Страница 13 из 22
— Так-то оно так, — кивнул, соглашаясь, Кругляков. — Этого пропойцу мы уложим спать и утром опохмелим. Только вот…
— Что еще? — прикрикнул на него Сибагат Ибрагимович, недовольно хмуря брови.
— Вот… — управляющий достал из кармана жилетки вчетверо сложенный лист бумаги и протянул его хозяину.
У Халилова глаза полезли на лоб.
— Что это? — спросил он. — Из его кармана выудил?
— Да нет, — нахмурился, багровея, Кругляков. — Карманы его одежды я позже осмотрю. А вот телеграмма… Я прочитал её и ничего не понял.
— Какая телеграмма? — забеспокоился Сибагат Ибрагимович. — Когда тебе её принесли?
— Только что, — ответил управляющий, бледнея. — У меня никогда в Уфе не было родственников, а тут…
— Давай сюда!
Халилов выхватил телеграмму, не читая, сунул её в карман и засобирался уходить.
— Ты, Назар, жди меня утром, — сказал он на прощание, обернувшись от двери. — Делай что хочешь, но бродягу до моего прихода в кабаке придержи.
— А может, его перепохмелить? — предложил управляющий.
— Лучше накорми, а выпить дай немножко. Может быть, мне поговорить с ним понадобится, а с пьяной мордой любой разговор — пустая трата времени.
— Это точно, — вздохнул Кругляков, хмуро глядя на закрывшуюся за ушедшим хозяином дверь. — Если человек лыка не вяжет, то его голова пуста, как ржавая бочка…
Сибагат Ибрагимович не спал всю ночь. Он несколько раз перечитал отпечатанный на узких полосках текст и никак не мог отделаться от тревожного чувства, поселившегося в нём: «Я тяжело болен. Приезжай, иначе живым больше меня не увидишь!»
Телеграмма была адресована ему, хотя пришла на имя Назара Круглякова. Сибагат Ибрагимович знал, кто её прислал. Текст на самом деле означал сигнал тревоги, предупреждавший об опасности.
К утру он уже знал, что нужно делать. «Пора завязывать со всем, наигрался, старый, — напряжённо думал Халилов, спешно собираясь в дорогу. — Время сейчас трудное, революционеры шалят и… Когда их начнут вычёсывать, как вшей, из тела государства, то можно будет с ними заодно угодить под одну гребёнку…»
В семь часов утра купец был готов к отъезду. Посмотревшись в зеркало, он озабоченно хмыкнул, затем подошёл к двери спальни племянницы и постучал. «Пора положить конец её свиданиям с Кузьмой, — подумал Сибагат Ибрагимович. — Совсем запудрил мозги девке, гадёныш. Как только вернусь, отважу его от нашего дома. Пусть знает своё место, «господин судебный пристав»…»
Взяв в руки дорожный баул, он вышел на улицу, где его ожидал слуга и готовая к отъезду коляска.
— Куда поедем, Сибагат Ибрагимович? — поинтересовался слуга, беря в руки вожжи.
— Сначала в кабак на базар, — сказал он задумчиво. — А потом отвезёшь меня на вокзал, если не передумаю.
— Вы куда-то уезжаете, Сибагат Ибрагимович? — полюбопытствовал слуга.
— К родственникам еду, — не слишком охотно ответил Халилов. — Вы тут в моё отсутствие за домом приглядывайте и… за Мадиной тоже.
— А она сердиться не будет? — испуганно спросил слуга.
— Если она рассердится, то это полбеды, — предупредил Халилов. — А вот если я рассержусь…
— Нет, не надо, — оживился слуга и дёрнул за вожжи. — Уж лучше хозяину угодить, чем…
Он не договорил, щёлкнул кнутом и лихо присвистнул, подгоняя лошадь.
Слуга быстро доставил хозяина к кабаку и услужливо помог ему сойти из коляски.
— Ты вот что, — прежде чем войти в кабак, обратился к нему Сибагат Ибрагимович. — Моя племянница ночами в сад ходить повадилась на свидания. К ней через забор мерзавец какой-то в гости захаживает.
— Так что с ним делать прикажете? — заинтересовался слуга. — Бока наломать или снести башку сразу?
— Для начала бока обломайте, — ухмыльнулся Халилов. — Но только тогда, когда Мадина с ним распрощается и вернётся домой.
— Понятно, ублажим стервеца! — с готовностью кивнул слуга. — А может…
— На первый раз достаточно будет, — перебил его Сибагат Ибрагимович нетерпеливо. — А теперь сиди здесь и жди меня. Когда выйду, скажу, куда поедем…
Он махнул рукой, развернулся и вошёл в «питейное заведение».
