Страница 30 из 40
- Та разве я все буковки ти знаю, Николка? - виновато посмотрел на него Ковальчук. - Их благородие Тополчанова Хведора знова поспрошай.
Фёдор Тополчанов находился невдалеке и услышал слова Ковальчука. Он тотчас подошёл к ним.
- Что случилось, Николка?
- Да вот позабыл чуток…
Тополчанов подошёл к орудию и взглянул на слово, отлитое по широкому медному поясу запальной части.
- Так эту букву, Николка, я тебе ещё не показывал. Вперёд забегаешь? - прапорщик уселся на лафет. - Ну что ж, - притворно вздохнул он, - раз ты оторвал меня от дела, ладно, буду и дальше науку в тебя вколачивать!
Ковальчук, обернувшись к Кольке, заговорщически сказал:
- Дядько Мирон про ци уроки ничего не знает. Он тебя всё поругивает, шо молитвам не обучен. Так шо як кириллицы уси знать будешь, иди к его пушке и все надпыси поподряд читай перед ным. Мирона лихоманка возьме! - захохотал Ковальчук.
А Колька деловито сказал:
- Я на своих мортирах все прочитал… Можете проверить, а вот чужую пушку…
- Что ж, пойдём, - оборвал его Тополчанов, - сейчас по твоим проверим. Там я тебе последние буквы и расскажу.
Они прошли за насыпь, где стояли две Колькиных мортирки. Короткие стволы их поблёскивали надраенной медью. Перед ними возвышались два холмика свеженасыпанной земли с амбразурами. Степан Ковальчук мысленно отметил:
«Заботится крепко о своих мортирках, молодчина!».
Они опустились на землю. Тополчанов строго сказал:
- Давай по порядку.всю кириллицу!
Колька, откашлявшись, начал:
- Аз, буки, веди, глаголь, добро…
Он говорил быстро, без запинки, вскинув голову к чистому белёсому небу, словно там всё это было написано. -…наш, он, покой, рцы…
Ковальчук слушал, кивал в такт головой, по лицу его расплывалась довольная улыбка - он был рад за Кольку.
- Так-с, - проговорил Тополчанов, когда Колька остановился, - молодец, юнга Пищенко! Значит, всё твёрдо запомнил. Сегодня расскажу тебе далее… А теперь - слагай.
Учитель повернулся к дулу первой мортирки. Колька небрежно взглянул на надпись:
- Я могу бегло, Федя.
Тополчанов оглянулся, не слышал ли кто, что Колька назвал его по имени? Он подозрительно взглянул на Ковальчука, но тот притворился, что не слышит.
- Бегло не требуется. Ты меня слушай, Николка, внимательно.
- Учителя слухать надобно, - вмешался Ковальчук, - вин тебе, як полагается, рассказывает. Меня тож учитель из приходской обучав. И тебе он так же втемяшивает. Только букваря у тебя нема, а так всё точь-в-точь, як по-учёному. - И, помолчав, добавил: - Букваря та роаги… Без букваря-то мы обходимся, а от без…
- Без розог и подавно, - сказал Тополчанов, - бить человека - гнусно. Верно, Николка?
- Так точно, ваше благородие. А читать можно и без букваря. Вот сколько пушек новых привезли - читай себе вдосталь!
- Отставить разговоры, - приказал Тополчанов, - слагай!
И Колька начал, водя пальцем по медным надраенным буквам:
- Земля, аз - за… веди, он, дело - вод… Завод. Буки, рцы, ять…
- Стоп! - Фёдор положил свою руку на Колькины пальцы. - Эта кириллица называется «есть», а «ять» в другом случае пишется. Понял?
- По-нял, - неуверенно протянул Николка и продолжал, читая уже клеймо на цапфе своей мортир-ки: - Слово, добро, ять… Сде… Сделано…
Послышался голос сигнального:
- Прапорщика Тополчанова к командиру редута!
- Я сейчас приду, Николка, - сказал Тополчанов и обратился к Ковальчуку: - Проследите за учёбой, Степан Иванович.
Прапорщик ушёл, Ковальчук подошёл вплотную к мальчишке. Колька спросил у матрооа:
- Дядя Степан, а почему тут «-ять», а не «есть»?
Ковальчук посмотрел на слово, вмятое в торец цапфы, и задумался, припоминая свою учёбу с приходским учителем.
- Тут, понимаешь, браток, - после длительной паузы произнёс он, - завсегда пишуть «ять». А от взять, к примеру, «вечер», так тут надобно «есть» становить.
Однако ежели написать «ветер», тут как раз «ять» и выскакивает.
