возможных последствиях новых экспериментов, а они не заставили себя долго ждать.

Как-то Альберт отправился на поиск исходных материалов, которые, как мы помним, включали в себя камень, сходный с тем, что использовался при постройке башни во дворце короля Вулдахории.

Долго ходил Альберт и пинал ногами всевозможные булыжники, валявшиеся без дела на дорогах, но ни один из них его явно не устраивал. Тогда он решил отправиться напрямик к каменоломням, справедливо пологая, что это наилучшее место для добычи камня.

Каменоломни представляли собой проклятое место. Хотя, конечно, все относительно. Дело в том, что на каменоломнях работали те, кому повезло, или не повезло (опять-таки, как на это посмотреть) в том, что они избежали смертной казни. Дело в том, что арестованные делятся на три категории: осужденные, обвиняемые и подозреваемые. В то время как первая категория неизменно подвергалась наиболее изощренным казням, вторая категория могла отделаться повешеньем или каким-нибудь сходным пустячным наказанием, а третья категория, в свою очередь, к великой зависти первых двух категорий, отправлялась в каменоломни. Правда после попадания в каменоломни подозреваемые особенно начинали завидовать повешенным. Ну, нужно сказать, что к категории подозреваемых относились те преступники, вина которых была столь искусственно замаскирована, что ее можно было доказать только личным признанием арестованного, что и делалось после применения к нему допроса с пристрастием. Но также все зависело и от тяжести вины. Если человека подозревали в государственной измене, то он, конечно, немедленно переходил из категории подозреваемых в категорию осужденных. Если же преступника подозревали в краже со взломом, в убийстве собственной жены или в прочих мелких проступках, не представляющих опасности для государства, то таких преступников обычно не лишали жизни, а использовали на благо общества в каменоломнях, где мерзавцы могли своим пожизненным трудом искупить вину перед Муруглендом.

Таково было место, куда направлялся Альберт, движимый искренним желанием добыть для Маяса столь необходимые ему камни. Нужно сказать, что имея деньги, камни можно было купить на рынке, либо всегда можно было подкупить одного из стражников, охранявших каменоломни, и добыть камень за полцены. Но у Альберта денег в кармане не было, потому как Маяс считал глупым платить за исходные вещества, руководствуясь тем, что золото необходимо добыть из веществ, которые можно получить бесплатно. Но, нужно сказать, что если бы Маяс в самом деле платил бы за каждую травку и каждый камешек, используемые им в своих алхимических опытах, то он давно бы вылетел в трубу вместе с дымом своих многочисленных препаратов. Многочисленность безуспешных опытов и так заставляла Маяса нести жуткие лишения.

Как-то, еще в Вулдахории, когда он еще не помогал вулдахорскому принцу, он проводил эксперимент по добыче золота, закончившийся жутким взрывом, в результате которого Маяс в самом деле вылетел через трубу как пробка из бутылки, приземлившись на соседский стог сена, где в тот момент соседская дочь занималась любовью с местным пастухом. Пастуха откинуло взрывной волной в свиное корыто, а соседская дочь, увидев вместо своего любимого приземлившееся на нее перемазанное сажей чудовище с зелеными волосами, вскочив, с дикими криками бросилась бежать по улице.

Картина бегущей по улице орущей нагой крестьянки, размахивающей руками словно крылья ветряной мельницы, дополнялась вторым мощным взрывом, прогремевшим в подвале дома Маяса, что сопровождалось огненным фейерверком из горящих досок, от которого загорелись кровли двадцати прилегающих домов. В поселке началась паника. Воду из местного пруда вычерпали за двадцать минут, но пожар лишь разгорался с большей силой. Потом стали черпать воду из колодцев. Маясу же, воспользовавшемуся всеобщим замешательством, с трудом удалось выбраться из догорающего селения, куда он уже никогда не смог вернуться, будучи обвиненным в умышленном поджоге и изнасиловании.

Потому, как мы видим, добыча золота была сопряжена с великим риском, и, следовательно, вполне справедливым было то, чтобы ученик разделял этот риск с учителем.