Управляющий встретил его с хмурым лицом.
— Что, опять чего-то стряслось? — спросил Сибагат Ибрагимович.
— Да постоялец мой сбёг, паскуда… — развёл руками Кругляков.
— Как же ты его проворонил, чучело огородное? — разозлился Халилов.
— Ну… — пожал плечами управляющий, давая понять, что ему сказать нечего.
— Такого барашка упустил… — сердито пробубнил Сибагат Ибрагимович. — Куда он может податься в нашем городке? А если он ещё и с золотом?
— С золотом? — приунывший было Назар позволил себе улыбнуться. — Да не было при нём никакого золота, хозяин! Пока он дрыхнул во хмелю, я всю его одёжку пальцами перебрал, каждый шов прощупал.
— И что, ничего не нашёл? — глянул на него подозрительно Сибагат Ибрагимович.
— Золота не нашёл, только деньги, которые я ему за самородок заплатил.
— И всё? Больше ничего? — не поверил ему Халилов.
— Ну почему же, — улыбнулся управляющий и перешёл на шёпот: — Я нашёл в его одежонке несколько листовок крамольного характера.
— Вот как? — удивился Сибагат Ибрагимович. — И для чего они ему?
— Сам спросить хотел, да только сбёг он, — вздохнул Кругляков. — Ужом из кабака выскользнул, подлюга…
— И куда же он всё-таки мог податься? — задумался Халилов. — Если учесть, что он не местный и чего-то боится, то…
— У него одна дорога — на вокзал! — воскликнул управляющий. — Я сейчас возьму пару человек и…
— Нет, не надо, — остудил его пыл Сибагат Ибрагимович. — Пусть себе едет, зачем нам лишняя морока.
— Но-о-о у него может быть золото? — опешил Кругляков.
— Едва ли, — усомнился Халилов. — Всё, что у него было, вот этот жалкий самородок. Если на золотоискателя он не похож, значит, спёр где-то эту вещицу. А самородок он тебе продал… Уступил за бесценок, понял?
— Но-о-о… Остальное он мог спрятать, прежде чем прийти в кабак.
— Нет, он пуст, как бубен шамана, — уверенно возразил Сибагат Ибрагимович. — Если он носится с крамольными листовками, значит революционер! Плюс ко всему, наверное, из ссыльных. Теперь он сбежал с поселения и пытается вернуться куда-нибудь в Москву или Петербург. И потом, революционеры помешаны на своих чёртовых идеях о свержении царизма и далеки от золотодобычи! Ну? Ясно тебе, пень стоеросовый?
— Не совсем… — нахмурился управляющий, который, видимо, считал иначе. — А может, стоит его проверить?
— Где? В поезде?
— А что? Дело знакомое. Прижмём где-нибудь в тамбуре, придавим и…
— Сидите все смирно и не высовывайтесь, — рыкнул на него угрюмо Халилов. — Поведение этого жучары меня настораживает… На душе тоже кошки скребут. Гарантий нет, что этот прощелыга — Федот, да не тот! На революционера он тоже не похож, а вот на сыскаря… Жаль, что не видел я его и не беседовал с ним… Я бы его «принадлежность» по его подлючей морде определил.
Они молчали несколько минут, думая каждый о своём. Первым нарушил молчание Назар Кругляков.
— Вы куда-то собрались, Сибагат Ибрагимович?
— К родственникам в Казань съездить надо, — привычно солгал, не задумываясь, Халилов. — К тебе вот заглянул, чтобы сказать — никакой самодеятельности. Никаких дел до моего возвращения.
— Как велите, Сибагат Ибрагимович, — напрягся управляющий. — А если что стоящее за время вашего отсутствия подвернётся?
— Никаких дел! — грозно глянул на него Халилов. — Если тот, кто продал тебе самородок, сыскарь, то… Делай выводы, Назар. Он, может быть, не просто так мелькнул в нашем тихом городке.
Отдав ещё несколько распоряжений, купец приказал отвезти его на вокзал. Покупая в кассе билет, он увидел того самого «набоба», который продал управляющему золотой самородок. Сибагат Ибрагимович узнал его сразу, хотя видеть никогда раньше не приходилось. Кругляков описал очень хорошо.
«Нет, и на сыщика ты не похож, братец, — подумал, разглядывая, Халилов. — А вот на беглеца от кредиторов, пожалуй…»