Николка растерянно спросил:
- Но почему же, дядя Степан?
Тот помедлил, а потом недовольно пробурчал:
- Чого почему?.. А я почём знаю, почему? Велено так писать, от и пиши. Понял?
- Угу, - покорно кивнул Колька.
Подошёл Тополчанов:
- Что ж, Ника, пойдём к новым орудиям - там я тебе новые буковки покажу.
Они вернулись к полевым орудиям. Возле пушки в это время стояли Берг и лейтенант Шварц. Они о чём-то говорили, поглядывая иногда в сторону вражеских укреплений.
Увидев подходящего к ним мальчика, лейтенант нарочито (громко оказал:
- Юнга Пищенко! Подите сюда.
Колька вытянулся и, печатая шаг, подошёл к командиру редута.
- Вольно! - не дав раскрыть рта, сказал Михаил Павлович. Улыбаясь про себя, он с удовлетворением поглядывал на ладно скроенного, подтянутого мальчугана. Потом мягко оказал:
- Ты просился сегодня в город. Ежели часам к шести заварухи не будет - пойдёшь.
- Слушаюсь, ваше благородие! - радостно прокричал Колька.
С утра он просил своего унтер-офицера пустить его в увольнение. У Голубоглаэки сегодня день рождения. Антонина Саввишна наказывала ему прийти. Унтер обещал испросить разрешения у командира. «Значит, всё в порядке! Всё в порядке!!! - ликовал про себя Колька. - А заварухи не будет - это точно, раз с утра помалкивают!..»
Лейтенант попрощался с Бергом и ушёл к себе в землянку, а Александр Маврикиевич, отойдя шага на два, вынул из кителя блокнот и начал что-то чертить там.
Тополчанов дёрнул ликующего Кольку за руку и деловито сказал:
- Очнись, Ника! В увольнение пойдёшь - не сомневайся. А пока давай слушай.
Прапорщик остановился у первого орудия.
- Эта кириллица, что тебе непонятна была, «фитой» зовётся. Понял?
- Понял, - не раздумывая, ответил Колька.
Тополчанов недоверчиво посмотрел на него, но продолжал настойчиво:
- А ещё есть «ижица»… Запомни: «миропомазанье» - тут «ижица».
- Миропомазание, - радостно повторил Колька, - тут, значит, ета… как её?
Фита…
Тополчанов насупил брови.
- Нет, не фита, а… а… ижица, - заметив суровый взгляд прапорщика, быстро поправился Колька. - Я ведь слухаю, ваше благородие… хрест святой - слухаю…
- И он наклонился к стволу.
- Вот что, Ника, - сказал Тополчанов, - погляжу я, настроение у тебя нынче возвышенное, не до ижицы тебе. Да и мне некогда, лучше завтра продолжим занятия.
А сейчас, коли есть охота, позанимайся с Ковальчуком. Как я погляжу, он быстрей тебя всё усвоил.
Тополчанов ушёл. Колька тоже хотел сбежать, но на его плечо легла тяжёлая рука Ковальчука.
- Давай слагай, - грозно приказал он.
Колька покорно подошёл к пушке.
- Он… то… есть… ук… фу…
- Эн нет, - перебил его Степан, - давай ещё раз. Заруби соби на носи: фита…
Фита, - повторил он настойчиво. И неожиданно добавил: - Ты, браток, запомни: корень ученья горек, да плод сладок. Подивись зорче сюды, - он ткнул пальцем в ствол орудия, - тут не «Алёна» написано, а другое слово. Поняв?
Николка покраснел до кончика носа, но ничего не ответил.
А Ковальчук продолжал:
- Мий вучитель, як дошлы до этих самых ижиц и фиты, усе приговаривал: «фита да ижица - розга к телу ближится». И бил после кажной буковки и кажной цифири. Да як бил! Ты, браток, того не розумиешь!..
- Знаю, - сказал Николка, - меня тётка Маланья била нещадно и тож приговаривала, только всё матерно. Папаня не бил - на корабле да на корабле, неколи было. А мамка - та болельщица была, у неё сил лупить не хватало…
Подошёл незаметно Берг и долгое время наблюдал за необычным занятием. Потом негромко спросил:
- Как давно вы занялись сим делом?
Они вскочили и вытянулись перед инженером.
- С полмесяца как будет! - отрапортовал Ковальчук. - Их благородие Тополчанов содействует, - и тут же добавил, - тильки хранцуз мешае, ваше благородие.
- Это верно, мешает, - улыбнулся поручик. - Однако успехи имеются? - повернулся он к Кольке.